на улицах Миддлтауна увидеть Arctic Cat стало обыденным делом.
Билли даже родил идею, чтобы и дальше спрос на снегоходы продолжал расти, зима-то еще была в самом разгаре. Он предложил провести гонки на Arctic Cat. Я его идею поддержал и даже выделил главный приз победителю — два билета на зимнюю Олимпиаду с оплатой дороги и номера для двоих в отеле.
О соревнованиях тут же было объявлено в моем пивбаре — месте сосредоточения всех продвинутых людей графства. Ажиотаж получился небывалым. К нам повалили со всего Апстейта и даже из Нью-Йорка участники приехали, купив снегоходы уже на месте и тут же впервые их опробовав.
На саму гонку прибыла и пресса. По Миддлтауну слонялось безумное количество репортеров, которые брали у жителей интервью. «Как вам живется в одном городе с Фрэнком Уилсоном?», «Каким был Фрэнк в детстве», «Что вы знаете о его скандальной размолвке с бывшей невестой?», «Видели ли вы в его доме голые статуи?».
Миссис Пэйдж, как самая ближайшая моя соседка, пользовалась особым вниманием репортерской братии. Я когда за завтраком в день гонок прочитал статью о себе в местной «Middletown Times Herald» чуть нервный тик не заработал. И талантливый я, и красивый, и скромный, самолично чищу улицы от снега, разъезжаю по городу на своем изобретении-снегоходе с большой лопатой в руках и откапываю попавших в беду пожилых леди. «Фрэнк Уилсон — городская легенда» — гласил заголовок над всей этой чушью.
— Марта, за что она меня так? — хотелось биться головой об стол. — Больше не выручай ее солью, спичками и за чем там она еще к тебе ходит. И кексами моими больше ее не угощай. Сам съем!
Марта, смеясь, поставила передо мной кусок свежего кекса с верхушкой из желе.
Стук в дверь избавил меня от выполнения угрозы.
— Фрэнк! — услышал я обеспокоенный голос экономки.
— Что там еще случилось?! — сорвался я с места.
На пороге стоял высокий и худощавый мужчина лет пятидесяти в расстегнутом пальто, держа в руках шляпу. У его ног стоял видавший виды саквояж. Незваный гость с каким-то недоверием осматривал холл и при этом все время хмурился.
— Мистер, вы кто и по какому вопросу? — растерянно и, видимо, уже не первый раз спросила его Марта.
Проигнорировав женщину, мужчина повернулся на звук моих шагов и встретился со мной взглядом.
— Ты чего это, засранец, с домом сделал?! — строго спросил он меня.
Мы с родным дядей Фрэнка — Брайаном Тревисом Уилсоном сидели в гостиной и прощупывали друг друга взглядами. Попутно я рассказывал ему о смерти отца, беспределе страховой компании, которая обчистила наш дом, а также о своих шагах по восстановлению семейного бизнеса — пивоварни.
— Надо же, а я и не знал, — тяжело вздохнул дядя. — Я получил телеграмму, где Циперович уведомлял меня о смерти брата и твоем вступлении в наследство. Но причины смерти в телеграмме указано не было. Как же так? Зачем Фрэнк это сделал?
— Не думаю, что это было самоубийство. Больше похоже на несчастный случай. Сел пьяным за руль — вот и результат.
— Вам плохо? Может быть вызвать врача? — вмешалась в наш диалог экономка, когда Брайан начал растирать рукой сердце. Она время от времени заглядывала в гостиную, проверяла не грозит ли опасность ее молодому хозяину.
— Все нормально, — помотал дядя головой. — Сейчас само пройдет.
— А ты где был-то? — спросил его я, после того, как он выпил принесенную Мартой в кружке воду и порозовел лицом.
— Так как всегда, — пожал Брайан плечами, — в Африке. В окрестностях Килиманджаро, в Кении и на Мадагаскаре, если тебе интересны подробности. Термитов изучал. Мои питомцы! — неожиданно воскликнул дядя и подорвался с места. — Фрэнк, за мной, помогать будешь!
— Не было печали, — проворчал я и пошел выполнять приказ новоявленного старшего родича.
Во дворе стоял фургон Ford, разукрашенный кричащей рекламой U-Haul. Дядя деловито его открыл, я заглянул поверх его плеча и, не сдержавшись, выругался. Фургон под завязку был забит террариумами.
— Надеюсь, там не термиты? — озвучил я свои опасения.
— Они тоже есть, — удивленно посмотрел на меня Брайан, будто я сморозил глупость. — Я же по ним научную работу пишу.
Я сглотнул и окинул свой дом прощальным взглядом. Он хоть и каменный, но перекрытия-то внутри деревянные, и мебель в нем есть антикварная.
— Иди, сарай отворяй, — вновь велел он мне.
— Сарай занят. Там мои станки стоят.
— Какие еще станки?! — вспылил дядя. Я уже понял, что человек он эмоциональный, вспыхивает как спичка. Теперь хоть понятно в кого уродился Фрэнк. — Там всегда мой террариум находился. Я специально сарай для этих целей утеплял.
— Все меняется. Сейчас там мои станки.
— Ничего не знаю, освобождай сарай от своего барахла, мои питомцы скоро замерзнут!
Захотелось его послать вместе с его питомцами куда подальше. Но тут он нанес неожиданный удар — огрел меня по заднице, видимо, чтобы придать ускорения.
— Шевелись давай! Прямо как в детстве — разинул рот и стоишь, ворон считаешь.
Еле сдержал рефлексы, разжал кулак и вообще, от греха подальше убрал руку за спину. Понимал, что я для него всего лишь ребенок, сын его брата, хоть и внезапно выросший. Вот он меня как в детстве и шпыняет.
— Да дядя, сейчас посмотрю, куда можно станки сдвинуть, — сквозь зубы пообещал я. Письмо отца Фрэнка, где тот выражал уверенность, что я позабочусь о своем дяде, все не выходило из головы. Меня мучил вопрос — что будет если я откажу дяде от дома? Реакцию самого Фрэнка, как и недовольство высших сил испытывать на себе не хотелось. Были уже неприятные прецеденты. К тому же дело осложнялось тем, что дом был фамильной резиденцией Уилсонов, выселить из которой одного из членов семьи без его на то желания было проблематичным, хотя бы потому, что такого самоуправства не поймут соседи, а портить себе репутацию в Америке пятидесятых было опасно как для бизнеса, так и для моих дальнейших планов.
— Это что еще тут такое?! Брайан, ты что ли вернулся?! — услышал я, сдвигая станки в сарае. — О Боже мой! — дальше шел женский визг. — Убирай эту мерзость от моего дома! — и снова визг, на сей раз более продолжительный.
Я выглянул на улицу и увидел, как миссис Пэйдж лупит дядю Фрэнка веником, а тот пытается закрыться от нее руками, у него это не особо получалось, и он в конце концов спрятался за фургон.
— В этот раз я терпеть не буду! Как только хоть один из твоих
