Намерения обоих сторон были серьезными, но вот возможности их осуществления были весьма скудными. И если англичанам, как всегда требовалось время для насыщения района обороны войсками, то русская ударная пружина, утратила свою пробивную силу из-за растянутости коммуникаций. К тому, же удары стратегической авиации противника по советским тылам, сыграли свою сдерживающую роль.
Ударные части маршала Рокоссовского теперь не летели, а ползли и потому, вся тяжесть продолжения наступления легла на плечи пехоты. Оставив ставшими родными грузовики, забросив за плечо автомат, солдаты привычно затопали по дороге, вместе конными упряжками, тянувшими легкие «полковушки». Правда на этот раз дороги были хорошие, немецкие, но все равно мерить их приходилось исключительно ногами.
Началась упорная борьба за северный Рейн, в которой обе стороны достигли определенных успехов. Благодаря быстрому подходу войск с севера, генерал Пауэлл сумел удержать за короной Дортмунд. Пять дней за его безжизненные развалины шли ожесточенные бои, но англичане держали их мертвой хваткой. Удача им сопутствовала в борьбе за Бохум, Эссен, Оберхаузен, но Гельзенкирхен и часть Дуйсбурга перешли под контроль советских войск.
В боях за Гельзенкирхен, отличились солдаты дивизии генерал-майора Огурцова. Пехотные соединения этой дивизии, первыми достигли реки Липпе, и форсировали её на подручных средствах, несмотря на сильный вражеский огонь с противоположного берега. Под прикрытием огня 45 мм полковых орудий, советские воины преодолели водяную преграду и уничтожили несколько пулеметных точек врага, одну минометную батарею и около двух взводов солдат противника.
Не останавливаясь на достигнутом, солдаты продолжили движение вперед и вскоре форсировали рейнский канал, благо в месте атаки, имелся неповрежденный пешеходный мост. На противоположной стороне моста, англичане успели соорудить из мешков с землей баррикаду, с двумя пулеметными точками.
Позиция врага была отменная и без поддержки артиллерии, что ещё не успела переправиться через реку, взять её было невозможно. Оставалось только ждать пока артиллеристы не переправят орудия, но это означало потерю времени, что в условиях наступления смерти подобно. Выручила солдатская смекалка и присутствие снайпера, старшего сержанта Образцовой. Пока прикрываясь, найденным на своем берегу большим пожарным щитом, несколько автоматчиков двинулась по мосту, Серафима Образцова вела огонь по врагу.
Всего четырнадцать метров разделали советских солдат от врагов, но как трудно было пройти хотя бы половину, чтобы остановиться и бросить в противника гранату. Шквал пуль обрушился на тройку смельчаков, когда они ещё только подходили к мосту. Как бы не был крепок металлический щит, но и его, нет, нет да пробивали вражеские пули.
Для крупнокалиберного пулемета, чтобы разбить в клочья подобную защиту, нужно меньше минуты, но «Ворошиловский стрелок» не дала им этого времени. Сначала один, а затем другой пулеметчик, рухнул на землю с простреленной головой.
Капрал Элси Пайет попытался заменить убитого пулеметчика, но не успел он нажать на гашетку, как свинцовый гостинец, точно угодил ему в переносицу. До конца боя, ни один пулемет врага так и не подал своего смертоносного голоса, благодаря мастерству и умению Серафимы Образцовой.
Не удалось остановить смельчаков и броском гранаты. Выброшенная из-за баррикады, она ударилась о край щита, отлетела в сторону и разорвалась уже в воде. А вот ответ советских солдат оказался куда более удачным. Взрыв Ф-1 по ту сторону баррикады, позволил солдатам бросит щит и ворвавшись на блокпост подавить его сопротивление.
В задачу солдат батальона капитана Шпанько не входил захват Гельзенкирхен. Отдавая приказ, комдив сказал о захвате плацдарма на том берегу канала и удержании его, до подхода основных сил. Однако прорвав оборону противника, подразделения батальона продолжили преследование противника и вскоре втянулись в уличные бои.
Прошедшие трудную школу войны, солдаты сами, не дожидаясь команды сверху организовали штурмовые группы по 20–25 человек и принялись зачищать город. Серьезного сопротивления они не встречали, так как гарнизон Гельзенкирхен составляли в основном полицейские и жандармерия.
Когда с севера, подошли регулярные армейские подразделения, то они встретили ожесточенное сопротивление на восточной и южной окраине города. Первый советский комендант Гильзенкирхен Шота Гуравия, сумел сутки продержаться на своих позициях по берегам Эмшера, но так и не пропустил врага в город.
По схожему сценарию, был взят и Дуйсбург, но в этом случаи пехоте не пришлось долго топать по дороге. Советские солдаты были доставлены туда на бронекатерах Днепровской флотилии. На последних остатках топлива, по отменным немецким каналам, моряки смогли просочиться к Рейну с десантом на борту. Войдя в седые воды Рейна через реку Липпе, бронекатера подошли к Дуйсбургу с севера и сумели захватить часть города прилегающего к устью Рура.
Когда бои идут на флангах, центр либо стоит, либо идет вперед семимильными шагами. Судьба благоволила к комдиву Петрову. Его войска в основном встречали слабое, разрозненное сопротивление и по хорошим европейским дорогам, они сначала достигли Хасселта на Альберт — канале, затем маленький городишко Тинен, Лёвен и подошли к Брюсселю.
После кровопролитных боев под Бременом, дивизия Петрова не успела пополнить свою численность до штатного состава и потому, она находилась на второстепенном направлении. Главные силы армии рвались к Антверпену, чтобы замкнуть «голландский мешок» и не дать противнику возможность вырваться из него во Францию.
Вторжение полковника Петрова в бельгийский Лимбург не осталось не замеченным со стороны европейских держав. Уже на следующий день, как советские войска пересекли канал и вступили в Хасселт, Вышинский вновь был срочно приглашен в шведское министерство иностранных дел. Регент принц Шарль выражал резкий протест советскому правительству в связи с тем, что войска маршала Рокоссовского вступили на территорию его страны и требовал незамедлительно прекратить, эту незаконную оккупацию.
Андрей Януарьевич с достоинством выслушал обращение бельгийского короля. Его ответ был более краток и лаконичен, чем тот, что он давал ранее на голландский протест. Ссылаясь на трудное военное время, он пообещал, что советские войска покинут Бельгию сразу же, как только закончится, этот никому не нужный конфликт.
Делая подобные заявления, Вышинский ни на йоту не нарушил инструкции вождя, которые были присланы из Москвы дипкурьером. Не желая дипломатических осложнений, надеясь решить все дело миром, Сталин предпочел успокаивать европейцев словами, а не угрожать им оружием.
