– Одного не могу взять в толк, – признался Флейшман. – За что тебя солдаты любили? Ты же их гонял как не знаю кого.
– А кто сказал, что меня любили?
– Григорий.
– Это, наверное, когда я «отбой» командовал, – с невозмутимым видом предположил Кабанов.
– А бывало и такое? – в тон ему осведомился Юрий.
– Мало ли чего бывало за столько-то лет! Или могло быть. Теоретически. На практике не припоминается.
– Да… – протянул Флейшман и сменил тему. – И все-таки, как хотите, господа, но я, похоже, за то, чтобы скорее добраться до Европы. Здешний ром – ужасная гадость.
– На другое мы пока не заработали, – вздохнул Командор. – Там тоже бесплатно ничего не нальют.
– Тогда еще одна идея. Помните золотую лихорадку? В принципе, до Калифорнии не так-то далеко. Сколько помню, там такие состояния делались! И риска меньше, – вдруг загорелся Флейшман.
– Если не считать похода вокруг мыса Горн, во-первых, и местных индейцев, во-вторых. Ну и отсутствия карт, в-третьих. Калифорния большая. Хотя в перспективе можно подумать и о таком варианте. Когда хоть какой-то капитал будет. И если ты вспомнишь точнее.
– Точнее… – Флейшман задумался. – Если не ошибаюсь, где-то не очень далеко от форта Рос.
– И где будет этот форт? – уточнил Кабанов, хотя ответ он заранее знал.
– Вот этого я точно не скажу. Неподалеку от Сан-Франциско.
– А оно… Валера, что скажешь?
– Блин! Что я могу сказать без карт? Я в тех краях не был. Да его, по-моему, еще и нет.
– Эх, вы, двоечники! Значит, так. Поход в Калифорнию отменяется до тех пор, пока не вспомните, где она находится. Пока же поищем испанцев, голландцев, а лучше всего – англичан. В крайнем случае заглянем на Барбадос.
– Почему на Барбадос, блин? – не понял Валера.
Странное дело, ему вдруг стало легче, и жизнь перестала казаться абсолютно мрачной.
– Ширяев просит. Говорит, хочет посмотреть, откуда капитан Блад выполз. На Ямайке мы уже были, да и неинтересно там сейчас. А Барбадос… Какая разница, с чего начинать? – вроде бы в шутку сказал Командор.
Но глаза его сверкнули так, словно он в самом деле решил пройти через весь Архипелаг, а затем и все американское побережье.
– Пора опробовать новинку, Жан-Жак.
Кабанов говорил спокойно, словно дело происходило в портовом кабачке, а не посреди моря.
– Сомневаюсь я в ней, – признался Гранье и посмотрел на близкую корму галиона.
Корма носила следы недавних многочисленных попаданий. Широкие окна капитанской каюты были разбиты, от балкона остался жалкий фрагмент, а помещавшаяся под ним пара орудий давно умолкла.
– Ты сначала попади, – резонно заметил Командор.
Жан-Жак пожал плечами и хотел что-то сказать, но Кабанов прервал его совсем другим тоном:
– Выполнять!
– Есть выполнять! – машинально подтянулся Гранье.
Все-таки определенную дисциплину Кабанов на бригантине привил. В не особо понятливых – вбил. В полном смысле слова. И, надо сказать, морские разбойнички не обижались. В том мужском монастыре, который был на борту, очень ценились мужская сила и ловкость. Качества, в полной мере присущие Кабанову.
На палубе канониры торопливо забивали в пушки заряды. Так сказать, в соответствии с бессмертными словами классика.
Никакого страха ни у кого я не видел. Каждый на борту занимался привычным делом, а что до галиона, искали-то мы его, а не он нас.
Всю дорогу Кабанов усиленно заставлял нас маневрировать по пустому морю. Флибустьеры и без того превосходили остальных моряков своего времени в умении владеть кораблем, и учились не столько они, сколько мы.
Зато теперь не составляло труда выплясывать на бригантине вокруг испанца так, что мы ни разу не оказались на траверсе его бортов. Наша бригантина превосходила неповоротливый галион и по скорости, и по маневренности, поэтому игра шла в одни ворота. Мы просто висели на хвосте противника, время от времени разворачиваясь то одним бортом, то другим, давали залп и опять устремлялись в погоню.
В подобном маневре для флибустьеров не было ничего нового. При несоразмерности огневой мощи галиона и небольших пиратских суденышек состязаться в артиллерийской дуэли не было никакого резона. Стоило бригантине угодить под полновесный бортовой залп испанца – и ощущения будут такими, будто на нас обрушился кузнечный молот. Да и последствия, боюсь, могут оказаться плачевными.
Разница была лишь в том, что пираты старались как можно быстрее пойти на абордаж, взять противника нахрапом, Кабанов же предпочитал пока не рисковать. Схватка и есть схватка. В ней без потерь не обойтись. А Командор считал, что нам потери ни к чему и надо прежде попробовать другие методы убеждения…
– Испанец поворачивает влево! – раздался крик марсового.
– Право руля! Левый борт товсь!
Наш корабль послушно крутанулся в противоположную сторону.
– Пли!
Все девять карронад дружно громыхнули, и вырвавшийся из них дым застлал от нас врага.
И конечно, не один дым. В сторону близкого галиона ушел подарочек Кабанова. Девять книппелей, в которых сомневался Жан-Жак.
Никаких книппелей в семнадцатом веке не было. Два ядра, соединенные цепью, изобретут несколько позднее, а затем, с исчезновением дульнозарядных пушек и парусников, окончательно уберут из арсеналов.
Мы вырвались из порожденного нами же дыма, и палуба огласилась восторженным ревом.
Лепту в крик внес даже я. Да и было с чего! Бизань-мачта галиона переломилась почти у основания и теперь волочилась за ним по морю, удерживаемая многочисленными вантами.
– Лево руля! – Командор оставался спокойным, как танк.
Надо сказать, что он был великолепен. Если раньше, в бытность телохранителем у Лудицкого, Сергей не привлекал к себе внимания, был этакой тенью депутата, то теперь не заметить его было нельзя. Левая рука на рукояти шпаги, на груди – крест-накрест перевязи с пистолетами, полдюжины ножей за поясом, черный камзол нараспашку, ветерок чуть треплет отросшие за время скитаний волосы, ноги в ботфортах расставлены широко, но главное – взгляд. Исполненный собственного достоинства, цепкий, я бы назвал его орлиным. Этакий морской волк в лучшем смысле довольно затасканного выражения. Памятник эпохи, которой сам не принадлежит. Или наглядная иллюстрация к известному стихотворению Гумилева. Только брабантских манжет и не хватает.
Мы вновь покатились вдогонку ковыляющему галиону.
Наш канонир стрелой взлетел на квартердек. Его лицо пылало от возбуждения и боевого азарта.
– Признаю вашу правоту, Командор. Это просто бесподобно! Еще пара таких залпов, и мы оставим его без мачт! – Пылкий француз был готов броситься Кабанову на шею.
