людей Печатями огня.
На экране появилось изображение покрытого шерстью человека с головой ворона, змеиным хвостом и ногами леопарда.
— Это Амон, — сказал Елисей Кондратьевич, глядя на доску. — Образ собирательный, ибо раньше считалось, что это целых три демона — Амон, Эми и Хаурес. Но «Справочник» трактует их фигуры как одну, ибо способности у всех этих исчадий Скверны практически не различаются. Амон изрыгает огонь, который также горит в его глазах.
Изображение сменилось следующим. На этот раз демон выглядел как юный лучник.
— А это Лерайе, — прокомментировал учитель. — Он наделяет магов Даром исцеления. Казалось бы, что тут плохого, да? Однако Скверна не может нести ничего хорошего. Церковь утверждает, что после такого лечения человек может сойти через некоторое время с ума или начать трансформироваться, превращаясь в нежить. Возможно, позже я приведу примеры подобных случаев. А сейчас давайте взглянем вот на этого демона.
Перед нами предстало изображение человека с львиной головой.
— Марбас, — с отвращением проговорил Елисей Кондратьевич. — Тот, кто даёт чародеям силу насылать болезни. Таких магов выявлять очень трудно, ведь они не швыряют огненный шары, не превращаются в животных и не замораживают воду.
Дальше занятие продолжалось в том же духе. Я помечал в тетради Дары, которые упоминал преподаватель, но пропускал имена демонов. Теория, озвученная Елисеем Кондратьевичем, казалась мне бредовой.
В конце урока на экране появился демон, которого учитель назвал Базином. По его словам, этот дух накладывал на сердца Печати, делавшие из людей так называемых Прыгунов — магов, способных телепортироваться.
— Для этого они используют артефакты, которые известны как Иглы Иштар, — добавил Елисей Кондратьевич, выводя новый слайд. — Вот фотография одной из них. Создаются артефакторами. Но об этом мы поговорим на следующей неделе. Запишите домашнее задание.
Как только мы вышли из класса после звонка, я нагнал Хитрова.
— Ты хотел мне вчера что-то сказать, но так и не пришёл.
— Эм-м… Да… Слушай, я не смог. Возникло срочное дело. Знаешь, на самом деле, ничего особенно я говорить и не собирался, так что ты, наверное, просто забудь, — ответит тот, смущаясь.
Глаза его так и бегали из стороны в сторону, избегая смотреть на меня.
— А ну-ка отойдём, — сказал я, беря его за локоть и отводя в сторонку, где на полу стояли в кадках развесистые фикусы. — Давай выкладывай, и без увиливаний! В чем дело?
— Да ничего я тебе говорить не обязан! — вскинулся Аист. — И отпусти меня! Что ты себе позво… Ой!
Последнее было реакцией на то, что я сильно стиснул его руку, надавив на болевую точку в районе локтя.
— Слушай, я хочу знать, что тебе известно о Черепове! — проговорил я, глядя в глаза собеседника. — Не заставляй делать тебе ещё больнее.
Хитров судорожно сглотнул. Зыркнул по сторонам.
— Чёрт! Ладно, твоя взяла. Только пообещай, что никому не скажешь, что узнал это от меня!
— Даю слово.
— Черепов собирается тебя спровоцировать.
— На что?
— Чтобы ты вызвал его на дуэль. Тогда у него будет право выбрать оружие.
Я невольно усмехнулся.
— Поединок?
Хитров кивнул.
— Да!
Так, похоже, он говорил серьёзно. Я почему-то думал, что дуэли разрешены только взрослым, но, видать, ошибся.
— И что он выберет?
— Шпаги. Черепов чемпион школы по фехтованию.
Я подозрительно прищурился.
— А откуда тебе это известно?
— Моя сестра с ним встречается. Она и сказала. Ты обещал меня не выдавать!
— Да-да. Не беспокойся. Это останется между нами. Но почему ты решил меня предупредить? Мог же просто промолчать.
— Знаю… Наверное, так и надо было сделать, — потирая локоть, проговорил Хитров. — Но мне не нравится Черепов. Я его просто ненавижу!
— Понятно. Ладно, спасибо. И извини за руку.
— Да ничего. Ты просто постарайся ему не поддаваться. Хотя не представляю, как тебе это удастся. Если он начнёт тебя оскорблять, придётся его вызвать.
Тут он был прав.
Долго ждать, пока Черепов начнёт действовать, не пришлось. На большой перемене, отведённой для посещения столовой, я взял поднос с едой и сел за столик, где уже расположились Никита с Алёной. Не потому что мне хотелось с ними пообщаться, а потому что свободных столов не было, а за их имелось одно место.
— Не помешаю?
— Располагайся, — дружелюбно кивнул рыжий. — Приятного аппетита.
— Спасибо.
— Как тебе наша школа?
— Нормально.
— А где ты учился до этого? — спросила Алёна, размешивая сметану в овощном супе. — И почему тебя перевели?
— Ну, я болел. Долго. Много пропустил. Мой… опекун решил, что здесь мне будет лучше. Понятия не имею, почему.
— Опекун? — поднял брови Никита.
— Ага. Мои родители погибли. Вертолёт потерпел аварию.
— Да, я что-то такое припоминаю, — кивнула Алёна. — Правда, не уверена, что речь шла о твоих родителях.
— Ты извини, что мы завели про это разговор, — сказал Никита. — Не нарочно.
— Всё в порядке. Это было давно. Я уже в норме.
— А кто твой опекун? — спросила девочка.
— Двоюродный дядя. Князь Шереметев.
Алёна присвистнула.
— Серьёзно⁈ Ничего себе! Ну, повезло тебе.
— Думаешь?
— Ещё бы! Конечно. Он личность известная. Очень богат и влиятелен. Огромные связи.
— Понятно.
— А ты что, сам не в курсе? — удивилась девочка.
— Ну, мы только недавно познакомились. Не успел разобраться.
— Ах, вот оно, что… Ну, ещё всё впереди, верно?
Я кивнул.
— Само собой.
— О, к нам, кажется, гости, — тихо сказал Никита, глядя мне за спину.
Оборачиваться я не стал. И так было ясно, кто там.
— Привет, народ, — раздался через несколько секунд знакомый голос. — Как жизнь?
Никита и Алёна молча уставились на подошедшего Черепова. Был он не один. Прихватил дружков. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, зачем. Нужны свидетели.
После разговора с Хитровым я почитал в Интернете, какие в империи правила вызова на поединок чести. Оскорбление должно быть публичным. Это главное условие. А тяжесть определяет тот, кому оно нанесено, сам. Вот только мнение общества может с твоей оценкой не согласиться. И тогда прослывёшь трусом. И последствия для аристократа будут самые плачевные: мало того, что за твоей спиной шептаться и хихикать начнут,
