— А сможете приехать на матч. Оба ваших дела решу, — прикрыл трубку, забубнили там, а потом и порычали. Точно занят.
— Так матч ведь — не до меня будет.
— Обе искомые величины здесь будут.
— Тогда выезжаю.
Матч был дербийный. Две московские команды и два непримиримых соперника: ЦСКА — «Динамо» (Москва). Пётр приехал, когда игра уже была в разгаре, и даже счёт армейцы успели открыть. Сел недалеко от скамейки и попытался вникнуть в игру. Не шло. Тут надо к отъезду готовиться, буквально считанные часы до самолёта — а он хоккей смотрит. Катаются, кричат, люди свистят. Как тут о важном думать? Перед самым концом первого периода Тарасов почувствовал у себя на затылке взгляд Петра и обернулся. Поднял руку в приветствии. Потом указал этой рукой на табло — полторы минуты оставалось, и тут динамовцы счёт сравняли. Вот крику-то было! Чуть не оглох.
Понурив головы, армейцы шли в раздевалку. Пётр отметил, что коньки у всех с высокими задниками и язычками. Не зря прогрессорствовал. Анатолий Владимирович хлопнул по ладони и на ходу буркнул:
— Домбровский судит встречу, а тренер — помощником у динамовцев. Виктор Тихонов. Его тут сослать в Ригу хотят, там клуб второй лиги «Динамо». Вот туда. Ну, у тебя лапа волосатая — динамовские боссы передумают.
— Да я и сам ещё та ещё «лапа». Спасибо, товарищ Тарасов, Родина вас не забудет. Ну, дайте там им нагоняй.
— Не переживай, сейчас хвостики накручу.
Домбровского Виктора Николаевича уговаривать не пришлось.
— Школу хоккейных арбитров возглавить? А где такая?
— Нет такой.
— Тогда — конечно. Тогда — согласен.
— Вы и создадите в Алма-Ате. А я помогу. Деньги, жильё, форму. Да всё, что надо, добудем. Из НХЛ завезём.
— Деньги? — недоумённо смотрит.
— А сколько, если не секрет, вы за судейство матча получаете?
Будущий директор первой в стране школы хоккейных арбитров как-то натянуто улыбнулся и выдал:
— В судейской бригаде — за столиком, у бокса, за воротами — платят по 2 рубля за матч. Если судил в поле, то имея 1-ю категорию, получаешь 5 рублей, республиканскую категорию — 10 рублей, всесоюзную — 18 рублей. Плюс командировочные — 2 рубля 60 копеек.
— Стало быть, вон тот товарищ, — Пётр указал на здоровущего мужика в полосатой футболке, — получит сегодня целых четыре рубля шестьдесят копеек. Мда, немного желающих будет в школу записаться.
— Да отбою не будет! Сколько хоккеистов каждый год играть заканчивают, а с любимой игрой расставаться жаль. Наберём. Сколько нужно?
— Понятия не имею. Пятьдесят?
— Общежитие, питание, форма, зарплата?
— Конечно.
— Тогда без проблем. Да даже без всего этого, и то пятьдесят найдётся. Пётр Миронович, а можно вопрос? Почему я?
Да, а почему? Фамилию Цинев назвал? Немец?
— Вы же немец?
— Интересно, а вы откуда знаете? — как-то насупился. Ну да — не любят в СССР немцев. Такая война. «Немец» на русском звучит как «враг». Фашист. И с этим придётся ещё не раз столкнуться.
— Сказали. Вот есть решение в Северном Казахстане немецкую республику создавать. Попросил фамилии заслуженных немцев подобрать — вот ваша и всплыла, — всегда в скользких ситуациях нужно говорить правду.
— Немец. Рассказать один случай из недавнего прошлого?
— Успеете?
— Короткий. В 1961 году я должен был впервые выехать в Польшу на судейство, и у нас в Челябинске был такой секретарь обкома партии по идеологии, нынешний секретарь ЦК ВЛКСМ Евгений Михайлович Тяжельников — большой поклонник хоккея. И вот когда он пришел в Москве на игру челябинского «Трактора», руководство Федерации хоккея СССР обратилось к нему, чтобы он помог меня послать в Польшу. А с ним был начальник «Трактора». Он ему сказал: «Скажи Домбровскому, что я позвоню в выездной отдел, и пусть он перезвонит такому-то товарищу, они ему помогут». И тогда Зиновий Борисович позвонил мне из Москвы, я перезвонил в обком партии, мне сказали куда прийти. Я пришёл, тот дозвонился то ли МВД, то ли в КГБ, тоже хоккейному болельщику: мол, есть такой судья, которому завтра утром нужно ехать в Польшу, и следует дать телеграмму, что по вашей линии он может выезжать. Вот так получилось. А потом узнали, что я немец. Хватились — и я даже слышал кое от кого, что низшие ранги начали давить, а сверху говорят: «Вы проспали, теперь сами и разбирайтесь». Так что в этом плане мне повезло.
— Понятно всё. Вот и нужно сделать так, чтобы при слове «немец» в СССР не вздрагивали.
— Пётр Миронович, вы про деньги заговорили, а можете из Канады пригласить на пару месяцев человека? Заплатить ему?
— Из Канады? А что за человек?
— Там есть такой легендарный арбитр НХЛ Фрэнк Удвари. Он родом откуда-то из Югославии, а по нацональности венгр, но с детства жил в Канаде. В 66 году закончил активную карьеру, вышел на пенсию. Говорят, что он вёл курсы для судей в США и Германии, а сейчас собирается в Финляндию. Вот его бы к нам и заманить, а финны переживут. Будет делиться секретами, как НХЛовских быков успокаивать. Тогда это будет настоящая школа, её даже можно будет разбить на категории — для начинающих и для международников.
— Завтра улетаю. И завтра же позвоню в Канаду. А идея замечательная — считайте, он уже в Алма-Ате. Жду вас через недельку. Билеты и прочую ерунду оплачу. Приезжайте с намётками — обсудим и приговорим. Стоп, стоп! Вот в блокнотике запишите свои данные и этого канадского югослава венгерского происхождения, а то забуду.
С Тихоновым в этот перерыв уже не пообщались. Начался второй период.
Сидел как на иголках — что-то тревожило. Да и домой надо. Еле высидел. Кто-то кому-то забивал, чего-то болельщики прямо в ухо голосили. Ушёл с трибун, прохаживался мимо двери в динамовскую раздевалку. Затопали, тишина наступила — значит, второй период закончился. Виктора Тихонова узнал сразу, хоть и молодой совсем — лет тридцать пять. Блин, а сам-то. Старик. Сорок.
— Виктор Васильевич, можно вас на минутку?
Не получилось на минутку. Весь перерыв. Уговорил. Там команда второй лиги. Тут алма-атинский «Автомобилист» — тоже второй. Благ всяких наобещал выше крыши, и даже подполковничьи погоны.
— Горазды вы на посулы, а вот что динамовское руководство скажет? — серьёзный товарищ, за всё время разговора и не улыбнулся ни разу.
— Решу. Как нового министра назначат, так и решу. Ждите вызов через несколько дней.
— А, была не была. Чем Алма-Ата хуже Риги! — вот теперь улыбнулся.
— Лучше. Там восточное гостеприимство.
Событие пятнадцатое
— Хочу предложить вашему предприятию последнее своё изобретение. Это автомат для бритья. Клиент опускает монеты, просовывает голову в отверстие, и две бритвы автоматически начинают его брить.
— Но ведь у каждого человека индивидуальное строение лица…
— В первый раз да!
Только переступил порог квартиры, как звонок телефонный. Да что же это! Восемь вечера! Бесконечный день позади. Кого опять нечистая принесла?
— Ало, Петья, ти в тюрьма? — Бик! Давно не виделись.
— В тюрьма!
— Тебе в тюрьма разрешьяйт звоньить?
— Марсель, привет, ты же домой звонишь. Значит, я дома. Всё у меня нормально, повысили. Теперь член Политбюро и Первый секретарь ЦК компартии Казахстана.
— Ти комьюнист? — ржёт, чёрт нерусский. — У нас тут болтать, газеты пугайют, все комьюнист в тюрьма. Власть, как в Греции, полковничка. Хунта. Правда?
— Врут ваши газеты. Просто Брежнев сильно болен — инфаркт. — ну, весь расклад объяснять не стоит. Тем более, что и сам ещё не всё до конца понял — кто останется, кого куда переведут.
— Петья, мы хотим стать богатьеми?
— Богатыми? Дак, и так не бедные.
— Не, не богатий. Богатия.
— А понял. Богатеями.
— Да, богатия, — и не ржёт. Ой, чего-то будет.
— Рассказывай, богатей.
— Ми разорилья «Жильет»!
— Ну ни хрена себе. Хорошее известие. И что? — и на самом деле ведь хорошее. Фактически, в реальной истории Шик с Жиллеттом потом Бика забьют.
