— А подвижные соединения где?
— Уже за Березиной, дырки в нашей обороне нащупывают под Витебском и Оршей.
— Так, тылы — это самый цимес! — вступил Бродяга. — Нам бы групп пять толковых организовать — так половину Белоруссии перекроем.
Сотников с сомнением посмотрел на него:
— Что, лейтенант, не веришь? А ведь нам — только шоссейки перекрыть. Ну, и для профилактики — железку.
— Но почему?
— У немцев колея другая, и подвижного состава не хватает. Перегружать приходится.
Я вгляделся в карту:
— Здесь есть несколько мостов: у Боубли, Прудища и Аароновой Слободы, если их взорвать, то на недельку шоссе от Рогово на Минск мы заблокируем. Если я правильно определился, мы сейчас здесь, — я ткнул пальцем в карту, — между Колоницами и Кутой. А это значит, что это самое шоссе проходит чуть юго-западнее «нашего» леса. Далее, мост у Прудищ является ответвлением шоссе на Заславль. Так?
Командиры, внимательно следившие за моим пальцем, согласно кивнули.
— А потом я предлагаю пошалить на трассе, идущей от Радошковичей на восток. Если получится, то сможем создать некоторые проблемы с переброской войск и снабжения к Березине. И еще, я считаю, что надо определиться, остаются ли уровцы с нами или идут на соединение к фронту. Вы что скажете, лейтенант?
Фермер задумчиво посмотрел на Сотникова, потом на меня:
— Ты, Антон, иди пока, а мы с товарищем лейтенантом побеседуем.
Выйдя на «двор», я обнаружил, что окруженцы, видимо, уверовав в наши боевые качества и почувствовав себя в полной безопасности, с комфортом расположились на солнышке и предаются, как писали в старину, «томной неге». «Непорядок!» — подумал я, к тому же для реализации одной идеи, пришедшей мне на ум буквально десять минут назад, требовались рабочие руки.
— Сержант Несвидов!
— Я!
— Отберите еще двоих. У меня есть для вас задание.
— Понял, товарищ старший лейтенант.
К моему удивлению, он выбрал Трошина, хотя, казалось бы, мог дать отдохнуть пожилому, по армейским меркам, бойцу, и одного из молодых.
— Так, товарищи, первая часть задания не очень приятная — надо раздеть немцев. И рассортировать их форму. Без следов пуль и пятен крови отложите в сторону. Остальное отнесете к штабу. Задача ясна?
— Да. — По лицам всех троих было видно, что мое предложение их не радует.
— Боец Трошин, вы собрали металлические обломки?
— Нет. Так немцы же приехали…
— Сержант, придется изменить наши планы. Боец Трошин будет выполнять другую работу… А я ему помогу.
Отправив Трошина копаться в сараях, я пошел к «Опелю» в раздумьях, как его можно каннибализировать. И первое, что я увидел, были противогрязевые цепи, закрепленные на бортах машины. «Вот и славно, трам-пам-пам…» Притащив цепи к сараю, я помог Трошину с поисками металлического хлама, заодно собрав валяющиеся в траве гильзы. Вся эта суета заняла около получаса. Сержант и бойцы как раз закончили обдирать немцев и подошли к «штабу» с охапками окровавленного сукна.
— Так, боец… Хотя нет, тут двое нужны. Вы двое, — я ткнул рукой в «молодых», — принесите из сарая кадушку с «живицей».
— С чем?
— Городской, что ли? — спросил я.
— Да. Из Москвы.
— Это хорошо, земляк, значит. Сержант, покажите им кадушку, — это уже Несвидову.
Когда бойцы под чутким руководством сержанта притащили не такую уж и легкую кадушку, я взял один из «попорченных» мундиров и расстелил его на траве.
— Так, лейте смолу на него. Тонкой струей.
Когда смола тонким слоем покрыла сукно, я остановил бойцов. Трошин задумчиво глядел на все эти непонятные манипуляции. Взяв пару горстей ржавых гроздей, я высыпал их на смолу, а потом добавил и все собранные гильзы. «Хм, маловато будет», — подумал я.
В этот момент Трошин, видимо, решил, что с него хватит:
— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, а зачем все это?
— Это, товарищ Трошин, осколочная матрица.
— Что?
Я добавил еще металлических обломков, после чего сложил мундир пополам, так, чтобы смола и металл остались внутри. Повернувшись к бывшему майору, сказал:
— Смола немного подсохнет, и матрица будет готова.
— Да, но зачем?
— Накладываем получившийся пакет на любой заряд взрывчатки и… Дальше рассказывать надо?
— Нет, не надо, — ответил экс-майор, рассматривая меня с каким-то новым выражением на лице.
— Да, кстати, оторвите у мундиров рукава — они для накладных зарядов подойдут. И пуговицы спорите — как шрапнель будут! — Подумав, я усмехнулся. — А представьте, найдут они немецкого солдата с немецкой пуговицей во лбу. Сюрреализм, да и только!
Все рассмеялись, а Трошин посмотрел на меня с еще более удивленным видом. Наверное, я его «сюрреализмом» так зацепил.
Подождав, пока бойцы отсмеются, я направил двоих за кадушками, а сержанта — за взрывчаткой.
Когда четыре единицы бочкотары были доставлены, я велел рядовым проделать отверстия в днищах кадушек, причем точно по центру:
— А как это сделать, вам расскажет боец Трошин, он в тригонометрии дока!
Тут один из солдат, принесших деревянную тару, спросил:
— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, а там немец на стене висит, вы что с ним делать будете?
— «Выпотрошим».
На лице бойца явственно отразился испуг.
— Тьфу ты, это жаргон такой, разведывательный. «Выпотрошим» означает, что мы его допросим в быстром темпе.
— А, тогда понятно… — неуверенно протянул боец.
Очень удачно в этот момент на дороге показался Тотен, только что сменившийся с поста. Увидев меня, он радостно замахал рукой. Когда Алик подошел к нам, то сразу же начал расспрашивать, как прошел бой.
— Нормально. Они и дернуться не успели. Всех положили, кроме одного. И ты нам нужен. Сейчас допрашивать будем.
Заглянув в «штаб», я попросил Бродягу продолжить изготовление фугасов, а сам вместе с Фермером и Тотеном пошел за выгородку к немцу. Тот по-прежнему висел на крюке, правда, судя по тому, как его скособочило, мышцы спины у него уже болели не по-детски.
— Guten Tag,[15] — поздоровался вежливый Тотен.
«Он бы ему еще располагаться поудобнее предложил», — подумал я.
Немец презрительно посмотрел на нас. Ну еще бы, ведь в плен он попал по чистой случайности, хитрые азиатские недочеловеки обманули арийца.
— Sprechen sie Russisch?[16] — начал Тотен.
Ответом была презрительная улыбка.
— Woher kommen Sie?[17]
Та же реакция.
— Тох, объясни клиенту, что он неправ! — Похоже, командиру быстро надоело хамство пленного.
— Грубо или больно?
— Больно.
Подойдя к пленному, я хлестко, с оттягом, расслабленной кистью ударил немца по ребрам. Он взвыл и попытался брыкнуть меня ногами, чем еще больше усилил боль в напряженных межреберных мышцах. Глухо охнув, он повис на крюке. Кивком предложив Тотену продолжать, я отошел на пару шагов.
— Woher kommen Sie? Nennen Sie das Dorf, die Stadt?[18]
Немец продолжал молчать.
Еще один хлест по ребрам. Вой.
В задумчивости отойдя на пару шагов и разглядывая немца, я машинально начал напевать одну из своих любимых песенок:
Котт schliefi die Augen glaube mir
Wir werden fliegen ubers Meer
Ich bin nach Deiner Liebe so krank
Die sich an meinem Blut betrank.[19]
Пленный вздрогнул и пристально уставился на меня. Не знаю, что он там подумал, наверное, решил, что я кровавый маньяк.
— Алик, переведи обер-пионеру Штрауссу, что это гестаповцы приезжали к нам, в НКВД, на стажировку, а не мы к ним… — Я решил еще немного подавить на пленного без применения физического насилия.
Алик послушно перевел.
— Кстати, герр Штраусс, а вы знаете, какое у этого милого переводчика прозвище среди своих? Переводи, Алик, не тормози. Тотенкопф!
Тотен поперхнулся, а Фермер в углу неопределенно хмыкнул, скорее всего, он несколько обалдел от моего творческого подхода.
— Итак, вы будете отвечать, Штраусс, или предпочтете, чтобы в письме вашим родным было написано: «К сожалению, голову вашего сына мы так и не нашли… А тело было опознано по прибитому к грудной клетке большим ржавым гвоздем жетону»? — «О боже, что же я несу!» — возникла в голове мысль.
Но после перевода последней фразы немец открыл рот и «запел». Алик только и успевал переводить. «Да, надо учить немецкий, а то вообще ни черта не понимаю, — пронеслось в голове, — а то английский — в совершенстве, по-испански — могу читать и худо-бедно объясняться, а по-немецки — только понимать отдельные слова. Да и то, разборчиво напечатанные».
Далее, чтобы не утомлять читателя иностранным языком, приведу уже перевод беседы:
— Мы приехали из Zaslavl.
— С какой целью?
— Нашему сто семьдесят третьему отдельному саперному батальону приказали привести в порядок Старую Дорогу (шоссе Молодечно — Минск). Местные жители сообщили, что здесь мы можем достать Terpentin.[20] (Тотен не знал этого слова, но я, как химик-органик по первому образованию, знал.) Он нам нужен для проведения покрасочных работ. Лейтенант Баер, он ехал в первой машине, для охраны взял с собой все наше отделение. Мы также должны были установить возможность использования этой смолокурни для нужд наших войск.
