Я, конечно же, еду! Я — человек слова. И даже не прошу аванса, но, раз такие дела, я настаиваю, чтобы Малыш Стиви поехал со мной.
— Прекрасно… Как раз собирался предложить. — Скелет кивнул. Маска взметнулась вверх так высоко, что Баркер успел заметить изрытый оспинами выбритый подбородок, бледный впалый рот и кончики седых усов. — Так у вас не останется сомнений в том, что мы всегда, — Скелет сделал многозначительную паузу, — всегда выполняем наши обязательства. Что касается аванса, думаю, десяти тысяч вам для начала должно хватить? Через год ждите курьера со второй частью. И столько же еще через год. А через три года, считая от этого момента… скажем, первого ноября 1921 года в десять часов утра давайте встретимся с вами здесь же для окончательного расчета. Мы, господин Баркер, даже не допускаем тени сомнения в том, что вы человек слова… Потому что мы всегда очень тщательно выбираем друзей и ни разу, ни разу не разочаровались в выборе. Не беспокойтесь за брата, с ним все уже в порядке — он прибудет в воскресенье, прямо к трапу.
Баркер напрягся. Он даже рассчитал, что Малыша масоны захотят придержать в Чикаго гарантом его, Баркера, возвращения и что придется долго торговаться, возможно, впустую… Дело становилось все более тухлым.
— Имеются нюансы, о которых вам следует знать, — продолжал Скелет. — Утомительные мелочи. К тому же вы должны увидеть образец материала. Но это все вопросы второстепенные. Капрал…
Скелет склонил голову и посмотрел сквозь прорези маски на Печатку. Тот машинально распрямил плечи и щелкнул каблуками, словно отдавая честь, и Баркер отчетливо представил, как Печатка, одетый в серый новенький мундир, еще совсем юный, со щеками, поцарапанными ненужной бритвой, вытянулся во фрунт перед командиром и безоговорочно готов выполнить любой приказ. Даже если он прозвучит как «убей» или «умри». Нет. Баркер не понимал этих южан.
Маски поспешно разбирали документы, вытягивая из кипы каждый свою стопку листков, подчеркнуто не допуская случайностей. Спрятав документы, кто в портфель, а кто просто во внутренний карман пиджака, маски покинули кабинет, не прощаясь ни с Баркером, ни друг с другом. Красавчик вытянул было шею, чтобы еще раз отследить и, возможно, все-таки просчитать Игрока, но Печатка заслонил обзор. И лишь тогда, когда кабинет опустел, Печатка обернулся к Баркеру, кивком предложил ему сесть, устроился напротив и, тяжело вздохнув, сказал:
— Ты ведь уже просек, что здесь шутники не водятся, сынок? Ты ведь умный человек, да? Это хорошо. Это правильно. Кури, если хочешь. У нас с тобой дел еще невпроворот. Я тебе сейчас еще кое-что покажу и поясню. И чтобы ты понял… Я и есть твой курьер. Так что держи адресок, по которому сможешь меня в Стамбуле через год найти… Там же пароль — это если что-то со мной не так и пошлют другого. Запомни… и все сожги. Не держи при себе. И вот еще что хочу тебе сказать, сынок. Просто отлично будет, если ты провернешь все быстро и как следует… и не начнешь вдруг бузить. Ты мне нравишься, хоть ты и янки, и мне неохота с тобой ссориться… Понял?
— Не начну! Но если что, то валяй, Капрал! Ссорься! Не стесняйся, — подмигнул Баркер, решив переназвать Печатку в Капрала. — Только пушку с пером верни. Сидишь тут, понимаешь, как будто голышом…
***
Утром Красавчик Баркер вышел на Стейт-стрит хмурый, невыспавшийся, с деревянной коробкой под мышкой. Задрал голову, хмыкнул, разглядев в окне второго этажа силуэт Капрала. Едва удержался, чтобы не помахать ему рукой. За эту долгую прокуренную насквозь ночь Красавчик даже свыкся со стариканом, который зачем-то пытался запутать Красавчика глупым «колдовским» трепом. Зато Капрал дал наконец пощупать металл, выудив из деревянной лакированной шкатулки, исчерченной странными загогулинами, фигурку Ежа и осторожно положив ее на раскрытую ладонь Красавчика.
— Что за черт! Ежик-то кусается! Да что это за хрень такая? — дернулся Красавчик от неожиданной тяжести крошечного металлического осколка, внезапной дрожи в коленках и пробежавшего по загривку неприятного холодка.
— То-то… Ну? Запомнишь, что искать?
— Уже. — Красавчик поспешил вернуть Капралу фигурку Ежика. К чутью своему Баркер всегда прислушивался, а тут оно вопило во всю глотку, что чем меньше Красавчик станет трогать эту железяку, тем лучше.
— Я дам тебе ящик, — продолжал Капрал, осторожно убирая образец в шкатулку. — Такой же, как у меня. С охранными символами и рунами… В общем, этого тебе понимать не надо, но только ты все, что найдешь, сразу пихай в него. И не вздумай… слышишь, не вздумай прятать на себе! Ясно? Это непростые штуки, поэтому, если не ищешь серьезных… очень серьезных неприятностей, постарайся не лажать. И еще, сынок. Если что-то тебе покажется странным, необычным… необычные видения, или сны, или хворь… Может, например, бросить в озноб, в жар… или, к примеру, ты захочешь вдруг сделать что-то, тебе не свойственное… Не бойся. Так работает предмет. Но помни: это означает, что тебя раскусили и что тот, кого ты ищешь, на тебя сейчас этим самым предметом воздействует. Гляди в оба, если увидишь кого разноглазого — один глаз синий, другой зеленый, — он и есть нужный человек! Ясно?
— Яснее ясного. Амулеты масонские. Штучки-дрючки. Абракадабра! Фокус-покус гоп-алле! — подмигнул Красавчик с притворной веселостью. Хотя было ему уже совсем не весело. А дьявольские фитюльки он не просто носить, даже лишний раз трогать не намеревался. Не то чтобы Баркер верил в колдовство, но, во‑первых, ма с ее суевериями, во‑вторых, профессия обязывает… В‑третьих, индеец, который (вот ведь краснорожая высокомерная скотина) в последний раз ничего так и не сказал.
***
Баркер поудобнее перехватил ящик, свернул на бульвар Джексона и быстрым шагом направился к «Доджу», припаркованному через три улицы на Мичиган-авеню. В его нагрудном кармане лежало два новых паспорта, солидная пачка банкнот по сто долларов каждая и билеты на трансатлантический лайнер «Аквитания», отправляющийся в рейс через неделю. Арчибальд Томпсон — так его теперь звали, должен будет встретиться со своим секретарем мистером Джоном Хукером в Нью- Йорке, откуда они уже вместе направятся первым классом в Европу. До порта Шербур, что на севере Франции.
Дошагав до Мичиган-авеню и убедившись в отсутствии хвоста, Баркер собрался покурить, сунул руку в карман пиджака и обнаружил там бумажку с паролем и заодно испещренный бессмысленными козявками вчерашний листок. Баркер сперва прикурил, затем от той же спички поджег обе бумажки и швырнул горящие лоскутья в канаву.
До Шербура Красавчик с Малышом добрались первым классом «Аквитании». Красавчик побаловал себя парочкой сытных ужинов на верхней палубе и небольшим, но эффектным выигрышем в холдем. Больше он картами не злоупотреблял — привлекать к себе внимание было бы неразумным. Малышу же Красавчик строго-настрого запретил покидать каюту, вычислив среди пассажиров двоих детективов. Несмотря на то что документы Малыша выглядели безупречно, а наклеенные баки с усиками делали его неузнаваемым, Красавчик решил не шутить с судьбой.
