Ознакомительная версия.
– Ты часто плавала?
– Несколько раз на пароме из Англии в Ирландию. Почти все время провела в обнимку с унитазом.
– Звучит занятно.
– Да уж. Очень занятно для всех.
Пепе засмеялся. Ему нравился ее сдержанный юмор.
Он немного замедлил ход, внимательно следя за дорогой, избегая возможных выбоин, чтобы не спровоцировать у нее нового приступа тошноты.
– Ты давно пилотируешь вертолет? – спросила она.
– Я получил права десять лет назад.
– Я не знала.
– Ну, это не такое уж большое достижение.
– Думаю, что это намного труднее, чем научиться водить автомобиль.
– Чуть труднее, – признал он, вспомнив сотни летных часов и жесткие экзамены. Но это того стоило – он наслаждался каждой минутой полета. А еще гордость матери, когда он получил удостоверение пилота. И это тоже стоило приложенных усилий, потому что обычно ее гордость была обращена на Луку.
– Значит, ты покупаешь виноградник? – Она переменила тему разговора.
– Да. Это солидный бизнес, а почва здесь превосходная.
– Как тебе удалось уговорить Кристофа? Ему больше подходит бороться с медведями, а не вести переговоры.
– Это у него такая маска. Он один из тех людей, которые доказывают свою основательность грубостью и угрюмостью.
Пепе произнес это насмешливо и едва не проговорился, что чуть не сказал французу, чтобы тот забыл о продаже, настолько его привело в ярость пренебрежение Кристофа к состоянию Кары. Если бы не доброжелательность его жены Симоны, которая совсем на него не походила и упрекнула мужа в черствости, он вообще отказался бы осматривать виноградник.
Пепе привык иметь дела с подобным мачо – в конце концов, он сицилиец. Впервые ему не захотелось выглядеть таким же «крутым». У него достаточно сил и власти, так что ему ни к чему соперничать с ними и бить себя в грудь, доказывая свое лидерство и превосходство.
Пальцы крепче сжали руль, когда он вспомнил, как у него защемило в груди при виде страданий Кары. Обычно он не придавал значения недомоганиям. Люди болели, потом, как правило, выздоравливали. Такова проза жизни.
Беременность тоже проза жизни. И морская болезнь тоже. Страдания Кары не должны чрезмерно его волновать.
Но… волновали. Он призвал на помощь всю силу воли, чтобы не положить ладонь ей на бедро… просто чтобы ободрить. Правда, он не был уверен, сделай он это, что она не хлопнет его по руке.
– Ты не будешь предварительно обговаривать сделку с Лукой? – Голос Кары с мягким ирландским выговором нарушил его размышления.
– Нет. Это область моих интересов – дела вне Сицилии веду я.
– Я-то думала, что за все отвечает Лука.
– С чего ты взяла? Потому что он – старший брат?
– Нет. Потому что он более уравновешенный и надежный. Твоего брата можно бояться, но он, по крайней мере, соблюдает внешние приличия и думает головой, а не только половым органом.
Пепе с такой силой сжал руль, что, казалось, костяшки на пальцах вот-вот разорвут ему кожу.
– Ты нарочно провоцируешь спор?
– Да.
– Зачем?
– Затем, что мне не нравится, когда ты добр со мной.
– Неужели то, что я везу тебя домой, делает меня добрым?
– По сравнению с тем полетом в твоей консервной банке – да, делает. Кстати, ты везешь меня не домой. Ты везешь меня в твой дом.
– Мой дом – это твой дом до рождения ребенка, – уточнил он, борясь с желанием остановиться, выкинуть ее из машины и предложить пешком добираться до Парижа.
Невыносимая, неблагодарная женщина.
И невероятно сексуальная. Кара Делейни сексуальна, как сам грех, а уик-энд шестнадцать недель назад – лучший уик-энд в его жизни.
– Ты предпочла бы, чтобы я предстоящие пять месяцев наплевательски к тебе относился?
– Да.
– Неужели? – Он удивленно поднял брови.
– Единственное добро, которое я хочу от тебя, – это моя свобода.
– Ты свободна уйти в любое время.
– Но для меня это означает нищенскую жизнь для нашего ребенка. Или, по крайней мере, начало его жизни будет нищенским, пока ты не поступишь по справедливости и не дашь мне денег на его содержание.
– Я дам тебе эти деньги, когда получу точное доказательство того, что ребенок наш. Одурачить себя я не позволю.
– Я не понимаю этого.
– Чего не понимаешь?
– Твоего цинизма.
– Я не циничен.
– Ты сделал беременной девушку и отказываешься верить в свое отцовство без письменного подтверждения. Если это не цинизм, тогда не знаю, что это. Я не могу взять в толк, почему ты такой.
– Тут нечего понимать. Я просто не принимаю все за чистую монету. Это деловое чутье, а не цинизм. – Он-то думал, что она будет благодарна ему за то, что он повез ее в Париж на машине. Что это смягчит ее отношение к нему. Но нет. Несмотря на мягкость ее тела и пухлую нижнюю губу, Кара Делейни по своей сути тверда, как железный гвоздь.
– Мы с Грейс часто о тебе говорили, – сказала Кара.
– Меня это почему-то не удивляет.
– Нам было интересно, почему ты такой…
– Что ты имеешь в виду?
– У тебя хорошая семья, двое родителей, которые любили тебя и поддерживали, поощряли… Ты дружен с братом, о чем другие могут лишь мечтать. Вот что я имею в виду.
– Да, – согласился он. – Родители меня любили. Мы с Лукой дружны. Это нормально.
– У меня две сводных сестры, которые ненавидят меня чуть меньше, чем друг дружку. Еще целая куча братьев и сестер по отцу рассыпана по всему Дублину – их я никогда не встречала. У меня есть мать, которой наплевать на то, что я беременна. У меня есть отец, который понятия не имеет, что скоро станет дедушкой, потому что он уже лет десять мной не интересуется.
Пепе не знал, что ответить на такой неожиданный взрыв откровений.
– Ты не виделась с отцом десять лет?
– Тринадцать. Родители разбежались, когда мне было одиннадцать. Мы с мамой перебрались в Англию – мне тогда было тринадцать, и с тех пор я его не видела.
– Мой отец умер тринадцать лет назад. – В груди у него что-то дрогнуло.
– Прости, – сказала Кара уже более миролюбиво. – Я видела фотографии твоего отца – ты очень на него похож.
– Да. Он был очень красивый мужчина.
Она засмеялась:
– О, ты, как всегда, полон самолюбования.
Он усмехнулся:
– Ты тоже, если захочешь, можешь мною полюбоваться.
– Хочешь, чтобы меня снова стошнило?
Пепе бросил на Кару взгляд, чтобы убедиться, улыбается она или нет. Да, слегка улыбается.
Он заставил себя отбросить нечестивые мысли – ему необходимо следить за дорогой, а не думать о тех ощущениях, какие испытал, когда погружался в ее сладостную глубину. Пришлось сделать резкий вдох, чтобы уменьшить сдавленность в паху.
– Твоя мать препятствовала твоему отцу видеться с тобой после того, как они расстались?
Ознакомительная версия.
