разделяй и властвуй. Эти два слова весьма изящно описывают систему сдержек и противовесов, без которого любого короля или императора ждёт неминуемое свержение. Описывают так, что поймёт и идиот.
А вот воспользуется ли — этого уже гарантировать было нельзя. Слишком уж часто во главе целых государств вставали люди, для которых долгосрочное планирование и точный расчёт были чем-то из разряда сказок…
Алексей Второй, Император Российской Империи, понимал это как никто другой, ибо ему уже давно пришлось воочию наблюдать, как в превосходных, даже идеальных условиях носители крови Романовых вырастали совсем не теми, кого ему хотелось бы видеть.
Слабость и неуверенность, глупость и недальновидность, потакание своим желаниям — скольких своих родичей он вынужден был сослать подальше, лишь бы те не позорили их фамилию своими попытками добиться прямо противоположного? А сколькие согласно его Воле превратились в политических импотентов, ни на что не влияющих?
И всё же, иногда Романовы демонстрировали достаточные таланты, чтобы их можно было возвысить. Возвысить — и использовать, руководствуясь всё тем же, выше упомянутым, принципом. Разделяй и властвуй. Для этого ведь не обязательно было буквально делить аристократию на части, разрушая союзы и навязывая осколкам свою волю. Хозяин Трона давно, с самого воцарения придерживался иной стратегии: он использовал талантливых родственников, концентрируя вокруг них политические группировки, придерживающиеся разных взглядов. Создавал своих друзей и недругов сам, заботливо направляя их туда, куда было нужно не ему, нет, но Империи.
И даже его собственные дети не были исключением из этого правила.
У Алексея Второго было немало детей, если считать и бастардов, носителей достаточно перспективной крови. Одиннадцать сыновей. Пятеро дочерей.
И из всех лишь трое демонстрировали достойные, по мнению Императора, результаты.
Нельзя сказать, что Алексей Второй не любил своих отпрысков, о нет. Любил, как может любить отец. Но чувства превыше долга он не ставил, и никаких поблажек отпрыскам, конечно же, не делал. Мог, хотел, но не делал. Потому что величие и стабильность Империи, которую столь тщательно возводили предки, нельзя было порушить из-за сентиментальности и слепой веры в скрытые таланты детей.
Был ли Император справедлив? Бесспорно. Но был ли объективен? Могущественный телепат и полноправный властелин своего разума, он изначально смотрел на потенциальных наследников и советников, сравнивая их с собой. И главным слабым местом такого подхода был, конечно же, телепатический дар. Дар ментала, сила, воплощающая в себе непоколебимость Воли и Намерения. То, за счёт чего Алексей Второй когда-то обставил всех конкурентов на Трон, а ныне правил, выстраивая схемы, никому другому не подвластные.
Владимир, его главная нынешняя надежда на светлое будущее Российской Империи, дар к телепатии не унаследовал, а Лина, весьма перспективная девочка с сильным даром к этой области псионики, отставала по целому комплексу других, не менее важных «параметров». Из неё не вышел бы правитель. Управленец — да, советник — тоже да, но ответственность за свои решения она принимать не хотела, как бы её ни склоняли к иному.
Как итог, на Трон, вероятнее всего, сядет сильный, талантливый, но чисто физически не превосходящий любого другого одарённого Император. Он будет куда более способным к эмпатии, нежели сам Алексей Второй, ибо работа с разумом постепенно приглушает эту особенность, по словам многих определяющую человечность, но хватит ли этого, чтобы совладать с кризисом, начавшимся три года назад?
Нет, Алексей Второй не планировал умирать ещё много лет, но и сказать, что проблема таких масштабов разрешится за разумный срок тоже не мог. Он делал всё от него зависящее для того, чтобы добиться результата, но перспективы радовать не спешили. Поток Пси, рвущейся на планету, возрастал, а пагубное воздействие этой отравы уже удалось зафиксировать в доступных на Земле условиях. Прогресс в отношении работы с разломами был, и был немалый, но практической пользы пока не приносил. Три года целенаправленной работы над вопросом всего мира, а ответов больше не становилось.
Даже наоборот: каждое открытие тянуло за собой новую кипу вопросов…
В то же самое время Геслер только намедни смог схлопнуть разлом-«катастрофу», и это при всех его реальных возможностях, которые Император не мог даже себе вообразить. Что примечательно, он так же озаботился и тем, чтобы прибывшие на место работники ОМП не смогли «пойти по его следам» и понять, что же именно там произошло. Раньше такого не случалось, и исследования разломов во многом зиждились именно на деятельности Лжебога, что бы об этом ни мнили светила науки.
Понять процесс куда проще, если есть, что и с чем сравнить. Уж это-то понимал всякий разумный человек. И будь Геслер чуть менее жестоким в отношении людей, то его, возможно, уже попытались бы обелить. Вот только высказанный три года назад план в этом отношении не изменился: миру и правда нужна была не отдалённая, а имеющая место здесь и сейчас общая угроза.
И Лжебог являлся таковой, что всецело понимали считанные единицы людей во всём мире.
Тяжко вздохнув, Император мазнул взглядом по пиктограммам свежих, только прибывших отчётов, с которыми ему было необходимо ознакомиться.
«Покой мне только снится» — максимально цензурная и безобидная вариация мыслей, которые пронеслись в голове могущественнейшего телепата, прежде чем рука легла на манипулятор. Работы меньше не становилось, а надежды Императора на раскрытие Владимира как полностью самостоятельной личности были весьма зыбкими.
И всё же, он искренне надеялся на то, что возмужавший юноша примет верное решение. А он, телепат, ото взгляда которого невозможно ничего скрыть, подстрахует сына и обеспечит тому достойную будущего Императора площадку для раскрытия спящих талантов.
Алексей Второй намеревался выжать из единственного варианта максимум, и не собирался останавливаться ни перед чем на этом неоднозначном пути.
Глава 6
Подлинная Аномалия
Как можно одному, пусть и обладающему подавляющей силой сверхсуществу добиться подобающего уровня контроля над происходящим на целой планете?
Нужна информация, и при том — максимально полная.
В моём случае методы её добычи разделялись ровно на три категории: ноосфера, шпионаж и собственные наблюдения. В случае с ноосферой всё было не так однозначно, и относилось, по большей части, к фиксации тех или иных событий, «отразившихся» в мыслях достаточно большого числа людей в одном месте или в одно время. Подсмотреть что-то, о чём знают считанные единицы людей на большом расстоянии было крайне сложно, и требовало, буквально, «смотреть» в то место, воспринимая информацию из ноосферы.
Из этого недостатка проистекал второй пункт: шпионаж.
Любое общество так или иначе, но зиждилось на достаточно строгой иерархии, подразумевающий определённый контроль со
