– Ой, не могу, пойду за околицу! – вскрикнула Евдокия. – Все внутрях кровью обливаитси…
– Да, война – не бабское дело! – шлепнул ладонью по столу заметно опьяневший хозяин. – Сходи скотину посмотри!
– Да што ее смотреть! А ты, енто, не пей боле!
– Кто пьян да умен, два угодья в ём! – заулыбался Александрович.
– Ох… – махнула рукой супруга и вышла.
– И что дальше? – замирая, спросил Олег, хотя и знал конец истории.
– А? – повернулся к нему Клобук и захлопал веками, будто очнувшись от морока. – Ну… Эт-та… Да, вышел я из юрты, только на пояс новую саблю нацепил, да хлопнулся оземь без чувств. Ребята думали, что дух испустил, а у меня, того, обморок. Ну, Алешка меня поперек седла да к нашим обозам. Там лекарь какую-то траву чудодейственную пожевал, на рану мне наложил, тряпицей обмотал, после я в телеге бредил, затем уж в Нижнем отлеживался. Алешка, значит, про меня Симеону Михайловичу рассказал, тот – Василию Кирдяпе, а последний – отцу. Как я выздоровел, призвал меня к себе Митрий Кстиныч и молвил: «А правду бают, што ты скакал по полю Куликову, аки ветер, и разил ворогов беспощадно, будто молнией, а когда конь под тобою пал, пешим четверых бесерменов зарубил, руки лишился, сунул ее в огонь, как римский герой, а напоследок мурзу заколол?» «Ну, – отвечаю, – сколько я их на коне порубил, не считал, уж больно все быстро шло-вертелось. И убил, альбо токмо ранил – в бою не видно. А вот когда Бедокур пал, да, набежали вороги. Только бесерменов явилось трое, четвертым оказался латинянин с арбалетом, я ему в горло нож метнул. Из татар одного мой друг Алешка кончил, чем меня и спас. А уж про мурзу хвалиться и вовсе нечем – он и так уж при издыхании находился, лишь от земных мук просил ослобонить себя, я ему и помог». «Вот это кметь! – воскликнул князь. – Сослужи мне службу, прошу! С бранным опытом мало у меня людей, а ты еще и герой! Назначаю тебя воеводою строящейся на Суре Поганой заставы! Тебе и честь, и почет, и жалование! А как укрепления понастроишь да службу наладишь, женю тебя на дочке боярской!» Ну, так я здесь и оказалси…
– А как дочка боярская? – с замиранием сердца задал вопрос Олег.
– А зачем нам боярская? – засмеялся Клобук. – Я осенью себе другую присмотрел. Рода простого, но красавица! Я ж говорю – церкву закончим, поеду свататься.
– Возьми меня с собой! – попросил мальчишка. – Ни разу в Нижнем не был!
– Возьму, – согласно кивнул Андрюха. – Если тятька разрешит.
– Езжай, – промычал Александрович. – Все одно уже от рук отбился. Ратник… – хозяина качнуло, он схватился за стол.
– Иван! – строго произнес гость. – Давай, почивать ложись.
– Чичас, тут ишшо есть… Вот допью…
– Давай, давай, не рассусоливай! – воевода поднял плотника с лавки, опустил его руку себе на плечо и понес за печь на топчан.
– Ой, при лужку, при лужке,
При широком поле,
При знакомом табуне
Конь гулял на воле-е-е… —
неожиданно запел Александрович.
Клобук уложил его, укрыл одеялом, отец повернулся к стене и сразу захрапел.
Мальчишка выскочил за матерью – та болтала у плетня с соседкой.
– Мамо! – позвал он. – Батя спит!
– Ой, ну слава те, Господи, – перекрестилась Евдокия, попрощалась с подругой и вернулась домой. Младший Белый Лоб остался во дворе. Небо серело, на нем уже начинали зажигаться звезды. До лета неблизко, дул зябкий ветер. Он поежился, потер себе плечи. Да… Нож метнуть, на саблях сражаться – понятно, хоть и страшно. Но руку в огонь, или добить беззащитного… Это тебе не в древесину клинком тыкать, а в живую плоть… Возмог бы Олег так? Ох, да не приведи Христос! Пусть забавы забавами и останутся.
На крыльцо вышел Андрюха, широко зевнул.
– Я провожу тебя, а? – спросил у него младший товарищ.
– Что я, девица – провожать? Вот удумал! – рассердился княжеский кметь.
– Не девица, но во хмелю, – возразил плотницкий сын.
– Был бы во хмелю, уже бы на полу валялся. Я еще столько же выпить смогу! Только незачем.
– Правильно.
– Правильно. Только ты, енто, не приходи завтра. Я буду отсыпаться.
– Хозяин – боярин.
– Ну да. Тятька тебе ухи теперича драть не будет, – утвердительно произнес Андрюха и вскинул кверху голову. – Ни облака… Коль дож вскоре не пойдеть, капусту и лук вручную поливать придетси.
– Река рядом, польем! Знаешь, а у меня мысля такая – чтоб без дела не сидеть, давай древодели тебе за отдельную плату по защитным стенам колышки острием наружу вобьют?
– Как это? – не понял воевода.
– А так. Я с батей поговорю – вот увидишь, получится. По всем стенам в полсажени друг от друга будут узкие закаленные колья торчать. Полезет ворог на стену – и сразу брюхо себе вспорет.
– Ну, Олежка, – воевода снова потрепал его за вихры, – ты – точно талан. Завтра все вместе будем баять… Ну и вкусные у твоей мамани пироги!
– Да, руки у нее на сей счет – золотые.
– Да у вас, Белых Лбов, – гость опять широко зевнул, – у всех они золотые… Почивать… Немедля почивать…
Он хлопнул мальчишку по плечу и не слишком твердой походкой пошел к себе.
– Ты гуляй, гуляй, мой конь,
Пока твоя воля,
А как поймаю – зануздаю
Шелковой уздо-о-о-ю-ю… —
донеслось до плотницкого сына из-за домов – зацепила, видать, кметя песня.
Пацан сбегал в нужник, по дороге обратно в избу ополоснул у рукомоя лицо, вернулся, лег на топчан, зажег лучину.
Затем осторожно взял в руки свое главное сокровище – греческое, времен Константина IV Погоната, Священное Писание – и стал читать.
– Олег, – раздался из-за печи мамкин голос. – Спи ты, што ли?
– Я скоро, – сказал он, – Книгу Пророка Иезекииля почитаю чуть, и все.
Но только Иехония сдал Навуходоносору Иерусалим, только тот вывез сокровища дома Господня и дома царского, как нещадно начали слипаться глаза и ослабели члены. Он лишь успел отложить увесистый том в сторону и задуть огонь, как сразу провалился в беспамятный сон.
Сотник пихнул Айдара ногой – стемнело. Тот вскочил, сразу схватился за саблю, но посмотрел на командира узкими глазками на опухшем ото сна лице и довольно ощерился.
– Пора?
– Сначала коней подготовим.
Боец отвернулся, помочился, еле слышно присвистнул, кони навострили уши и начали взбираться наверх.
– Кольчугу надевать? – спросил Айдар.
– Не надо. Нам на скалу лезть. И тяжело будет, и звенеть нельзя. Обмотай коням копыта тряпками.
– Угу, – старый товарищ достал из притороченных к седлам мешков грязные лоскуты. Он умело перевязал ноги всем скакунам, арактырец ему помог. Вокруг скалы небольшой лес, надо бесшумно подъехать к нему, спрятать в листве коней, найти тропу на вершину, неслышно взобраться и перерезать стражу. Прошлогодний пленник говорил, что всего там должно быть четверо воинов. Значит, двое спят, двое таращатся в темноту. Хотя почему таращатся? Или пьют хмельное, или в кости играют – это же урусуты! Но правильно считать, что никто не спит, и им нужно быстро убить четверых опытных нукеров. Вот такая задача.
