Глава 7
Событие восемнадцатое
Свадьба — лучший способ посмотреть на дальних родственников в ближнем бою.
Деверь, свояк, шурин, или зять всё же, оказался не сильно молодым человеком. Было ему за сорок и на князя он походил, как Запорожец на кроссовер. Ниже жены сантиметров на десять, с брюшком таким купеческим и окладистой небольшой бородкой. На плечах зятя или шурина был надет явно маленький ему фрак или сюртук — пуговицы не застёгивались на пузике. Одна вещь княжеская была у деверя, на фрако-сюртуке обосновался орден. Не настоящий. На тряпице орден был вышит и потом пришита эта тряпица, плохо обмётанная, к сюртуку. Кох читал как-то, что именно так ордена в основном в этом времени и носили. В бою серебро и бриллианты мешают, а на пьянке если потеряешь, то это серьезная потеря. Ордена заказывали на свои деньги у придворного медальера, и деньги были очень приличные — тысячи рублей. Имение можно купить. А ещё зять был хохотун. Скажет чего и сам заливается. Го-го-го. Этакий весельчак «У» из мультика «Тайна третьей планеты».
Виктор Германович к визиту родственников подготовился. Чтобы не мычать и не телиться потом, Сашка позаимствовал у управляющего Ивана Карловича свинцовый карандаш и нарисовал на листке бумаги змеевик, состоящий из трёх стволов шестигранных, и отдельно на другой стороне листа схематично самогонный аппарат, чтобы не гугукать, объясняя, зачем ему стволы от мушкетов понадобились. Нарисовал, как и привык, в аксонометрии и с четвертью разреза.
Пообнимались. Поцеловались, поплакали мать с дочкой (нашли видимо повод), потом пообедали второй раз за день, так как родственники приехали в три часа дня голодными. Но одни садиться за стол не желали, да и чего на перекусить, раз повод есть. За обедом князь Болоховский открыл бутылочку шампанского, привезённого с собой, и угощал дам. Сам тоже хохотал и угощался. Шуточки у Николая Ивановича были гусарские на грани фола. Дамам нравилось, тоже подхихикивали. Коху этот новый родственник понравился. После обеда, когда князь вышел в ротонду покурить. Кох пошёл за ним и сунул ему свой листок. Молча сунул. Николай Иванович осмотрел одну половину листа, так же молча, потом перевернул и на вторую потратил пару минут, трубка с длинным чубуком, положенная на перила дымила — дымила, да и погасла, но князь забыл о ней. Во второй, а потом и в третий раз перевернув листок, словно разыскивая не нём инициалы Леонардо да Винчи, он положил наконец его на столешницу круглого стола, установленного в ротонде, летом тут чаёвничали, и перевёл взгляд на шурина. Вот, теперь точно шурина.
— Хм⁈ — Болоховский опять взялся за чертёж.
— Мне надо три бракованных ствола, — Сашка ткнул пальцем, почти не скрюченным, в ту сторону чертежа, где был змеевик. Получилось (ме адо тли браовах стола).
— Хм. Вижу, — без переводчицы разобрал его мычание зять. Ну раз он ему шурин, то точно князь ему — зять.
— Кузнец сварит, — снова ткнул пальцем в чертёж Сашка — дурень.(уец ваит).
— Да, понял, — Николай Иванович, махнул рукой на чертёж, — сделаем на своём заводе. Не вопрос. Сами всё сделаем, — почему-то громко и медленно пояснил он, но потом глянул на чертёж и перестал кричать, — А где ты, Саша, видел такой рисунок?
Кох напрягся. Как-то не так был вопрос задан. Что аксонометрию и наложение разреза на чертёж ещё не изобрели? Да, вот так попаданцы и сыпятся. И не скажешь же, что в книге видел. Попросит ту книгу показать князь, и чего?
— Сам нарисовал. (сан асова).
— Сам? Чудны дела твои, Господи. Генералу нашему покажу, как вернусь. Интересно у тебя получилось. Понятно всё как. Александру Богдановичу понравится. Это командир наш — Александр Богданович Философов, генерал-майор и участник войны 1812 года, как и отец твой. Царствие ему небесное, — князь перекрестился троекратно.
Сашка тоже попытался за ним повторить. Он учился специально креститься. Кох можно сказать, что и атеистом был. А если крестился шутейно, то слева направо, как немец, а не справа налево, как православные крестятся. Теперь переучивался. Дурню, конечно, простительно, но если можно избежать лишнего внимания, то почему не научиться такому простому действу, как крестное знамение.
— Нужно тебя ему показать, Сашка. Он до 1825 года в чине полковника командовал 2-й гренадерской артиллерийской бригадой, в коей отец твой до Парижа дошёл. Такой же боевой артиллерист. Да, были люди в наше время.
Да не может быть⁈ Лермонтов ещё не написал этого.
— А когда готово будет? К осени нужно. Яблоки пойдут, груши, — промычал Виктор в чертёж тыкая.
— К осени? — Надо же понял зять такое длинное предложение. Или на самом деле прогресс или, как у Машки, интуиция переводить с дебильного на русский помогает. — Все дела брошу и генерала напрягу. С ним и приедем передавать. Ты даже не представляешь, чего твой прожект стоит. Тут высочайшей благодарностью пахнет. Как наглядно и доходчиво всё изобразил. Ишь. Точно бог тебя отметил. Как матушка твоя говорила за обедом. Пойдём, похвастаю Ксении. Да, дела!
Событие девятнадцатое
Почему в Индии самые крепкие браки? Да потому что на свадьбу мужу дарят ружьё, а женщине рисуют красную точку на лбу.
Что можно сказать про свадьбу? А можно сказать, что не зря Сашеньку не брали в церковь на всякие службы. Духота. Давка. И самое плохое — нужно стоять. Вот он, пусть и с перерывами, и опираясь на палку и Машку, километр два раза прошагал, а тут просто стоять надо, но это в сто раз хуже, чем если снова километр прошагать. Под конец ноги не выдержали и Сашка сполз на дощатый пол церкви. Благо стоял рядом с матерью и сестрой и там было немного свободного места. Его подхватил Николай Иванович, и после управляющий еще помог, они вытащили болезного из церкви и посадили на скамеечку у палисадника. Князь ушёл назад, ведь там как раз само венчание начиналось, а Иван Карлович остался возле дурня с кислым выражением лица. Кох ещё удивился, он думал, что их управляющий лютеранин или католик, ну, немец же, а оказался православным. Здесь в России несколько лет назад перекрестился зачем-то в православие. Это он сейчас Сашке рассказал. Пока охранял его.
Это происшествие помогло. Больше участвовать во всех свадебных мероприятиях Сашку не заставляли. Он появился только на праздничном ужине, немного поел и отпросился к себе в комнату, сославшись на усталость. А прямо над ним начались танцы. Прибыли из Тулы четверо музыкантов и какие-то мазурки наяривали. Гости топали в мезонине и на Сашку с потолка сыпался мусор всякий.
Как-то давно, чуть не в детстве, попался Виктору томик Салтыкова-Щедрина, и там было описание вот такого вечера с танцами. Он тогда прочитал и сильно удивился, дескать, танцевали, танцевали, выпивали, закусывали, а потом бросили шубы на пол в бальном зале и вповалку там все спать улеглись, так как на такое количество гостей, естественно, в доме кроватей не нашлось. Не хостел же. С трудом себе Кох представлял княгинь и графинь всяких вповалку на шубах спящих на грязном полу. Он бы точно не уснул.
И вот именно это и началось где-то в районе полуночи, натанцеваливась все, наелись, напились и повалились спать прямо на полу в мезонине гости. Так ещё и с шубами непруха. Середина лета. Какие шубы? Принесли им всё, что было в сундуках и чуланах. Всё пыльное и пересыпанное полынью от моли. Сначала гости долго чихали и ворочались, но усталость и алкоголь подействовали, вскоре все угомонились. Ну, ладно хоть князья спали в комнатах. Николай Иванович вместе с женой устроились в своей комнате, грузинский князь в комнате матушки — княгини, а приехавший на свадьбу полковник и тоже князь Болоховский — двоюродный брат отца — Михаил Петрович в кабинете отца с женой и дочерью расположились. Больше там места не нашлось, и муж их дочери — тоже полковник, спал у Сашки в комнате, положили ему всяких тряпок в угол.
