Ознакомительная версия.
Рассчитано было хорошо. Когда Катрин хотела, выглядела она девицей высокого полета. Собственно, и так – в спортивных штанах и свободной футболке – очень даже. Возможно, именно благодаря футболке – она порядком промокла от пота, а на бюстгальтерах товарищ старший сержант экономила.
– Вы потрясающе красивая женщина, – непонятно к чему сообщил Женька.
– Да? Спасибо. Приятно услышать комплимент от неозабоченного молодого человека. Это, кстати, хорошо, что ты спокойный. С рыжей у тебя серьезно?
– Да нет, дружим просто.
– Интимная дружба – весьма ценная штука. Серьезно говорю. Что ты повис тухлой сосиской? Качайся, качайся.
Женька принялся поднимать ноги, хотя пресс уже ныл невыносимо. Наставница продолжала лупить обреченную куклу. С коротко стриженного затылка летели капли пота. Сказала, не оглядываясь:
– Слушай, ты вроде электробритвой бреешься? Я тебе станок дам. Приведешь себя в порядок. В зоне бикини и под мышками.
Женька замер с поднятыми коленями:
– Товарищ старший сержант…
– Про педикулез слыхал? Собираешься насекомых в Отдел натащить?
– Так мы всего-то на пять дней идем.
– Это ты непосредственно каждой вше будешь сообщать? Качайся, шланг гофрированный, пока я сама тебя не побрила…
Шинель, шапка-ушанка, гимнастерка с новенькими погонами. Погоны только младшему лейтенанту Землякову полагались – он москвич, в ногу с нововведениями формы одежды идет. Остальные еще устаревшие петлицы таскают. Галифе, нижнее белье. Кальсоны и рубашку Женька уже двое суток обнашивал, для убедительности и натурального запаха. Ремень с кобурой, полевая сумка, документы – все уже упаковано. Пистолет, срезанные с формы пуговицы, крючки, даже скрепки с документов – все пойдет отдельно. Металл переносит Прыжок скверно, может и неприятный эффект дать – раскалиться и вещи прожечь. Потому и пистолетные обоймы пусты. Патроны брать опасно. Могут вспыхнуть или «протухнуть», как выражается Катрин.
Утро выдалось холодным. Женька смотрел на улицу – за прутьями решетки и громоздящимися друг на друге столами (так и не хватило времени их убрать) шел снег.
В дверь кратко стукнули, заглянула Катрин.
– Мандражируешь? Естественное состояние. Ничего, сейчас отпустит.
– Да я ничего. С праздником вас, товарищ старший сержант.
– А, да я такие глупости не отмечаю. Я воинствующая мужская шовинистка. Но все равно спасибо, – Катрин усмехнулась. – Ты очки нацепи. В роль входи. В последний момент окуляры упакуем.
Женька надел очки с простыми стеклами. Окуляры круглые, прямо из кинокомедии в стиле ретро. Комендантские от смеха подохнут, углядев такой оптический прибор. Впрочем, в столовую сегодня все равно не идти. Желудок должен быть пуст, иначе после Прыжка тошнота и прочие неприятные ощущения обеспечены.
– Ничего, – сказала Катрин, прислоняясь плечом к косяку двери. – Все будет нормально. Очки тебе, кстати, идут. Весьма романтичный юноша.
– Вы тоже ничего, – пробормотал Женька.
На наставнице была распоясанная гимнастерка и сапоги в диковинном сочетании с черными джинсами.
– Сейчас галифе натяну. Я домой бегала. У меня там одинокий кактус, полила на всякий случай, – объяснила Катрин.
Женька знал, что она снимает квартиру где-то на Якиманке. Непонятно только зачем – почти все время проводит в Отделе. Впрочем, сержантша могла себе позволить некоторую экстравагантность. Например, насчет той же формы одежды – прямым матом начальника послала, когда завели дискуссию, что должна носить хорошенькая штабная переводчица – юбку или мужиковатые галифе? Победила, понятно, мужская форма одежды. Кстати, переводчицей Мезина была неподдельной – английский знала как родной. Так, по крайней мере, обмолвился Сан Саныч. Неясно, на кой черт нужна переводчица с английского в действующей армии, но решили в случае вопросов напирать на планировавшийся приезд делегации союзников. Женька уже понял, что командный состав группы не в последнюю очередь надеется на наглость и импровизацию.
Катрин вытащила из кармана джинсов мобильник:
– Бушлат накинь да выйди на свежий воздух, позвони.
– Кому?
– Дурак, что ли? Маме позвони. Только не болтай лишнего.
– Понял.
– И отцу позвони, – уже вслед сказала наставница. – Он у тебя вроде из отставных?
Мама огорчилась, что в выходные встретиться не получится. Женька сказал, что в караул заступает, на охрану архива. Пообещал сквозняков избегать. Ирэн звонку вроде бы искренне обрадовалась, даже не обиделась, когда расспросы оборвал. Вообще, почему-то было приятно слышать девичий щебет.
Поколебавшись, Женька набрал номер отца.
– Да. Слушаю, – голос у отца не изменился, все тот же резкий, пугающий.
– Пап, это я. Вот случай выдался, «трубу» на пару минут дали.
Пауза едва уловимая, и на полтона ниже:
– Ну как ты там, Жень?
– Нормально, в курс дела вошел. Народ здесь адекватный. Работа творческая.
– Мама мне говорила. Начальник у тебя демократ. Повезло.
– Это точно. Сейчас новый этап начинаем.
Пауза.
– Командировка, что ли?
– Да тут близко, в музей. Вроде как в Кубинку.
– Удачи. Жень, ты звони по возможности.
– Конечно. Только ты сам понимаешь… армия.
– Понимаю. Не расслабляйся, служи.
Вещмешки упаковывали на столе. Женькин был самый легкий. Капитан понесет спецоборудование, Екатерина – железки и оружие. Содержимое вещмешков уже тщательно запаяно в какой-то немыслимо хитрый пластик.
– Так, к аттракциону практически готовы, – отрапортовала Катрин.
– Без азарта, – хмуро попросил майор. – Давайте сюда части тела.
– С младшего лейтенанта Землякова начнем, – предложила сержантша. – А то он сейчас в обморок хлопнется.
В обморок падать Женька не собирался, но смотреть на блестящий шприц-пистолет не хотелось.
– Больно не будет, – пообещал майор как маленькому.
Пахнуло спиртом, коротко щелкнуло – левую руку охватило короткое онемение. Женька глянул на красное пятнышко у локтя, – чип-маяк уже под кожей, – теперь выдернуть военнослужащего назад смогут и в бессознательном состоянии. Хотя лучше в сознании – точность возвращения на порядок выше.
– Группа, вы готовитесь? – в комнату заглянул компьютерный старлей Шурик.
– Иди-иди, гений гигабайт, – сказал капитан. – Сейчас штаны подтянем и явимся.
– Между прочим, действительно сползают, – озабоченно заметила Катрин. – Всю торжественность момента портят.
– Может, все-таки юбку принести? – ехидно поинтересовался Варшавин. – Ведь есть в том предмете туалета свои достоинства.
– Согласна. Только тогда нам всем троим юбки несите.
Экранированные стены подвала. Площадка, выкрашенная в желтый цвет, невысокий контур ограждения. Полупустой вещмешок болтается на плече, шинель перекинута через руку. Натуральный дезертир с фальшивыми офицерскими погонами.
Ознакомительная версия.
