X
А между прочим, лейтенант Осипов сделал в тот год, возможно, самую головокружительную карьеру в Красной армии. Злая судьба, как бы извиняясь за то, что обидела сироту в штабе округа, взяла его за руку и потянула круто вверх. Но об этом по порядку.
Начальник Генерального штаба Красной армии маршал Шапошников назвал штабы мозгом армии и даже написал на эту тему хорошую книгу, которую так и назвал: «Мозг армии». Если пользоваться анатомическими терминами и дальше, то получится, что разведка – это глаза и уши армии. А связь? А связь – это ее нервная система.
Вернемся к анатомии. У боксера могут быть сколь угодно накачанные мускулы и отточенная техника. Он видит соперника насквозь, догадывается о каждом его следующем движении. Мозг его работает как часы. Одного верного удара будет достаточно, чтобы бесчувственного противника унесли с ринга. Но беда в том, что импульсы головного мозга не проходят к мышцам спортсмена. Он или руки поднять не может, или стукнет не туда, и хорошо еще, если себя не повредит. Такого боксера поколотит даже ребенок.
Гениальные замыслы полководца нужно быстро и без искажений передать в войска, иначе войска эти превращаются в тупую и беспомощную толпу вооруженных людей. Они без команды или в болоте увязнут, или друг друга перестреляют. Бери их голыми руками – не хочу. Поэтому связистов заслуженно называют войсковой интеллигенцией. Связисты в любом полку – уважаемые люди.
В те легендарные времена классных специалистов не хватало. Морщась и покряхтывая, приходилось брать на службу даже бывших офицеров царской армии, вставших на сторону советской власти.
При Сталине руководящая и направляющая Сила собиралась на свои исторические съезды не говорильни ради. Так, в 1929 году Сила на своем очередном съезде приняла Первый пятилетний план развития экономики СССР. Магнитка, Комсомольск-на-Амуре, Турксиб, Днепрогэс – эти названия золотом вписаны в историю нашей страны. Решение об их строительстве Сила как раз и приняла на том памятном съезде. Не беда, что разорили деревню, – нужны были рабочие руки для новостроек пятилетки, а сытого и зажиточного крестьянина от сохи не оттащишь. Вот и пришлось немного полютовать.
Харьковский, Челябинский, Сталинградский тракторные заводы, как грибы после дождя, выросли во исполнение решений съезда. В названии этих заводов слово «тракторный» было вставлено для иностранных шпионов, так как все знали, что они производят, в основном, танки. И вскоре мы настроили много танков, очень хороших для своего времени. Ну, экипаж одного танка можно обучить и в полевых условиях. Механик-водитель – тракторист из колхоза, командир – парень с семилеткой, наводчик – у кого зрение хорошее, а заряжающий – из тех, кто поздоровее. За полгода можно «слепить» неплохой экипаж. Но танки объединяются во взводы, роты, батальоны, полки и бригады. Кто ими будет командовать? Поэтому открывались танковые командные училища. Но командиров все равно не хватало, потому что после училища молодой лейтенант мог командовать взводом, от силы – ротой. А командира от батальона и выше нужно «растить так же заботливо, как растит садовник облюбованное дерево», как метко сказал товарищ Сталин. Должно пройти какое-то время, пока командир наберется опыта. Такая же ситуация была и в авиации. Кроме военных училищ, пилотов готовили аэроклубы Осоавиахима. Но это было низовое звено. Тех, кто поведет их в бой, и тех, кто будет чинить их самолеты, не хватало.
Простая вещь – значок «Ворошиловский стрелок». До войны десятки тысяч юношей и девушек с гордостью носили его на своей одежде. Думаете, чтобы его получить, было достаточно выбить из винтовки нужное количество очков? Ничего подобного! Это получился бы не «Ворошиловский стрелок», а заводской сторож. В лучшем случае – снайпер. Винтовка в этом деле была последняя вещь. Прежде чем тебя допустят до контрольных стрельб, ты должен сдать кросс, причем как бегом, так и на лыжах, выполнить гимнастические упражнения на спортивных снарядах, прыгнуть несколько раз с парашютной вышки и только потом можешь отправляться в тир.
Еще немного «рихтануть» такого стрелка, добавить ему спецподготовки, обучить минно-взрывному делу, и пожалуйста – готовый диверсант.
Поэтому и гордились молодые люди теми значками, и девушки охотнее принимали ухаживания от таких кавалеров. Это были будущие рекруты воздушнодесантных войск. Но кто ими будет командовать? В спешном порядке училища готовили командиров по сокращенной программе, и все равно нехватка командных кадров ощущалась весьма остро. Слишком стремительно росла и крепла Красная армия. Слишком много командиров замели в тридцать седьмом. Половину можно было бы и оставить.
Со связью ситуация была вообще пиковая. Не хватало не только специалистов, но и самих средств связи. Если в армейском и корпусном звене укомплектованность средствами связи и специалистами-связистами можно было считать удовлетворительной, то в дивизионном и полковом звене дело было – труба. Обеспечивать связь командира полка с батальонами и артбатареей, можно сказать, было почти некому. Толковые связисты были на вес золота.
Из штаба дивизии, в которую для дальнейшего прохождения службы был направлен лейтенант Осипов, его отфутболили еще ниже – в Н-ский стрелковый полк, располагавшийся у самой границы с Финляндией. Начальник строевой части болел «после вчерашнего», поэтому в документы особо не вникал, разглядев только звание – лейтенант. Командир полка назначил Кольку на должность командира взвода связи.
Начальником связи полка был старлей, почти Колькин ровесник, закончивший два года назад пехотное училище и до того командовавший стрелковым взводом. Понятно, что в радиостанциях он разбирался слабо. Да чего темнить, начальник связи полка старший лейтенант Синицин мог самостоятельно только ручку У репродуктора крутить. Все остальное радиохозяйство было для него темным лесом. Однако он оказался славным парнем, к тому же соседом Кольки по командирскому общежитию. Хотя это слово здесь звучало слишком гордо. Обыкновенный барак, такой же, в каких жили солдаты, разделили фанерными перегородками на несколько боксов, поставили двух дневальных и назвали командирским общежитием. Ну не с рядовыми же командирам спать.
От роду наблюдательный Колька отметил, что все командиры его полка – молодые. На досуге, за бутылкой белоголовой, он поделился своими наблюдениями с Синициным, и тот рассказал, что два года назад, когда сам Синицин только выпустился из училища, командир полка был другой. И начальник штаба – тоже другой. И комбаты – все до одного другие. Комиссар, правда, остался прежний.
