Учитывая же известную бюрократию и неспешную переписку между ведомствами сие дело могло затянуться на год-два. Николай Павлович схватился за голову. Но унывать не стал. Стал наоборот ещё более активно пробивать идею экспедиции медиков в Китай, в очаги чумы. Как раз для испытаний того самого средства, которое братья опять не могли никак назвать. Самое дурацкое название, пришедшее им в голову сразу — антипест.[32] Его зубоскалы из лаборантов тут же сократили до «антипа».
Первая партия уже пошла на экспериментальное лечение лёгочной формы туберкулёза. Но и там в клинике туберкулёзников, за неимением более звучного названия продолжали склонять медикамент «Антипом». И медики-скептики, и энтузиасты, посмеиваясь, однако продолжали применять его, в надежде как минимум отдалить страшный конец своих пациентов.
И тут…
* * *
Покрутившись достаточно долго по слякотным улицам окраин Питера, убедившись, что за ним нет «хвоста», Александр вышел, наконец, к неприметному дому. Одной из явок, где последнее время собиралась его группа.
Последний год для Александра прошёл как в угаре. Получение диплома врача Харьковского университета, написание первой философской книги, проскочили как в калейдоскопе. Он каким-то чудом избежал ареста и мыкаясь по явкам и конспиративным квартирам добрался до Питера.
Собственно, он и не планировал никак изначально, попасть именно в Питер. Но так сложилось.
Тут тоже было своё подполье РСДРП к которому, собственно, он сейчас и принадлежал, взяв псевдоним «Богданов». Пока этого хватало, чтобы полиция к нему не цеплялась. Хоть и выглядел он как заправский студент-смутьян. Возможно не цеплялись потому, что косил своей внешностью «под царя-императора» с кем небольшое сходство реально имел. Впрочем, как и многие в империи, кто отращивал бороду клином и не забывал за ней аккуратно ухаживать.
— Моё почтение вам Софья Николаевна! — входя в дом после необходимых процедур сказал Александр. — Как ваше здоровьичко? Как племянник? Уже выздоровел?
— Ох! Сан Саныч! Дай вам Бог здоровья и долгие лета! Моё здоровьичко — слава богу! А за племянничка вам несказанна благодарность! С того света, почитай, вернулся, вашими стараниями. Лекарство, что вы достали — просто чудеса творит!
Сан Саныч ухмыльнулся в бороду.
— Я искренне рад за вас! — поклонился он хозяйке и тут же спросил понизив голос. — Наши там как… собрались?
— Да-да! Проходите. Уже ждут.
В комнате было довольно темно. И сидевшие вокруг большого застеленного серой скатертью стола люди были слабо видны. Для неспешного разговора не мешает. И когда окончательно стемнеет — вечер уже — тоже не страшно. Но конкретно сейчас для Александра нужно было хорошее освещение. Чтобы видеть лица своих товарищей.
Он поздоровался с присутствующими, подошёл к столу, поставил на стул свой докторский саквояж и зажёг свечу посреди стола. Это слегка заинтересовало присутствующих. Так начинались либо чтения каких-то листовок, либо чтение нелегальной литературы. Но продолжение удивило всех.
Александр вынул из своего саквояжа два объёмистых пакета в которых что-то мелодично звякнуло. Явно стекло.
— Это — роганивар. — указал Богданов на первый пакет. — Свежая партия. Для наших товарищей, кто болен — первейшее средство. Особенно для тех, кто ранен и у него воспаление. Вы знаете, что сейчас, когда люди поняли что это за лекарство, достать его стало довольно трудно. Поэтому — это будет наш запас на чёрный день.
Он отодвинул в сторону первый пакет, и выдвинул на его место второй.
— А вот это, товарищи, лекарство от туберкулёза.
Данное заявление вызвало заметное оживление среди собравшихся. Страшная болезнь косившая многих прошедших тюрьмы. Да и не только их. Её боялись многие. Ибо её диагноз являлся смертным приговором.
— Достал я его под страшным секретом. Прямо на фабрике. Как — не спрашивайте. Но, надо отметить, и оно тоже лечит. Не так быстро как роганивар воспаление лёгких, но лечит. И ещё… Как мне объяснили, это лекарство лечит чуму. Не только туберкулёз.
— И… как лечит? — почти с опаской спросил один из присутствующих.
— Если заболел и тебя начали лечить этим лекарством — скорее всего выживешь и выздоровеешь. Шансы помереть, один к десяти. Смею заметить, что если не лечить всё наоборот: шансов выжить один к десяти.
— Серьёзно немчура работает! — подивились собравшиеся. — Это всё те же Эсторские?
— Да они.
— И к чему речь товарищ? Намечается поездка в края где чума? — задал вопрос один из тех, кто выглядел старшим.
— Почти. — загадочно обронил Александр улыбнувшись в усы.
Последнее заявление ещё больше заинтриговало.
— Дело в том, что я предлагаю помочь этим буржуям.
— Эсторским?
— Да. Дело в том, что царизм душит все научные исследования. А братья как раз учёные. Не только фабриканты. Они сделали лекарство от чумы. Они также сделали роганивар и лечили бесплатно многих бедняков. Своих рабочих они лечат именно бесплатно. Всегда. Да ещё говорят, что государство должно оплачивать лечение бедняков.
— Во как! — ухмыльнулся старшой.
— Но есть болезни, когда хочется того или нет, государство обязано оплачивать лечение. Иначе вымрут и бедняки и богатеи.
— Догадываюсь… — снова ухмыльнулся старшой. — Это чума. Да?
— Да. Чума. И для того, чтобы начать производить лекарство, нужно, чтобы оно прошло испытания. На человеке. Если сейчас будет начат выпуск этого лекарства, то можно будет спасти тысячи жизней трудящихся. Как у нас на юге, так и в Китае.
— Не пойму куда клонишь… — обеспокоился старшой.
— Сейчас поймёте. — почти отмахнулся Богданов.
— Бюрократы сейчас ставят палки в колёса испытаниям лекарства. Но если у них будет результат — вылеченные люди от чумы, да ещё живые — лекарство сразу пойдёт в производство. А раз пойдёт в производство, будет спасено множество жизней людей, которые бы иначе умерли.
— Что предлагаешь?
— Я предлагаю пройти это лечение. Привить на себя чуму и вылечить себя новым лекарством. Естественно под наблюдением врачей, которые зафиксируют результат.
— Но зачем нам помогать фабрикантам?!!
— Вы забыли, что некоторые из вас сильно интересуют полицию. Если вы станете героями, про которых расскажут газеты, ваш арест сильно ударит по царизму. Да, чума — это смертельный риск. Но в глазах народа люди, пошедшие на смертельный риск, за народ кем будут? Вот то-то! И если они будут видеть как мы рискуем за них, то они и больше слушать нас будут.
Дальше была длинная и жаркая дискуссия. Но хоть и медленно, собравшиеся склонялись к мнению Александра. Наконец, увидев, что уже мало кто колеблется, Богданов поставил вопрос ребром.
