– Почему только бананы? Нужны, наверное, и другие фрукты – люди же будут приезжать здоровье поправить.
– По снабжению нужен отдельный проект. А банан – это такая сосиска огромная надувная, там на неё люди садятся и держатся за лямку, а банан этот катер скоростной волокёт, и время от времени резкие повороты делает.
– Интересно… Сам бы прокатился, – впервые улыбнулся Бейсебаев.
– Прокатимся, какие наши годы.
– Проблема с доступностью…
– Я поговорю с Косыгиным. Проложим от Алма-Аты хорошую дорогу, купим автобусы с кондиционерами. Что тут, триста пятьдесят километров? Меньше четырёх часов ехать. Хотя, чуть позже можно и небольшой аэропорт построить – для торопыг и иностранцев.
– Иностранцев? Ц-ц… – премьер с сомнением цокнул.
– Нужно найти способ привлечь. Океанариум – раз… Или как это будет – озерариум, что ли?.. А! Знаю! Нужно обязательно подключить к проекту космонавтов. Пусть себе тоже строят – и пусть организуют музей. Макеты кораблей, фото космонавтов. Даже кусочек лунного грунта. Стоять! Бояться! Нужно чтобы они поставили часть оборудования в этом музее, на котором космонавтов тренируют. Центрифуги разные, барокамеры. Да нет, не музей – действующие стенды, и ещё и с аэротрубой. Можно почувствовать себя космонавтом. Ну, обделается какой француз в центрифуге – зато он дома всем расскажет, что проходил испытания на настоящей космической штуковине! Ни один другой курорт в мире не может себе позволить этим похвастать. И казино для иностранцев, с выдачей выигрыша в чём-то эксклюзивном. Во! Необработанные алмазы, золотой песок. Тоже нигде нет. Да сюда в очередь наши западные партнёры будут записываться, за год причём. И как бонус даже – фотография с кем-нибудь из «Крыльев Родины». Да, и группа будет там концерты давать раз в месяц. Опять стоять! Бояться.
Маша ведь может из самых великих там ежедневные концерты набирать. Музыкальный фестиваль нон-стоп. И батлы между группами, как на «Уэмбли».
Всё, Масымхан Бейсебаевич! Считайте новый проект, на несколько десятков тысяч иностранцев. И большой стадион. Тысяч на двадцать. Стоять! Бояться! И ещё штук тридцать теннисных кортов с искусственным покрытием. Отнимем один из «Больших Шлемов». У Австралии, например. Тогда и аэропорт серьёзный нужен. Делайте проект – и едем к Косыгину. Тут уже серьёзные деньги, нам с Биком не потянуть.
– Сумасшедший вы, Пётр Миронович! Кремлёвский мечтатель.
– Блин… Конечно же, и Диснейленд! С макетами всех самых известных достопримечательностей. Кремль, Эйфелева башня, Биг-Бен. Ну, с этими диснеевцами я запросто договорюсь – они ещё и деньги забашляют.
– Побежал я, а то вы ещё чего придумаете…
– Бегите, мне с моей ногой за вами не угнаться.
Интерлюдия четвёртая
Я тебя рисую ветром
в небе крупными мазками…
(Павел Кашин)
Кто у нас «Солнце русской поэзии»? Наша радость, наша народная слава? Пушкин – наше всё. Никто и не спорит. Нет, правда.
Но у народа Ямато – нет, даже так: у расы Ямато и Вадзин, они же японцы, они же «гуйцзы», то есть черти по-китайски, есть свой Пушкин. И, в отличие от нас, одними красивыми эпитетами их солнце не отделалось. На острове Кюсю, в храме Тэнмангу, что в Дадзайфу, провинция Фукуока, есть храм посвящённый богу каллиграфии и учения. Как ни странно для нас, им стал обычный человек. Когда более тысячи лет назад бог родился, то звали его не «О, Боже». Чуть проще. Да совсем по-простому – Сугавара Митидзанэ.
Родился и вырос бог в семье учёного Сугавара Корэёси. Как и большинство детей из обеспеченных семей, получил он очень хорошее образование, в совершенстве знал китайский язык и начал свою поэтическую карьеру со стихов именно на нем. Достигнув совершеннолетия, Митидзанэ удостоился учёной степени и сыскал благосклонность императоров Уда и Дайго. Поэт добился успехов в продвижении по служебной лестнице, стал известным и почитаемым чиновником, занимал самые высокие посты. И вот тут борьба за власть династии Фудзивара, которая, как ни печально, враждовала и с кланом Сугавара, помешала Митидзанэ продолжить карьеру правительственного чиновника. В начале десятого века поэт был сослан на остров Кюсю, в Дадзайфу, где, никому не мешая и не участвуя в интригах, написал свои лучшие стихотворения. У нас есть «Болдинская осень», у японцев же – «Дадзайфунская ссылка». К сожалению, великому учёному и поэту было не суждено вернуться в родные края – Митидзанэ умер на острове, куда его законопатили. Прожил немало – почти шестьдесят лет. Представляете, сколько бы написал Пушкин, сошли его император в деревню пожизненно? Но вернёмся к будущему богу.
Похоронную процессию сопровождали лишь самые близкие последователи Митидзанэ, и ещё несколько человек. Гроб везли на повозке, в которую впрягли вола. На одном из подъёмов вол внезапно остановился, и ни на какие уговоры и понукания не реагировал. Стоял и не двигался с места. Пришлось похоронить тело Митидзанэ на том самом месте, здесь же через пару лет и – вот ведь неожиданность – был построен храм Тэндзина.
А после смерти поэта стали происходить странные трагические вещи – как в императорской семье, у главных гонителей учёного, так и во многих областях Японии. А именно, наводнения, эпидемии и прочие страсти. Все приняли их за месть духа Митидзанэ. Уже после смерти Сугаваре был возвращён его титул, дана должность министра, а также в честь великого поэта было создано несколько храмов. Не добрячком оказался японский Пушкин. Клан Фудзивара, из-за которого в своё время поэт и был выслан на Кюсю, передал в знак раскаяния деньги одному из храмов, построенных в честь Митидзанэ – Дадзайфу. Однако подношения не были приняты – сооружение в скором времени уничтожил пожар. Позднее храм удалось восстановить, и он до сих пор открыт перед посетителями.
Изаму (что можно перевести как храбрый воин) Фудзивара, последний представитель этого древнейшего в Японии рода, стоял перед храмом и не решался войти. Митидзанэ опять не примет подношение, и у него не будет потомков. Что у первой жены, что у второй, взятой после того, как первая умерла, забеременеть не получалось. Конечно, это продолжается месть ставшего богом поэта! Как заслужить его милость? Изаму ругнулся про себя – зря только в такое неспокойное время сюда в такую даль припёрся, – и повернулся спиной к храму… И в это время лёгкий ветерок толкнул его в спину. Ещё не понимая, что происходит, последний представитель клана Фудзивара обернулся и увидел, как на юго-западе рождается новое солнце. Затем солнце так же мгновенно погасло, а на его месте взметнулся в небо огромный ядерный взрыв. Ну конечно! Проклятому упрямцу Митидзанэ – Дадзайфу мало погубить клан своего врага. Он решил уничтожить всю страну Ямато.
Удар воздушной волны чудовищной мощи разорвал тело Изаму и зашвырнул его от храма на многие ри.
Что колышется там,
Над песчаной косой,
На осеннем ветру? -
То ли белые хризантемы,
То ли пенные волны прибоя…
Поэт Сугавара Митидзанэ.
Событие пятое
Подходит Чапаев со своей дивизией к Ганноверу (город в Германии), и встречает его с хлебом-солью старая арабка. Отломил Василь Иваныч горбушку от каравая, макнул в соль, прожевал и спрашивает:
– А что, мать, белые в городе есть?
Пётр Тишков положил на стол трубку правительственного телефона и пару минут слушал короткие гудки. Потом на руках, упираясь в подлокотники, поднялся и, усмехнувшись горько, водрузил вестника смерти на место, ему положенное. Дохромал до двери и приоткрыл её. Постучал в следующую. Чуть не мгновенно, словно секретарь стояла за дверью и ждала этого стука, дверь открылась.
– Тамара Филипповна, две рюмки побольше и коньяка с конфетками, и скажите там всем, чтобы больше сегодня никого.
