где сбывали захваченную в Рерике добычу. На взятое серебро они наряжались в цветастые одеяния из заморских тканей, каждый день хирдманны ели и пили в лучших корчмах Волина, осыпая разными безделушками отзывчивых служанок. Та девка, что подавала им на стол уже носила ожерелье из янтарных бус, подаренных Стюрмиром и всячески намекала, что не задержится с благодарностью. Другие хирдманны также не остались без подруг и лишь Херульв неизменно отклонял все настойчивые знаки женского внимания: стоило ему хоть на ненадолго отвлечься от насущных дел, как перед его взором появлялись огромные сине-зеленые глаза, будто заглядывавшие в самое сердце и влажные алые губы, об одном воспоминании о которых принц чувствовал как его пах наливается беспокойной тяжестью. Он понимал, не стоит так думать о жене своего князя, что лучше бы найти покладистую служанку, готовую исполнить любые его желания — но почему-то так и не мог решиться на столь простой и разумный сейчас шаг.
От этих мыслей его отвлек появившийся у входа в корчму высокий венд, в синем плаще и красных сапогах, с бритой наголо головой. Судя по наколотым на мускулистых руках узорам в виде цветов и трав, он происходил из кого-то из бодричей. У пояса его висел чуть изогнутый меч толедской стали, в левом ухе болталась серебряная серьга с изумрудом. Серые глаза довольно блеснули, при виде фризов.
— Я Након-древанин, — сказал венд, подходя к столу, — дружинник Драговита. Князь хочет видеть тебя в своих покоях — прямо сейчас.
— Хочет так увидит, — пожал плечами Херульв, вставая из-за стола, — Стюрмир, Айстульф, Эдвард — пойдете со мной.
— Князь хотел, чтобы ты пришел один, — недружелюбно покосился на поднявшихся дружинников Након, — этот разговор не для всех.
— У меня нет тайн от моих людей, — сказал Херульв, — и я не простой воин, чтобы ходить без свиты. Если князю это не по нраву — пусть скажет мне сам.
Након, казалось, хотел возразить что-то еще, но передумав, лишь махнул рукой, давая знак следовать за ним.
— До вас у меня, считай и не было свободных войск.
Если Драговиту и не нравилось, что Херульв явился к нему с сопровождением, виду он не показал, держась с фризским принцем, почти как с равным — как и подобает разговаривать двум людям королевской крови. Князь велетов принимал в своей горнице: со стенами покрытыми изумительной красоты узорами, раскрашенными разноцветными красками, и с полом выложенными вощенными досками. Драговит явно предпочитал свои напитки иноземным — и сейчас, потягивая сладкий мед, он неспешно беседовал с Херульвом, сидевшим на скамье напротив князя. За его спиной стояло несколько дружинников — также как и возле Херульва стояли его воины.
— Большие владения всегда влекут за собой и больше хлопот, — доверительно поделился с принцем Драговит, — ты, как сын владыки фризов, должен знать об этом. Я расширил державу предков от Лабы до Вислы, но теперь должен ограждать ее от всех желающих поживиться моим добром. С востока на меня давят эсты, с юга сорбы, с запада саксы, а с севера то и дело норовят набежать свеи и гуты. Поэтому у меня совсем нет войск, для того, чтобы поддерживать всех моих друзей…точнее не было до сих пор.
— Князь хочет, чтобы мы сражались за него в дальних краях? — спросил Торульв, осторожно пригубливая терпкий мед.
— Не то, чтобы в сильно дальних, но и не близко отсюда, — кивнул Драговит, — князь Волх, владыка Ладоги — Альдегьи, по-вашему, — мой союзник и друг, благодаря которому в Волин текут товары с Волжского пути — из Хазарии и сорочинских земель. Но сейчас у него вышла какая-то там замятня с местными, из-за которой он может потерять город — а может и саму жизнь. Волх посылал людей с просьбой о помощи, но у меня сейчас нет воинов еще и для него.
— И ты хочешь послать нас?
— Именно так, — сказал Драговит, — тебе, сдается мне тоже хотелось бы этого. Сомневаюсь, что хоть кто-то из твоих соплеменников бывал так далеко. Это богатые края,
