Зал заседания Конгресса депутатов. Мадрид, Дворец Кортесов.
Вскоре после получения указа президента Асаньи, дававшего ему полную свободу действий в вопросах обороны столицы, генерал Хосе Миаха издал приказ об учреждении военного трибунала, председателем которого был назначен полковник Луис Барсело Ховер, уже имевший опыт подобной деятельности. Еще летом тридцать шестого года Барсело вместе с другими офицерами создал суды общей юрисдикции, выносившие приговоры офицерам повстанцев, захваченным после провала путча в Мадриде.
Членами трибунала были назначены майор Франсиско Галан Родригес, бывший лейтенант Национальной Республиканской Гвардии, а ныне - командир третьей бригады Республиканской армии, полковник Энрике Листер Форхан, руководивший формированием народного ополчения столицы и полковник Карлос Ромеро Хименес, который, собственно, и защищал предместье Карабанчель от войск генерала Варелы. Первоначально Миаха хотел включить в состав трибунала и советских военных советников, но этому решительно воспротивился комдив Штерн, считавший, что судьбу мятежников имеет право решать только испанский народ и никто кроме него.
К третьему декабря состав трибунала был окончательно утвержден, а уже седьмого числа генерал Варела предстал перед судом. О дате заседания было объявлено заранее, поэтому в зале заседаний дворца Кортесов, что называется, яблоку негде было упасть. Места в самом зале заседаний, в основном, занимали видные партийные деятели, офицеры и советские военные советники, а вот на галереи набились простые граждане Мадрида.
Национальная республиканская гвардия, опасавшаяся эксцессов, тщательно проверяла всех желающих увидеть заседание трибунала на наличие оружия. С гвардейцев по семь потов сошло, пока они обыскивали рвавшихся во дворец людей и заворачивали назад тех, у кого оружие все-таки обнаруживалось.
Наконец, заседание началось. Через боковую дверь конвой вывел генерала Варелу и проводил его к узкой кафедре, расположенной в центре амфитеатра прямо напротив широкой двухъярусной трибуны, за которой расположились члены трибунала. Вареле перед заседанием дали возможность привести себя в порядок, он был гладко выбрит, аккуратно причесан и одет в выглаженную генеральскую форму, лишенную, правда, погон и наград.
- Хосе Энрике Варела Иглесиас, вы обвиняетесь в измене Испанской республике и участии в мятеже против законной власти! - начал полковник Барсело. - Признаете ли вы себя виновным?
- Нет, не признаю, - с достоинством ответил Варела. - Я присягал на верность своему королю Альфонсо Тринадцатому, и остался верен Его Величеству даже после того, как его вынудили бежать из страны!
- В тысяча девятьсот тридцать пятом году вы были возвращены на военную службу и получили звание бригадного генерала, - заметил Барсело. - Однако, уже осенью того же года вы активно участвуете в подготовке восстания против правительства республики. Разве вы не считаете свои действия изменой?
- Правительство - это не те, кто выиграл выборы, а те, кто способен реально управлять государством, - спокойно ответил Варела. - Ваш «Народный фронт» показал, что он неспособен. Вы сократили армию, и отстранили от должностей наиболее способных офицеров и генералов! Анархисты громят поместья и грабят монастыри, а власти никак этому не препятствуют! Страна Басков и Каталония вовсю говорят о независимости, а вы ничего не предпринимаете! Испанию нужно спасти, и, если победивший на выборах «Народный фронт» не способен взять власть в свои руки, то ее возьмем мы, после чего железной рукой наведем в стране порядок!
- Вне зависимости от вашего мнения, Варела, правительство президента Асаньи и премьер-министра Ларго является единственным законным правительством в Испании, - резко произнес Энрике Листер. - А вы, выступив против него с оружием в руках, совершили мятеж!
- Как пожелаете, - на губах Варелы зазмеилась саркастическая ухмылка. - Очень удобно спорить, когда жизнь оппонента находится в ваших руках. Да и ни к чему это. Вы ведь наверняка уже вынесли мне приговор, и никакие мои доводы его не изменят. Так выносите его и покончим с этим судилищем!
Слова Варелы вызвали такую бурю возмущения на галереях, что полковнику Барсело пришлось ждать несколько минут, прежде чем у него появилась возможность высказаться.
- Несмотря на отказ генерала Варелы признать свою вину, сам факт его участия в боевых действиях на стороне националистов является неопровержимым подтверждением выдвинутых против него обвинений, - произнес Барсело. - Прошу членов трибунала высказываться!
- Факт измены генерала Варелы я считаю доказанным, - первым взял слово майор Галан. - И, как изменник, он должен быть приговорен к смертной казни!
- Повесить его, как собаку! - воскликнул Листер. - Но сперва лишить его звания и всех наград. Республика оказала ему доверие и вернула на службу, а он повернул свое оружие против нее! Он не достоин носить генеральское звание!
- Я непосредственно оборонял Карабанчель от войск генерала Варелы и видел последствия артиллерийских обстрелов, проведенных по его приказу, - произнес полковник Ромеро. - Людям, повернувшим оружие против собственного народа и активно этот народ уничтожающим, не место в рядах испанской армии. Я присоединяюсь к предложению товарища Листера о лишении гражданина Варелы всех званий и наград, и считаю, что он заслуживает смертной казни.
- Членам трибунала есть, что добавить? - уточнил Барсело. - Нет? В таком случае мне остается лишь огласить приговор. Хосе Энрике Варела Иглесиас, решением данного трибунала вы лишаетесь звания бригадного генерала и всех наград и приговариваетесь к смертной казни через повешенье!
Оглашение приговора было встречено ликованием народа. Радостные крики на галереях превратились в один сплошной гул, да и в самом зале нет-нет, да и раздавались довольные возгласы. Лицо уже бывшего генерала закаменело. Было видно, что он стремится не показать толпе своего страха, но его выдавали побелевшие пальцы, крепко стиснувшие бортики кафедры.
Вскоре Варелу увели и его место заняли захваченные вместе с ним офицеры. Ничего нового, впрочем, от них трибунал не услышал, часть из них говорила о необходимости спасти Испанию, другие же ссылались на то, что они выполняли приказ старшего по званию. Всем им также был вынесен смертный, приговор, но, в
