– Рваная рана, – женщина показала на глубокий след в правом подребье, – под рваной раной подразумевается рана, возникающая при механическом повреждающем воздействии на мягкие ткани. При этом, края раны неправильной формы, с отслоением, либо отрывом тканей и разрушением элементов ткани на относительно большом участке. Не знаю, насколько это вас заинтересует, в крови убитого мы обнаружили морфий.
И действительно, рассмотрев руку Барменталя, Макаров обнаружил следы от уколов. Только вот какое это отношение имеет к убийству. «А вообще, убийство ли это или просто несчастный случай с дворовым псом!» – рассуждал в уме курильщик.
После морга, Макаров посетил квартиру Барменталя. Никаких следов животных там не обнаружили. В мусорном ведре лежало несколько использованных ампул морфия, произведенных на Петербургской фармацевтической фабрике.
Внезапно входная ободранная дверь, открылась от сквозняка, чем отвлекла Курильщика. И у Макарова мелькнула мысль: «А ведь дверь в квартиру Барменталя была открыта ключом, следов взлома не обнаружено, вероятней всего, убийца был хорошо знаком с покойным».
Прекрасная игра – гольф. Свежий воздух, зеленая трава. Гольф предполагает возможность принимать системные решения, построить алгоритм движения вперед. Именно поэтому с юных лет эту игру так полюбил молодой император Алексей II, на поле для гольфа, по его словам, он думал о будущем России, строил планы грандиозных реформ. Не смотря на то, что последние два десятка лет он уже не правил, а царствовал, его беспокоила судьба великой империи, дни которой были уже сочтены. И когда в теплый летний денек государь собрался со своей семьёй в загородной резиденции, чтобы провести время за игрой, покой его нарушил канцлер Некрасов Николай Виссарионович.
– Ваше, Императорское Величество! – начал канцлер, у меня к вам очень важный разговор государственной важности.
– Ну, обращайся, Николай, для чего пришел? – вздохнув, произнес император.
Он был одет в белую сорочку, клетчатые галифе, обут в специальные спортивные тапки серого цвета, разработанные для гольфа его личным модельером. Император был среднего роста, худой, лицо его было немного детское: со своими чудными белокурыми кудрями и большими серо-голубыми глазами, оттененными длинными, загнутыми ресницами. У него был свежий и розовый цвет лица и когда он улыбался, на его круглых щеках вырисовывались две ямочки.
– Я знаю, ваше императорское величество всегда тревожиться о судьбе России. Левиафан жаждет нашей смерти, мой государь. Он пустил щупальца в самое сердце империи, в её государственный аппарат. До меня дошли сведения, что существует заговор против государственного строя. И предатели эти сидят в государственной думе. Они принимают вредоносные законы, и я прошу вас, уговорите государственный совет не подписывать их.
– Николай, я считаю, ты преувеличиваешь угрозу, британские и немецкие агенты есть в империи, но за ними ведется слежка и скоро их сеть будет вычислена. Обидно, конечно, среди аристократии тоже предатели имеются, – с грустью отметил император, – и ты должен понимать, чтобы не прослыть тираном, я должен соблюдать конституцию и уважать решение народных избранников.
– Народные избранники, узнав вкус власти и денег, забыли о своих конституционных обязательствах, – гневно произнес канцлер, – они продвигают интересы олигархов подобных Демидову.
– Да, что ты такое говоришь, Некрасов, – возмутился император, – Александр Васильевич настоящий русский дворянин по крови и по духу, пока такие как ты в войну штаны протирали в Питере, он жизнью рисковал в Европе за своё отечество. В армии до сих пор его помнят, а сейчас он жертвует деньги на благотворительность, больницы, дома престарелых. Как ты можешь так говорить?
– Я это говорю потому, что располагаю секретными донесениями о том, что он пытается протолкнуть ряд законов в своих интересах, у меня есть информаторы! – закончил речь канцлер.
– Пошли куда подальше своих информаторов, Николай, – прокричал Император, – и больше со мной эту тему не заводи, а сейчас, извини, важные дела у меня!
Алексей повернулся и пошел в сторону столика, за которым под открытым небом собралась вся его семья: красавица императрица Ольга и двое детишек, голубоглазый наследник престола Александр и великая княжна Мария.
Некрасова проводили до его личного автомобиля, и вскоре его «Руссобалт», ехал в сторону Санкт-Петербурга.
Все газеты пестрели заголовками о чудовищной мясорубке на Васильевском острове. Катер полицейские тщательно обыскали, осмотрели взорванную каюту и всё, что в ней находилось: вещи, пленки, труп мужчины – всё сильно обгорело.
Черкасов, сидевший в своем кабинете, равнодушно отбросил номер «Известий». На лицевой стороне газеты находилась фотография искореженного катера.
В кабинет вошла Светлана. Её белая блуза была, как всегда накрахмалена, а длинная юбка двигалась в такт её движениям.
– Юрий Николаевич, Петруша сегодня на работу не вышел, что с ним? – беспокойным голосом спросила секретарша.
– С лестницы упал. Соседка помои разлила, а Петруша наш поскользнулся. Не волнуйся, завтра выйдет, – успокоил девушку детектив.
– Бедный мальчик, – начала причитать Светлана, – отпустите меня с работы на часок, я ему бульон куриный сготовлю.
– Иди с богом, Светик, позаботься о нем, – ответил Юрий.
– Кстати, вот телеграмма на его имя в офис пришла.
Секретарша протянула своему шефу желтый почтовый листок, в котором находился текст: «Выезжаю с Гданьска, буду в понедельник, брат Игорь».
– К Петруше братец приедет, – Черкасов широко зевнул, – ну так ступай и обрадуй его, а я поработаю пока.
Отправив секретаршу, Черкасов откинул голову назад на спинку стула, и, опустив руки вниз, заснул.
В ресторане «Палкинъ», вечером 4 июня 1934 года было достаточно тихо и уютно. Черкасов Юрий, одетый в черный блестящий фрак, сидел за своим любимым столиком. Он курил, медленно пуская дым вверх, на столе стояло два бокала, и лишь один был наполнен французским вином. Детектив явно ждал гостя, и вскоре он появился.
– Здравствуй, Юра, – за стол присел Дмитрий Черкасов.
Детектив кивнул ему в ответ и пожал руку.
– Для чего ты позвал меня? – спросил Дмитрий.
– Помоги мне собрать информацию о Демидове, – попросил Черкасов.
– Ты рехнулся, – сказал шепотом Дмитрий: – Он неприкасаемая особа, запомни одну формулу раз и навсегда: если ты враг Демидова, то готовься враждовать и с императором.
– Ладно, с тобой всё ясно, – потерев глаза, произнес Юрий, – хоть скажи мне, кто в правительстве недолюбливает его?
– Канцлер Некрасов о нем не очень хорошо отзывался, – Дмитрий прикоснулся к подбородку и недовольно поморщился, – говорил, что некоторым депутатам в думе он приплачивал. Ну, сам понимаешь, за себя он боится. Не хочет, чтобы его Демидов затмил.
– Ну вот, а ты говоришь, неприкасаемый, да его первое лицо правительства не переносит, – радостным голосом сказал детектив, – я хочу узнать правду, у нас с ним личные счёты!
– Так вот кто на тебя наводку сделал, – взволнованно прошептал Дмитрий, – надеюсь это ошибка, и мой брат никогда не станет врагом Демидова. Вообще, я уточню, кто на тебя в полицию доложил, ты только пока не наломай дров. Пообещай, что ничего не будешь предпринимать, пока я не найду подтверждение.
– А если ты меня обманешь, чтобы сберечь? – спросил детектив.
– На что это мне? Не маленький уже, сам головой думать должен, – возмутился брат.
К столику быстрыми шагами приблизился явно подвыпивший Соловьёв. Он бесцеремонно присел за свободный стул рядом с братьями, положил руку на плечо Юрию и произнес: «Юрка, поехали в Питер-штадт, баб снимем». Реакция братьев на это была вполне предсказуема, оба залились безудержным смехом.
– Ладно, молодежь, – вставая, произнес Черкасов старший, – оставлю вас наедине с вашими естественными потребностями, самому завтра рано на службу, доброй ночи вам.
– Жду от тебя весточки, – кивнул в ответ детектив.
Братья Черкасовы распрощались. Юрий и Соловьёв отправились на стоянку такси, и очень скоро черный универсал «Руссо-Балт» вез их в долину сияющих небоскребов. Посредине великолепного ансамбля из зданий, построенных по проектам западных архитекторов, возвышался великолепный торговый центр «Кубок империи». Это была вершина архитектурной мысли, самый высокий шпиль России, освещавшийся на высоте 345 метров.
Черкасов вышел из автомобиля и небрежно захлопнул за собой дверь. Соловьев в это время успел расплатиться с таксистом и через пару минут присоединился к другу, который небрежной походкой шел к парадному входу великолепного здания.
