Олег Северюхин - В лабиринтах тёмного мира

Ознакомительная версия.

Сейчас я расскажу коротко о том, как мы жили в Риме.

Тот, кто «знает» жизнь Рима по американским фильмам, тот с уверенностью может сказать, что он знает и жизнь простых русских людей по условиям жизни русских миллионеров и миллиардеров.

Первое, что нужно знать всем, в Риме была система общественных отхожих мест. Не знаю, как это делалось в русских городах, не нашел свидетельств очевидцев, кроме самоличного обозрения общественных туалетов на старых железнодорожных станциях, но в Риме общественные туалеты были на каждой улице, иначе все стены вечного города были бы в желтых подтеках, а на улицах валялись кучи человеческих испражнений.

Они и так валялись, потому что жители инсул имели обыкновение выливать содержимое своих ночных горшков прямо на улицу, мало заботясь о том, идет там кто-то или нет.

Инсула это «хрущевка», только на римский манер. В инсулах жили малоимущие жители города, которые трудились в центре и не имели времени выезжать за пределы города.

Все строилось так, как строится сейчас у нас. Даешь на лапу муниципалитету, тебе дают участок земли, и ты там быстренько ляпаешь халупу этажей на пять и на десять каморок в ряд по фронту и по тылу. Итого получился многоэтажный атриум-инсула из ста каморок. Если получать по денарию в неделю, то это будет сто денариев или четыреста сестерциев. Это и немного, и немало. А, кроме того, имущество постояльца становится залоговым и как только он не уплатил вовремя, так все его имущество переходит в собственность хозяина как часть погашения квартплаты.

Так что, постоялец – никто, а домовладелец – все. А если он живет на первом этаже, то у него и водопровод, а также и печь, которая отапливает помещение на первом этаже.

На втором этаже живут жильцы состоятельные и квартплата у них больше. И к водопроводу ближе, и тепло достается, и до туалета бежать не так далеко.

Вот видите, мы снова вернулись к туалету. Туалета в доме нет. Есть только индивидуальный у хозяина, у него и отходы из туалета смываются водопроводной водой, которая течет круглосуточно.

Как кто выпил молодого вина или просто поужинал с водой и хлебом, то в течение вечера и ночи пару раз сбегает в туалет. А туалет далеко. Общественный. И вот, в течение ночи, люди ходят в туалет с факелами, светильниками, как в ночной клуб. Там люди встречаются, беседуют, знакомятся, ссорятся, дерутся. Одним словом, как ночной клуб в наше время. Такой же сортир для общения, трахания и потребления наркотиков.

На каждый этаж инсулы ведет своя лестница. С этажа на этаж просто так не перейдешь, нужно спускаться во двор.

Комнаты в инсуле маленькие, в ней только маленький стол и деревянный топчан. Часто и стены просто саманные, обмазанные глиной. В комнате постоялец должен иметь емкость для воды, чтобы потушить возможный пожар. А горели инсулы часто, вспыхивали как свечки и, бывало, что погорельцы утром ходили грязные и голодные, не зная, куда приткнуть себя и как дальше жить.

А что? Освещение – масляные светильники. Не так повернулся, светильник упал, масло загорелось и пожар. А если воды в емкости нет, то занимается пламенем весь дом.

Пожар – это все-таки стихийное бедствие. Хуже, когда инсула просто рушится. У них строители такие же, как и у нас. Вместо цемента из красного пуццолана брали светло-серый, который менее надежный, чем красный. Вместо бутовых стоек ставили деревянные и стойки закапывали не так глубоко. Стены не всегда были деревянные, чаще плетеные из ивняка. В окна иногда вставляли слюду, а чаще их закрывали деревянные ставни с прорезями. И вот такая конструкция рушится среди ночи, оставляя людей без крова.

А сейчас представьте себе ночь в доме, в котором слышно все и каждый скрип кровати является скрипом всего дома. В инсуле живут и семейные пары, и кое-кто приводит к себе в гости женщин. Часам к трем дом затихает и начинается быстрый утренний сон.

Кроме драк, на которых мы неплохо зарабатывали, я занялся высоким искусством.

Вы бы посмотрели, как воют римляне стихами без рифм, подыгрывая себе на кифаре. Что такое кифара, вы можете сами узнать, набрав соответствующий запрос в интернет. Изогнутая деревянная дуга, дека и три струны. В советское время все время смеялись над национальными инструментами, пренебрежительно говоря – одна палка три струна, я хозяин свой страна. Точно так же говорили и римляне, считая, что они самые грамотные, самые способные и самые артистичные. А если говорить честно, то и на балалайке три струны, и она ничем не хуже и не лучше инструментов других народов. Просто нужно уважать других людей.

Уважая римскую кифару, я сделал себе новый музыкальный инструмент типа дутара или балалайки. Половина сушеной тыквы. Лист пергамента. Сухожилия. Деревянная палка и маленькая дощечка. На половину тыквы сухожилиями привязывается пергамент, в пергаменте вырезается круглое отверстие. Из палки делается гриф, гвоздиками он аккуратно прибивается к тыкве. В грифе делаются три дырочки, в которые пропускаются сухожилия и закрепляются клинышками. Сухожилия закрепляются в нижней части тыквы и приподнимаются над пергаментом деревянной стойкой. Есть струны и резонатор. Настраиваем струны на «до», «ре», «ми» и начинаем играть что-нибудь легкое, типа: эй, мамбо, мамбу талияна, эй мамбо.

Когда я запел, то Толик оцепенел.

– Брут, ты умеешь играть на кифаре и петь песни? – восторженно спросил он.

– Нет, я никогда и ни на чем не играл и никогда не пел песни, – сказал я, – просто мне надоело жить в инсуле, и я хочу жить в своем атриуме. Как тебе это предложение? Я буду петь, а ты будешь собирать деньги.

Толик завизжал от восторга и как маленькая обезьянка запрыгнул мне на спину. На нас сразу зашикали из всех комнат. Но когда я запел «Эй мамбо!», подыгрывая себе на импровизированной балалайке, вся инсула стала мне аплодировать.

На следующий день у меня предстоял бой с опытным поединщиком из числа римлянизированных галлов. Галлы – здоровые и туповатые парни, упертые на своем национальном превосходстве. В основном они жили на территории современной Франции. Их еще называли кельтами, но это слишком обобщенное название народов Западной Европы. Они даже римлян считали недочеловеками, не понимая, что Рим держится на единых целях, задачах и разобщении врагов. Если бы все враги Рима собрались вместе, то Рим продержался бы месяца два или три и пал.

По нашим подсчетам, мы должны были собрать хороший куш, потому что бой проводился на площади и, кроме того, было объявлено, что один из драчунов будет петь боевые песни.

Римлян, как говорится, хлебом не корми – дай на что-то поглазеть, будь то бои гладиаторов или прилюдное сношение римских свингеров. У нас на площади не дадут посношаться, сразу будет тысяча советчиков и все-то им не так, и все им не эдак.

Я вышел на возвышение в простой рубахе и с диковинным инструментом в руках.

– Спой нам, галльский петушок, – слышались выкрики и смех, – почирикай нам перед тем, как тебе выбьют зубы и сломают нос.

Главное на концерте – не бояться зрителей. Я не боялся насмешников и сейчас мой латинский язык не хуже языка чистых и грамотных римлян. Общая эрудиция и образование помогают освоить любой язык и устроиться в любом обществе, если человек желает этого. Если не желает, то нечего копья ломать.

Я начал играть на диковинном инструменте и напевать то, что когда-то слышал в детстве, переведя это на латинский язык:

Я что-то еще пел о Риме, о его красавицах, сенаторах, гладиаторах и центурионах с красным оперением, ведущих в бой своих легионеров и вся толпа хором подпевала мне:

Юркий Толик ходил в толпе и собирал пожертвования певцу. У него был как бы маленький колпак, но в этот колпак входило полмешка просо. За ним по пятам следовал Петроний. Это тот, с кем я дрался колизейской ночлежке. Он прибился к нам и оказался хорошим и верным товарищем, находясь постоянно невдалеке и приходя на помощь в трудные минуты. Его не нужно было звать, он сам видел тот момент, когда должен вступать в дело. И Толик относился к Петронию как к брату, считая меня начальником, которого скоро изберут в римский сенат, и я буду ходить в белой тоге с красной полосой по правой полуокружности.

После сорванного шквала аплодисментов я запел несколько переделанную революционную песню, которую пели во всех военно-художественных фильмах времен СССР:

Половину песни я убрал и вообще сократил ее в два раза. Она длинная, если кто знает все ее слова. Спросите у ваших бабушек и дедушек, они еще в школах распевали эти песни.

Ознакомительная версия.