Глава 13
Она явно не выспалась, хотя и не дала гостю засидеться дольше положенного; как только Александр прослушал интервью, она распечатала ему готовый вариант на принтере и благополучно выпроводила, пообещав, что они обсудят всё уже будущим вечером, после рабочего дня. Мужчина оставил свои координаты, проследив, чтобы она внесла его номер в сотовый. Последнее, что она успела, так это распороть небольшую щель в подкладке сумочки, всунуть туда янтарную вещицу между строчками и аккуратно зашить. Благодаря дизайнерской конструкции сумочки, купленной в дорогом московском бутике, упрятанная на дне объемная пластина практически не нащупывалась. Теперь можно и отрубиться, — подумала Ольга, машинально надевая пижаму и падая в кровать.
* * *
Во дворе дома по Кутузовскому проспекту стояла неприглядная иномарка темного цвета, за рулем которой уже пару часов подряд сидел светловолосый парень. Вяло дремавший на заднем сиденье пассажир иногда бросал осторожные взгляды то на арку, то на подъезд, явно поджидая кого-то. В расположенную в торце дома студию красоты вбежали две молодые девчонки, видать, сотрудницы, приехавшие начать утреннюю смену. Москва просыпалась с явной неохотой, лениво протирала заспанные глазницы окон, 57 ВРАТА ФЮРЕРА. АПОКАЛИПСИС ВОЛКА предпочитая свет искусственный еще неяркому естественному освещению. Счастливые обладатели машиномест неторопливо выезжали с дворовых территорий; где-то поблизости послышалось шарканье метлы, это уборщик взялся за дело. Парни в темном авто в который раз осторожно осмотрелись. Наконец один из них кивнул головой, указывая на дверь дальнего подъезда. Оттуда легкой походкой вышла молодая женщина, зябко кутающаяся в яркую вязаную кофту. Она поправила сумку, подвинув ее на плече, и торопливой походкой заспешила к арке. Во дворе негулким эхом отдавалось цоканье высоких каблучков.
Ольга Хлебникова, занятая своими мыслями, не обратила внимание как из одной из припаркованных во дворе машин вышли двое молодых людей. Они направились к ней и, поравнявшись, зажали ее с двух сторон. «Не дергайся, цыпочка», — прошептал один и, не доставая руки из кармана, приставил к ее боку что-то острое. Второй в это время с силой сжал локоть. Сопротивляться явно бесполезно, однако женщина попыталась крикнуть, позвать соседей, привлечь внимание дворника. Но только и успела, что набрать воздух в легкие, как получила короткий удар под ребра, от которого задохнулась, охнув и ужавшись. Парни, придерживая жертву, провели ее к машине и усадили на заднее сиденье. Машина сорвалась с места, подчищавший двор уборщик повернулся на резкий звук, но разглядеть номера нарушителей не смог, они оказались заляпаны грязью. Лица мужчин и пассажирки особого внимания не привлекали, и потому товарищ с метлой приступил к своему занятию, лишь покачав головой и ругнувшись про себя.
«Нагнитесь», — сказал в машине здоровяк, сидевший с Ольгой на заднем сиденье. Она попыталась съехать вниз, чтобы спрятаться, коль такова воля похитителей. «Не так! — властно приказал мужчина. — Голову нагни вперед!» Она испугалась, что начнутся какие-то грязные домогательства, однако всё оказалось куда прозаичней, как только она нагнулась, похититель завязал на ее голове шарф так, что глаза оказались полностью закрыты. «Теперь можешь съезжать вниз и молчи, не высовывайся». Они знали, что женщина, ошеломленная и напуганная, не успела их рассмотреть как следует. Тем не менее, осторожность не помешает. Хотя, как полагал Белобрысый, приехавший на задание с напарником, Wolf вряд ли оставит этой дамочке шанс на счастливое будущее. Он сам еще не разучился сочувствовать, но пока что его переполняли одни чувства — удовлетворение от того, что не прокололся и не провалил задания.
Она по-настоящему пришла в себя, только когда ее оставили одну. Ольга помнит, что они долго ехали по улицам, путь их был то линейным, то петляющим. Наконец они припарковались в каком-то месте, кажется людном, потому что она слышала голоса и звуки городского транспорта. Ее свели вниз по ступеням, поддерживая под локоть, открыли входную дверь своим ключом, затем провели длинным коридором через еще одну отворенную дверь, после чего все трое оказались в комнате. Она не сопротивлялась, понимая, что пока ничего не может предпринять; приходилось уповать на милость похитителей и обстоятельства. Ее сердце дрожало как заячий хвост, и она предпринимала немалые усилия, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Паника — не лучший помощник, Ольга; паника еще никому не помогала…
Наконец ее посадили на жесткий стул, не снимая шарф-повязку с глаз; нащупав перед собой стол, она попыталась положить руки на столешницу, но ее жест опередили, столкнув грубо и нагло. Она вертела головой, пытаясь расслышать то, что не видела. Вот один из них бросил на стол сумочку, которую отобрал еще в машине, расстегнул, высыпал содержимое.
— Что там? — спросил один, стоящий в отдалении, наверняка возле двери, с той стороны, откуда они вошли.
— Счас. Блокнот, ключи, ручка, телефон. Бабская мелочь, — он открыл косметичку, перебрав пальцами тушь, помаду, тюбик с кремом, коробочки с тенями и румянами, другие вещицы.
— Покажи телефон, — сказал первый, подошел к столу, открыл его, проделывая какие-то манипуляции, бросил в сумочку. Сгреб барахло со стола и отправил туда же.
Наконец он же подвел итог:
— Ладно, ничего существенного. Так и скажем.
Она поразилась, что это не им надо, а кому-то еще; и теперь ее судьба зависит не от этих двух накачанных придурков, а от кого-то третьего, неизвестного ей, и оттого априори жестокосердного и неумолимого.
— Встань! — вдруг резко сказал тот, кто стоял в отдалении. И от резкого приказа она поднялась, сдерживая дрожь. Кто-то подошел к ней, стал ощупывать в поисках карманов, она подергивалась по инерции, но, к счастью, неприятная процедура быстро закончилась. Мужчина не стал лапать беспомощную жертву, его задача была только в том, чтобы найти какие-то сомнительные предметы или какой-то определенный предмет. Не обнаружив ничего, что его бы заинтересовало, он приказал напарнику: — Наручники!
И вот ее подрагивающие руки заведены за спину и закованы в холодный металл. «Зачем? Почему? За что?» — кажется она уже давно повторяет свои мучительные вопросы, остающиеся без ответа. Вместо объяснения она слышит как рвется некая материя, звук, похожий на отрываемый скотч, она всё понимает и поджимает губы. Наконец ей заклеивают рот, перехватывают ноги на уровне лодыжек. Это кто, — приходит ей на ум спасительное…
Это кино — мысль, которая, возможно, и привела ее в чувство. Потому что отчетливо услышав ее в мозгу, она начинает фиксировать всё происходящее словно в другом ритме: вот тот, кто здесь главный, разговаривает с кем-то по телефону, бросает: «Отлично, тогда мы уходим», затем повторяет эти же слова для того, кто является его напарником и для нее — той, кто является его пленницей. «Тебе повезло, сука, посиди тут пару часиков, там разберемся», — бросает ей дерзко, ведь она не видит говорившего, а только кивает ему, словно соглашается посидеть. Она не должна мычать или раздражать их резкими движениями, и это единственное, что она понимает, пока их тяжелые шаги не смолкают за закрытой на ключ дверью.
