– Ты меня что, уже в мамы определяешь?!
– Так ведь не завтра и не послезавтра, но я с этим делом не хочу тянуть. Свадьбу сыграем – и можно начать думать о потомстве. А давай зайдём в буфет? – предложил я, чтобы сменить тему.
– Потомстве… Хитренький, не тебе рожать! А между прочим, у нас ещё и премьера на носу.
Это да, 23-го числа нам предстоит пройти на красной ковровой дорожке в кинотеатр «Ударник». Ну, насчёт дорожки я слегка преувеличил, но мероприятие светское, и там Инге снова придётся демонстрировать свои наряды.
– Ладно, что-нибудь придумаем, – вздыхаю я, и на её лице расцветает счастливая улыбка. – Пошли в буфет, хоть по бутерброду пропустим.
В этот раз, в отличие от прошлого года, для зрителей обустроили сразу два буфета. Да и то, мне кажется, маловато, так как ради лимонада и пирожных мне пришлось отстоять в очереди минут десять. Только доели-допили, как, словно в театре, раздался первый звонок. Инга ещё успела посетить дамскую комнату, прежде чем мы вернулись на свои места в зале.
Второе отделение началось с песни Льва Лещенко «За того парня». ВИА «Верасы», солисты Ядвига Поплавская и Леонид Кошелев исполнили «Люблю тебя». Следом «Песняры» вышли с песней «Каждый четвертый», о том, что каждый четвёртый белорус сложил голову в Великую Отечественную. «Песняров» сменили Иосиф Кобзон и квартет «Надежда», спевшие «Не покидает нас весна».
О, и снова Алла Борисовна! Теперь уже с песней «Позови меня с собой». В этот раз исполнила она её настолько проникновенно, что у меня самого едва слеза не навернулась. Да и в зале, как я заметил на поклонах, у многих были такие же, скажем так, просветлённые лица.
Появившаяся на сцене следом Эдита Пьеха с песней «А жизнь продолжается» на фоне предыдущего исполнителя выглядела довольно бледно. Далее Ренат Ибрагимов спел «Ты, земля моя», потом Валентин Дьяконов – «Красный конь» из кинофильма «Ветер странствий». Людмила Сенчина… Ну, эту лапочку всё в сказочные миры тянет, вот и на этот раз прозвучала «Добрая сказка» Александры Пахмутовой и Николая Добронравова.
– Дорогие друзья, у нас уже звучала сегодня одна песня на французском языке, – объявил Масляков. – А сейчас прозвучит и на итальянском. И снова автор музыки и слов Максим Варченко, а автор итальянского перевода Нонна Морева.
Надеюсь, Нонна Иосифовна посмотрит этот выпуск «Песни года», ей будет приятно услышать свою фамилию.
– «Памяти Карузо», исполняют Тамара Синявская и Муслим Магомаев.
Точнее было бы наоборот – Муслим Магомаев и Тамара Синявская. Она-то вступает только в припевах, а он всю песню тащит. Но так уж повелось, что женщин у нас всегда пропускают вперёд.
Зрителям, судя по реакции зала, песня зашла, а у меня мелькнула мысль, может, и садиться с этими поклонами вовсе не надо. Стою себе и стою, кланяюсь и кланяюсь…
Какой-то Умар Зияев поёт про край любимый и родной, то бишь про Азербайджан. Хотя мог бы и Магомаев спеть, тоже оттуда родом. Следующим на сцену выходит белорусский исполнитель Виктор Вуячич, тот тоже славит родные края. Галина Беседина и Сергей Тараненко исполняют «Не возвращайтесь к былым возлюбленным», Бируте Петриките – «Музыку любви», Эдуард Хиль – «Старую песню»…
– Сегодня своего рода бенефис нашего молодого композитора и поэта Максима Варченко, – со своей неизменной кривоватой улыбкой объявляет Масляков. – Потому что сейчас прозвучит ещё одна его песня.
– «Хуторянка», – подхватывает Жильцова. – Исполняет София Ротару.
Ну Софа и зажгла! На втором куплете пошла в зал, а на припеве схватила за руку сидевшего с краю Гречко и заставила его отплясывать вместе с ней. Зал подпевал и аплодировал, даже поэты с композиторами, включая Пахмутову и Добронравова, не удержались от соответствующих телодвижений. Только Паулс оставался олицетворением прибалтийской невозмутимости.
Ротару наконец закончила, собираясь уступить сцену следующему исполнителю, но народ требовал «бис», и с разрешения ведущих она снова запела:
Слышу старой песни мотив,
Что сама напевала не раз…
И снова рейд по залу, теперь уже она отплясывала с Андреем Вознесенским. Кстати, автором слов к следующей композиции, которую он написал в дуэте с Паулсом – песне «Подберу музыку». Исполнял Яак Йоала. Далее ВИА «Оризонт» и их «Я пою о любви», Лев Лещенко и «Начало», и… ещё раз Ротару. Вместе с Большим детским хором Виктора Попова она исполнила песню «Дадим шар земной детям». По-моему, сегодня не только у меня бенефис. В финале вышли все участники и по традиции вместе с залом исполнили «Песня остаётся с человеком». Я тоже стоял, хлопал и пел.
– Ты сегодня был в центре внимания, – сообщила мне с улыбкой Инга, когда мы шли за одеждой.
Решили не тропиться, дать одеться большинству зрителей, чтобы не стоять в очереди с номерками в руках. Надеюсь, в это время (а на часах было начало десятого) мы сможем поймать такси. Однако, побродив вкруг телецентра минут десять, поняли, что нашим надеждам сбыться не суждено.
– Да давай на метро доедем, – предложила уже порядком озябшая Инга.
Туфли она, конечно, сменила на зимние сапоги, но осталась в платье, сверху которого была накинута дублёнка. Из-под неё снизу выглядывал подол платья, но не очень навязчиво.
Ближайшей была станция ВДНХ, но до неё шлёпать минут двадцать. Очень кстати подошёл 11-й трамвай, на нём за пять минут и доехали до стации. Дальше до нашей «Щёлковской» придётся добираться с двумя пересадками, но это ерунда. Минуем круглый вестибюль в форме ротонды, на входе здоровая эмблема Олимпийских Игр. В разменном автомате меняю 15-копеечную монету на три пятака. Пока проезд в метро всего пять копеек, в моём прошлом весной 1991 года он стал стоить 15 копеек, год спустя – уже пятьдесят, а к концу 1992-го и вовсе три рубля. А ещё через год – сорок рублей. Ну и дальше, по наклонной. Надеюсь, в этой реальности таких скачков не будет.
Никаких архитектурных излишеств. Всё скромно, минималистично… То ли дело «Маяковская», «Площадь революции» или «Новослободская» – вообще моя любимая, спускаешься, как в музей.
В общем, стоим на перроне, ждём прибытия поезда. Всего таких, как мы, ожидающих, десятка два. Невольно обращаю внимание на женщину в платке, держащую за руку малыша лет пяти-шести. Тому спокойно не стоится, так и норовит вырваться и куда-то убежать.
– Мам, ну отпусти, у меня рука уже болит.
– Да я не сильно её сжимаю, не болтай.
– Нет, сильно!
– Ну давай ослаблю…
В следующее мгновение пацан вырывает руку и с радостным воплем мчится вдоль края платформы, а ещё мгновение спустя его заносит, он не удерживает равновесие и под истеричный вопль матери падает на рельсы. Все, кто был свидетелем этой картины, включая Ингу, дружно охнули.
– Владик! – вопит женщина, кидаясь к краю платформы.
– Мама-а-а! – раздаётся снизу крик мальчишки.
В этот миг тьму тоннеля рассеивает дальний свет. Твою же мать, как этот поезд не вовремя… Я увидел, как пожилой мужчина, встав на колени, тянет вниз руку, с его головы падает кроличья шапка, но он не обращает на это внимания.
– Малыш, хватайся за руку, – умоляет он.
Но тот либо в ступоре, либо просто не может дотянуться. В этот миг меня охватывает странное спокойствие, словно бы это компьютерная игра и я знаю, что на самом деле никто не умрёт. А мне, чтобы пройти уровень, предстоит выполнить миссию. В данном случае по спасению пацанёнка.
Вот я и начал действовать. Подбежал к краю перрона, бросил мимолётный взгляд вниз, чтобы разглядеть место приземления и не сломать ноги, и сиганул… М-да, всё равно жестковато. Надеюсь, Владик, падая, ничего себе не повредил. Вижу в полусумраке его огромные испуганные глаза, хватаю пацана и подбрасываю вверх, где бедолагу принимает пожилой мужчина и вытягивает на перрон.
В следующий миг раздаётся гудок, меня слепят фары электропоезда, и я понимаю, что сам уже выбраться не успеваю. Слишком высоко, да и руку мне никто не тянет. Опять же, в памяти мелькает когда-то вычитанное, что обратно лезть нельзя из-за контактного рельса. А где он тут, хрен его знает… Хотя вот он, кажется, жёлтого цвета.
