тысячей-другой в покупку кос он вполне может. Да я и сам бы оплатил, но ещё из прошлой жизни перенёс привычку всегда иметь «финансовую подушку безопасности». Вот на непредвиденный случай и держу у себя тридцать пять тысяч рублей в резерве.
— Нынче обговорим условия договоров, — сказал я и достал из папки уже написанные бумаги, где оставалось только вписать имена и расписаться.
В целом, уже все, кто прибыл в Москву, в той или иной степени были ознакомлены с целям и задачами, которые будут поставлены перед новой компанией, имя которой стоит ещё придумать. Пока работодателем выступаю я. В соответствии с тем, что я прописал всего-то на одном листе, мною взяты обязательства по ежеквартальной выплате работнику оговорённой в договоре сумме в серебряных рублях. Наверное, это, прежде всего, и привлекло, учитывая большой размер той самой суммы.
Лишь дождавшись, когда все подпишут договор, мы с Кулибиным вкратце описали планы. И первостепенно у нас на повестке строительство в Охтинской слободе мастерской по изготовлению или переделке карет. Второе, что ложится на присутствующего здесь же Каспара Милле, так это доведение до ума шариковых ручек. Я уже объявил, так сказать, тендер, посредством слухов, на изобретение чернильной пасты. Яков Захаров так увлёкся составлением доказательств подкинутых мной теорий в химии, что ему недосуг. Но есть и другие умельцы, если они будут мотивированы, то могут создать пасту из чернил.
Каспар уже обучил себе помощников, и пора переходить на новый уровень. Ювелир занял свою нишу в отрасли, специализируясь на изготовлении чернильниц из драгоценных металлов и камней, золотых перьев особых конструкций. Скоро будут запущены в продажу и непроливайки.
Но главные мои ожидания на нынешний год — это пароход. Когда он получится, точно пойму, что не зря я тут прогрессорствую.
Глава 4
Устье Темзы
15 мая 1797 года (Интерлюдия)
Май на юге Англии выдавал крайне противоречивую погоду. С одной стороны, палило солнце, но уже завтра небо заволакивали тучи, и начинался обильный дождь. Всё это сопровождалось типичными для Лондона туманами. Обычно в мае сильные ливни, краткосрочные, и стихия быстро уходит, оставляя лужи и испарину. Не сейчас. Нынче дождь льёт, словно из ведра, и может длиться больше суток. А после — снова жарко.
Но в этих местах жара была не только природной, жарко было и от тех событий, что происходили уже две недели. Английский флот бунтовал. Уже начались переговоры в Портсмуте с командой линейного корабля «Королева Шарлотта» и рядом других фрегатов английской эскадры. Восстание в Норе стало продолжением более раннего в Спитхеде. И здесь до соглашений ещё было очень далеко.
Англия уже могла именовать себя «владычицей морей», и, казалось, что английский флот — это главная опора в политике Великобритании. Потому для всего руководства флотом, как и для правительства, стала шоком начавшаяся череда восстаний на кораблях. При этом король впал в очередное безумство, и его изолировали от принятия решений.
Причины, которые подвигли матросов и даже часть офицеров проявлять крайнюю степень недовольства, первоначально состояли лишь из требований по улучшению бытовых условий. Довольствие моряков не менялось в английском флоте уже более ста лет. И до относительно недавнего времени подобное не сильно угнетало моряков и небогатых офицеров. Однако, английский фунт за последние годы резко стал терять в цене. И теперь жалование моряка оказывалось столь мизерным, что во флот уже никто добровольно идти не хотел. При несравненно более тяжёлых условиях жизни и службы, флотские офицеры получали меньшее жалование, чем их коллеги в сухопутной армии. Это не говоря о том, что на торговых кораблях платили в пять раз больше, да и с провизией там было куда как организованнее. Потому лучшие кадры, если только это были обеспеченные землёй офицеры, стремились уйти в торговый флот.
Чего стоил только баталерский сбор, когда с каждого фунта мяса баталер вполне законно отрезал свой кусок. Раньше артели имели возможность закупать продукты самостоятельно и питаться по десять-пятнадцать человек. Сейчас на это просто нет денег. И все недостачи в обеспечении флота постепенно, но неуклонно, влияли на умы матросов и части офицеров. Патриотизм никто не отменял, но, как показывает история, Родину любят чуть больше, когда патриот сытый и может обеспечить свою семью.
А еще, несомненно, на решительность бунтовщиков повлияла Французская революция. Наверняка, некоторые матросы и даже офицеры вдохновлялись демократическими преобразованиями, которые происходили у извечного врага британской короны. С берегов Туманного Альбиона не так сильно заметен алый от крови цвет реки Сены, что протекает в Париже. А лозунги и внешнеполитические успехи республиканцев вызывают симпатию у пропитанных вольтерианством англичан. И вот это, стремление сделать, как во Франции, был самый спорный вопрос. Бунтовщики собирались выдвигать политические требования и даже малой частью готовы отбыть во Францию, однако, впитанная с молоком матери ненависть к французской нации останавливала большинство восставших.
Ричард Паркер, матрос, но бывший некогда морским офицером, был из тех, кто всей душой поддерживал Французскую революцию. Именно этот фактор и сыграл главную роль в том, что его, грамотного офицера, вполне способного стать капитаном с зачатками флотоводца, лишили офицерского чина и принудили продолжать службу матросом.
Однако, личные качества мужчины позволяли ему находить своё место даже там, на дне флотской иерархии. Паркер быстро стал своим для львиной доли личного состава на линкоре «Сандвич». Большая часть команды на девяностопушечном линейном корабле были преступниками, либо разжалованными за нарушения бывшими офицерами, причём, не обязательно флотскими. Кадровый голод в Роял Неви приводил к тому, что на немалой части судебных процессов приговором была служба на флоте.
Вероятно, из-за того, что на кораблях становилось всё меньше профессиональных, мотивированных, дисциплинированных моряков, и стали возможными бунты. Однако, и такие матросы, как и уоррент-офицеры, были недовольны ужасными условиями службы. В любом случае, не было массового недовольства в среде бунтовщиков, когда были обстреляны несколько кораблей, что не согласились бунтовать, или, когда эскадра перекрыла вход в Темзу для торговых кораблей.
— Команда корабля «Сандвич» выдвигает своим представителем матроса Ричарда Паркера, — громогласно заявил мастер-уоррент-офицер линкора «Сандвич» Джон Уилсон.
Паркер прямо поперхнулся водой, которую пил во время начавшегося собрания. На самом деле он не хотел выдвигать свою кандидатуру в Совет восставших, становясь при этом главным бунтовщиком. «Сандвич» был флагманом эскадры, и представитель этого корабля сразу становился выше иных в зарождавшейся иерархии бунтовщиков.
— Почему я? — удивлённо и даже испуганно спросил Паркер.
— Ты опытный офицер, можешь вести эскадру и управлять
