—Какой-то прямо город контрастов — сделал я вывод. В Воронеже такого бардака в строительстве не наблюдалось.
Но понять жителей можно. Сильнейшие пожары 1834 года уничтожили большую часть Тулы, и нанесли значительный ущерб. Как потом я узнал в четырнадцать миллионов рублей. Много жителей остались без всего накануне зимы. Выделенных сто двадцать тысяч рублей из столицы на новую застройку, ситуацию сильно не исправили. Часть их банально просто разворовали. И даже приезд царя с проверкой ничего не дал. Но, несмотря на все несчастья, Тула строилась. Правда, ну очень контрастно. Вот и получалось, что временные уродливые избушки, часто и с само захватом земли, соседствовали с каменными домами. Правда и большинство этих домов тоже архитектурой не блистали, даже новые дома. А тут опять несчастье. Сначала холера 1847 года, пришедшая из Казани и повторение эпидемии, уже в этом году. Часть лавок закрыта. Сейчас холера в Туле пошла на спад. В этом году она была и не такая сильная, но унесла с собой почти пятую часть жителей за два прохода, как мне рассказали. Холера заставила городских чиновников принять меры и расклеить распоряжение, которое я уже видел. Много встречных ходит в повязках, намазанных тёмной вонючей мазью. Ну или чем они там их мазали?
Рассматривая здания, подумал. Вот разбогатею, я вам тут устрою строительный шок. Так надо заодно и прикинуть, где строить, чтобы с запасом. А вообще мне «лишние глаза» точно не нужны.
Остановился на мастерской по производству самоваров, недалеко от часовни Святого Николая и реки Ржавец. Самая что не наесть окраина города. Надеюсь, и цена не слишком высокой будет. Сама мастерская была маленькой. Зато громадный двор с невысоким забором, и неплохой склад-сарай по этим временам. А главное — это огромный пустырь за забором. Там можно будет и фруктовый сад посадить или другие постройки поставить. Ещё минус в цену, что мастерская была на возвышенности. Сейчас из-за сбережения тепла привыкли строить в впадинах. Нужно срочно покупать и начинать строить. В таком доме зимовать точно нельзя, даже печки нормальной нет. Очаг — каменка…это вообще не серьезно. Да их вообще, нормальных печей сейчас не было, я точно не видел. Больших хороших русских печей в смысле не видел. В Гусь-Мальцевском я даже этим не заморачивался. Там какое-то чудо-юдо было в доме, но я не обращал внимания.
В доме-мастерской жил сторож Иван. Хромой инвалид войны, который заодно и охранял постройки, чтобы окончательно всё тут не растащили. Ну что же беру.
С Добрыниным обсудили всё быстро. Единственное затруднение, это как меня записать в местный реестр. Дворянин-помещик-заводчик? Запись в реестр давала мне определенные льготы, что очень важно. Добрынин обещал подумать, как будет для меня лучше.
Место мне досталось за сто рублей с большой прилегающей территорией, которую я старался хапнуть побольше. Это тоже не очень-то и дёшево. Но и за это я пообещал за его труды привезти пять оконных стекол для его дома. Что по нынешним временам было очень дорого. Тут сейчас у богатых в основном слюдяные окна. У бедных бычьи пузыри. Привозные из заграницы могут позволить вообще единицы. И то это стекло, ни в какое сравнение с новым Мальцевским не шло. Будут теперь у нас покупать разные иностранцы — з…
Обсудив все другие организаторские вопросы, заплатил дополнительно десять рублей пошлины за имение. Только не понял, что за пошлина. Такие витиеватые фразы «закрутил» Добрынин, обалдеешь, пока слушаешь. Наконец отправился к помощнику-писцу оформлять кучу бумаг. Там пришлось ещё два с полтиной рубля отдать. Тут старичок с моноклем в правом глазу и копной седых волос, спрашивает: “а что с крепостными крестьянами делать?”
— Не понял? Они же мои — удивляюсь вопросу.
— Так-то оно так, но на них наложен штраф. Если он не будет выплачен, то их отправят в Сибирь или на каторгу. А скорее на рудники, там людей всегда не хватает — старичок с моноклем.
— И где я могу их найти? — прячу купчую в тубус для документов из лакированной березы, сделанный плотниками в Гусь-Мальцевском.
— В полицейском околотке, в арестантской полуроте — пожимает плечами служащий. Вот же ему несведущий попался. Всё надо объяснять.
Фёдора тут же отправил за лошадьми и телегами. Сам еду в полицию, где встречаю уже знакомого станового пристава Титова Владимира Павловича. Он в чёрной форме, застегивающейся на боку и с длинной прямой саблей. И что он с ней будет делать? И это в городских условиях на узких улицах. Мне это совсем не понятно. Сам Титов меня явно не узнал.
— Чего изволите? — сказал полицейский и смешно пошевелил чёрными усами.
— Хочу забрать свою собственность — достаю тубус и даю прочитать документы.
— Вот значит как — растягивая слова, произносит Титов.
— Так, уважаемый, Владимир Павлович, скажи сколько штраф? У меня времени нет, правда, только что приехал. Мы с вами в другой раз пообщаемся, спокойно и за самоваром — с уважением, но жёстко говорю.
— Пятьдесят рублей за пятерых.
— Не дешево — а сам достаю деньги. Явно завысил цену. Ну что делать, раз человек я тут новый.
Забираю замученных крестьян. Которых сначала выпороли, а потом заставляли работать. И только-то, что бумаги не до конца оформили, спасло их от Сибири, и тут я и вмешался. В общем, повезло им.
— Так, Егор Лазарев, Андрей Михайлов, Фатей Михайлов, Тимофей Михайлов, Захар Михайлов. Родственники, что ли? — и смотрю на них. Кивают — я Ваш новый помещик. Сейчас идем в дом, что я купил…
А дальше начался ад. Несколько раз менял план застройки, потому что многое сначала не учёл. Нанял каменщиков, плотников и подсобников. Женщин, чтобы варили пищу на 30 человек. Над поварихами поставил командовать Фёдора. Слава богу, он уже понимал, что к чему. Там шуму поначалу тоже хватало. Пришлось несколько раз даже менять "персонал".
А первым делом заставил делать туалет подальше, на 3-х человек сразу. Несколько вёдер с водой для мытья рук рядом на подставке. Вместо мыла для мытья использовали золу, благо её тут было много. Потом типа душа, ведро с дырками. Мальчишек нанял на подсобные работы: воду таскать, следить за лошадьми и многое другое. Заставлял строителей постоянно мыться. Затем летнюю кухню с печкой и навесом, сильно всех заинтересовавшую. Многие работники в свободное время там толкались. Я сначала думал, еду выпрашивают. А нет — печь интересует. И кто говорил, что наши люди тупые? Мастера быстро всё просчитали. Вот только с колосником не сразу разобрались. Надеюсь хоть у кого-то в доме появиться. Всё-таки с металлом в Туле полегче…хотя и тут он не дешев, даже чугун.
Навес сделали побольше, и для нас с Фёдором там место тоже. Потом там будет летняя конюшня. Стол, лавки, и многое другое, тоже пришлось делать. Но я так думаю, что мне это ещё не один раз всё это пригодится, поэтому делали качественно. Неважно, что грубо, лишь бы было крепко и из хорошего просушенного дерева. Мастера примечали и другие мои новинки в постройке, а я примечал мастеров, с которыми можно в дальнейшем работать.
Крику, шуму, зуботычин и остального было много. Похоже тут без этого никак. Привлекли и сторожа Ивана, который хорошо справлялся. Мало того он был ещё и грамотный. Вообще-то я мог его выгнать, но зачем. Дед ещё крепкий и основательный. Я когда убедился в его честности, так перестал за ним и смотреть, полностью ему доверяя. Чем старый ветеран сильно гордился и спуску никому не давал. Перепоручив ему и Рема, когда меня не было.
Справлялись и два мастера привезённых с Гусь-Мальцева. Поставленные бригадирами и нахватавшиеся у меня всякого разного при строительстве цеха. И надо признаться, что не всегда хорошего. Нескольких упёртых и тупых строителей выгнал. Работы в городе на данный момент почти не было. Хороший каменщик или плотник сейчас обходился по восемь рублей в месяц. Обычно же в двенадцать-пятнадцать рублей. Я же ещё и кормил обедом. Стоило мне это не очень дорого, а просто было жаль людей. Голодная зима у них ещё впереди. Мой приказ, что у каждого должна быть своя миска, кружка и ложка выполнился быстро, причём хорошо. А как же, иначе не кормили. Построил типа шкафа, где у каждого было своё место, и попробуй только нарушить. Поэтому, желающих у меня работать было много, и долго с нарушителями не разговаривали. Или будешь делать, как говорят, или до свиданья. Зато материалы стоили очень дорого. Сто штук хорошего кирпича три рубля двенадцать копеек. А тот, что не очень один рубль пятьдесят шесть копеек. Раствор, доски и всё остальное, тоже прилично.
