Годи Ари отслужил короткий молебен, исполняя обязанности священника.
Моряки же украдкой бросали щепотки соли в воды фьорда, шептали старинные заклинания старым богам, крестились и одновременно шептали молитвы богу морей и морских стихий Ньорду, прося у него малую толику удачи.
Крепкий северо-восточный ветер туго натягивал парус. Гребцы сидели без дела, скрываясь под тентом от брызг.
– Была б ясная погода, – говорил Ленку рулевой Гест, наваливаясь грудью на румпель, – видны были б скалы Гунбьерна.
– А чего так их прозвали?
– Был у нас такой моряк, Гунбьерн. Он их и открыл, а затем попал и в Гренландию. Он у нас знаменит.
– А почему «у нас»? Ведь ты не исландец.
– Почему нет? Я тут родился и вырос. Потом уж я попал к Кальфу Тормсону. Правда, мне редко приходилось бывать на родине, но я ее никогда не забываю.
– А что за страна Винланд? Приходилось слышать о ней.
– О! То богатая страна! Только населена темными и свирепыми склерингами.
– Далеко?
– Не так уж и далеко. От Гренландии даже близко.
– А чего ж не плавают?
– Плавают. Только редко и с опаской. Много страхов о той стране в рассказах, вот люди и сторонятся туда ходить.
– А наши живут там?
– Живут, но вроде не постоянно. Я ж там никогда не был и мало чего знаю. В Гренландии больше знают. Оттуда чаще лодьи в ту сторону ходят. Еще разузнаешь. Будет время.
* * *
Чего-чего, а времени и впрямь вдосталь. Впору его убивать. Белян убивал его, время, пребывая в уже привычной тоске. Или оно, время, его убивало. Ленок пытался шутковать с ним, да он все смурней и смурней. А ведь воин изрядный! Так то-то и оно – Белян воин, а тут море. Не любо оно ему. Беляна постоянно мутило. Он казался себе слабым и немощным среди других. Работу исполнял усердно, но еду принимал неохотно и часто вовсе отказывался от нее.
– Пятый день плывем, а он уж исхудал и позеленел, – говорил Сивел Ленку.
– Ничего, мужик здоров, аки бык, выдюжит.
Под вечер кормщик Торд Арисон стал тревожен, с опаской поглядывал на горизонт.
– Быть беде, – походя бросил Ленку рулевой Гест.
– Что так?
– Шторм надвигается. Вишь, дополнительно крепим груз и мачту.
Ночь только опустилась на море, как ветер стал крепчать. Море стало забрасывать пенные шапки на судно. В полную силу заработали черпальщики.
На румпеле надрывались трое моряков, привязанных веревками. Кнорр [6] качало и швыряло на валах с чудовищной силой. Никто не сомкнул глаз.
Серое утро застало измученных моряков вялыми и угрюмыми. Шторм несколько поутих, но ветер еще бросался на несчастное суденышко. Промокшие и озябшие люди с трудом удерживались на ногах, хватаясь непослушными пальцами за все, что попадалось под руки.
Ветер переменился на северный – парус пришлось убрать. Судно дрейфовало на юго-запад, и гребцы выбивались из сил, стараясь хоть чуть-чуть удержаться на нужном курсе.
– Далеко нас отнесет к югу! – кричал кормщик Торд, свирепо оглядывая гребцов, надрывающихся на веслах. – Подбодри их, сигнальщик!
Сигнальщик гонгом стал наращивать темп гребли, но в такое волнение гребцы не управлялись с веслами. Они вырывались из одеревеневших рук, били гребцов и сваливали их под сиденья. Судно виляло, рулевые с руганью старались выправить его.
Сигнальщик бросил бить в гонг и крикнул кормщику:
– Не совладать! Спускайся к югу! Потом поднимемся, как шторм поутихнет! Сил больше нет!
Торд Арисон страшно выругался, но последовал совету. Выбросили плавучий якорь, замедлив дрейф судна к югу, и немного успокоились.
Густой туман опустился на море. С носа судна было не углядеть корму. Море вздыхало, отдуваясь после недавнего шторма. Куда ж нам плыть? Ничего не видать, не сориентироваться.
– Слышу шум волн! – донеслось с носа. – Прямо по курсу и по правому борту!.. О! Ледяная гора впереди и справа!.. Возьми левей, Гест, а то в лед воткнемся!
Да, видно, плохо умилостивили Ньорда. Шторм миновал, так льды появились. Не иначе, как проделки Ньорда. Он всегда подстерегает зазевавшегося моряка.
Шум нарастал. Люди напряженно вслушивались. Туман наконец стал рассеиваться. Справа открылась громада айсберга в пене прибоя.
– Гляди, впереди тоже гора!
– То другая! Не эта!
– Гест, клади руль налево! – крикнул Торд. – Правь парус, ветер поднялся!
– Стой, кормщик! Слева тоже гора! Только дальше!
Туман под напором ветерка рассеялся окончательно, и стало видно, что ледяные глыбы почти целиком окружили судно. Узкие проливы вели в море, и именно туда кормщик решил направить кнорр. Ветер дул в нужном направлении, и судно медленно стало проходить проливом. Слева – высокая ледяная гора, справа – широкая пологая льдина, вся в торосах. Видно, оторвало в шторм береговой ледник.
– Гора падает! Берегись! Раздавит!
С нарастающим шорохом поначалу медленно, но все ускоряясь, переворачивалась отвесная стенка ледяной горы высотой футов в сто.
Гест рванул руль налево, и только кнорр прошел несколько футов, как с оглушительным грохотом осыпающихся льдин гора рухнула в море, едва не задев борт судна.
Огромный вал швырнул судно под небеса. Крики и мольбы потонули в грохоте и скрежете, в шипении и плеске волны. Пена хлынула на борт, и в одно мгновение все оказалось в воде.
Кнорр на гребне вала стремительно понесло на соседнюю льдину, крутя в водоворотах. Крики смытых за борт утонули в грохоте волн, да и никто не мог уследить за этим. Каждый уцепился мертвой хваткой за что попало и в молитвах ожидал конца света.
Вал накрыл льдину, и судно с треском ударилось о твердое. Волна перекатилась через него, взметнулась каскадом огромной силы и отхлынула, вращая несчастное суденышко. Днище скребло об лед, дерево крошилось и трещало.
Наступила почти полная тишина, нарушаемая лишь журчанием сбегающей по льду воды. Новая волна, но уже меньшей силы окатила судно, шевельнула, но отхлынула, оставив полуразвалившийся кнорр на льдине. Люди разжимали побелевшие пальцы, выползали на лед и очумело оглядывались по сторонам.
Беляна с трудом оторвали от сломанной мачты, в которую тот вцепился.
Сивел вылез сам, с огромным синяком во всю щеку и прихрамывая на правую ногу.
Ленок с радостью бросился к товарищам:
– Чуть к пращурам не отправились! Такого вовек не узреть! Хоть живы остались! Слава богам!
– Пересчитать и определить всех! – приказал кормщик Торд, припадая на ногу. – Кого нет?
Орм голубил насмерть перепуганную Хеге, дрожащую и всхлипывающую. Хотя сам был в сильном замешательстве и растерянности.
Люди бродили по судну, окликая товарищей, искали и подсчитывали.
– Шесть человек пропали, – доложил Гест понуро. – Да вот еще четверо плохи. Ушиблены и поранены.
– Живые, и то хорошо! Вефу нашему работа. Разводи огонь. Людям сушиться надо. Закоченели все!
– Кнорр лежит на боку в тридцати футах от воды. Нос сильно помят, и в борту дыры, – доложил Гест еще более понуро.
– Сам видел уж! – Торд был зол, глазами искал виноватых. Ну да разве с природы взыщешь!
Разожгли костер, собрались вокруг – озябшие и побитые. Льдина простиралась на двести шагов в длину и чуть меньше в ширину, заваленная торосами и битым льдом.
– Хоть лед пресный, – брякнул Ленок. – Пить будет что.
– А если стает, что тогда? – вопросил Сивел.
– Такая громадина скоро не стает.
– Солнце высунется, и поглядишь, как с нее побежит.
– Неча волноваться, Торд придумает, что сделать. Вишь, орет. Значит, знает, как надо.
А надо работать. Орал Торд. Движениями согреваться надо. Орал Торд. Не просто у огонька тулиться, а работой греться. Орал Торд.
Работы – непочатый край. И не только лекарю Вефу, колдующему с тряпицами и примочками над ранеными. Кроме того, нужно освободить судно от груза, разобрать бревна, определить возможности починки.
К вечеру все валились с ног. Но согрелись. Согрелись, да… Устроили от ветра загородки и навесы и улеглись спать – поплотней друг к другу. Да какой тут сон, если можешь и не проснуться вовсе, окоченев. Так… Дрема.
Толком не отдохнув, с утра начали спешные работы по ремонту судна. Торд все орал, подгоняя уставших. Никто пока не роптал, но взгляды подчас выразительней голоса.
– Как бы сшибки не стало, – буркнул Сивел, поймав парочку таких взглядов.
– С дурней станется, – ответил Ленок.
– Все у тебя дурни, – осек Белян. – Один ты семи пядей во лбу. Почто зазря балагурить, работать надо. Налегай!
* * *
Топоры стучали, летели стружки и щепа. Работники переругивались, с кряхтением волоча бревна. Часто бегали сушиться. В воздухе стоял смоляной запах дерева, варева и прелой одежды. Полсотни людей вокруг судна копошилось муравьями.
А копошиться-то так не меньше трех дней, судя по объему работ. А льдина, поди, возьмет да и треснет. А где она треснет? Бог знает!
