следует принятие решения — обдумывание всех, ранее найденных вариантов, их сильных и слабых сторон, и выбор из них оптимального.
Пятый шаг — продумывание этапов и путей выполнения принятого решения, шестой — реализация, ну и, наконец, проверка результата: достигнуты ли искомые цели, и если нет — значит, надо возвращаться к первому пункту.
Понятно, раз я оказался на такой неожиданной и, прямо скажем, завидной позиции, надо сделать как можно больше для Отечества. Цесаревич — это уже «о-го-го», а император — вообще запредельный объем власти! Применив его правильно, можно облегчить участь десятков миллионов людей, спасти сотни тысяч жизней, далеко продвинуть вперед промышленность и науку, возможно, предотвратить кровавые войны, геноцид, эпидемии, ускорить развитие медицины, санитарии, открытие лекарств, да просто, вообще всё! Возможно даже, удастся повести дело так, что той вспышки, что забросила меня сюда, никогда не будет… Но вот, как? С чего начать, в данном случае?
Мне девять лет. Ко мне никто не относится серьёзно. Я не имею денег, не могу распоряжаться своим временем, не могу встречаться с нужными мне, интересными мне людьми. У меня на шее висит придурковатый братец, с которым мне надо общаться и играть; периодически я должен посещать еще более придурошного папашу, увлеченно превращающему своих солдат в механических, нерассуждающих болванов. В ближайшее время я вряд ли смогу повлиять на что-либо. Хотя…
Если правильно поговорить с «бабушкой-императрицей», может быть, получится хоть чего-то добиться уже сейчас? Приобрести какую-то самостоятельность, хоть немного приблизить то время, когда я смогу хоть на что-то повлиять? Каждый день на счету, каждая минута моего бездействия буквально стоит кому-то жизни! Я должен попытаться, просто должен, но так, чтобы, ни в коем случае не рисковать. Слишком высоки ставки!
Надо поговорить с ней… Да, решено. Но, рассказывать правду, пожалуй, не стоит. Прежде всего, могут признать сумасшедшим, со всеми проистекающими прискорбными последствиями. Во-вторых, даже если любящая бабушка мне поверит, как она отнесется к тому обстоятельству, что в тело обожаемого внука вдруг вселилась душа какого-то плебея-прощелыги, пусть даже, и из далекого будущего? Ведь получается, что чужой сын, чужой внук заместил родную кровиночку, а его теперь что, готовить на русский престол? А что бы тогда не первого встречного, какого-нибудь нищего или крепостного? Разницы никакой!
Нет, случившееся надо скрывать изо всех сил. Никто не догадается, если только я сам не признаюсь. Странности моего поведения — а они, непременно, будут, я не смогу в чем-нибудь не проколоться, — спишут на наследственность, на впечатлительность, на вредное влияние учителей. В сущности, мне повезло, что императрица сейчас в «длительной командировке». Когда она вернётся, конечно, заметит, что я изменился, — но ведь за полгода любой может перемениться, тем более — ребенок. А что касается гатчинского семейства, то они так редко меня видят, что для них перемены моего поведения тоже кажутся объяснимы.
А всё-таки хорошо, что рядом есть братик Костя! Я могу многое потихоньку узнать от него, могу примерятся к нему, иной раз даже попросту повторять его действия, и, тем самым, хоть немного скрыть своё невежество. Конечно, знаний французской грамматики и умений танцевать котильон мне это не добавит, но, хотя бы поможет скрыть большую часть моего невежества. А французский и танцы надо срочно нагонять!
В то же время, чтобы уже сейчас повлиять хоть на что-нибудь, надо проявить себя, показать, что я непростой мальчишка девяти лет, что мне можно доверить государственные деньги, распоряжаться своим временем, можно освободить меня от опёки горбоносого старика, что к советам моим надобно прислушиваться, а может быть, даже дать мне в ведение какие-то учреждения или ведомства, не привлёкшие внимания жадных и вороватых фаворитов… Заманчиво!
Как я краем мозга припоминаю, в конце 18 века была популярна всякая мистика. Калиостро, месмеризм, магические ритуалы масонов… Правда, Екатерина, дама здравомыслящая, нисколько во всё это не верила, но и полностью рациональной её тоже не назовешь. Если облечь это в правильную оболочку, наверняка можно попробовать.
И, да, вот ещё что. Пожалуй, не стоит допускать до власти папеньку, любителя шагистики и вахт-парадов. Ничего хорошего из этого не выйдет, я же окажусь на неизвестное количество времени отстранен от государственных дел. Ни к чему это, вообще ни к чему!
День за днём, разглядывая черно-белые, похожие на гравюры карты Российской империи, пытался я вспомнить, где у нас находятся залежи полезных ископаемых, чем примечательна та или иная губерния или местность. Донбасс. Кузбасс. Курская аномалия. Гора Магнитная на юге Урала. А где у нас золотые прииски? На Урале, вроде бы, что-то было… Восточная Сибирь, что-то в районе Магадана. «По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах». Знаменитый Ленский расстрел, то ли в 1906, то ли в 1907 году, — попавшие под пули рабочие были с золотых приисков. Значит, где-то на р. Лена. Очень немаленькая река, с ума сойдёшь, пока отыщешь, где конкретно на её берегу лежит это золото! Где-то в Калифорнии. Где-то на Аляске. И всё — где-то.
Паровые машины. Генераторы электрического тока. Телеграф. Пароход. Паровоз. Всё это будет сделано в ближайшие десятилетия; всё это реально к применению. Но вот как это всё делается — Бог весть. Как-то.
Механика, химия, металлургия, машиностроение, и прочее, и прочее. Et cetera, как тут говорят. Как мало, на самом деле, я помню об этом! Из университетского курса остались в памяти только Ползунов и Кулибин, и оба, — как непризнанные при жизни гении. Ну, что же, с них и начнём, надобно будет по возможности найти этих деятелей и разведать, на что они способны, а там — как фишка ляжет!
* * *
Когда мы с братцем немного поправились, Павел, беспокоясь о душах своих сыновей, вызвал в Гатчину Самборского, читать катехизис. Я был даже этому рад, — от французского голова уже просто раскалывалась.
— Отроки, сегодня я расскажу вам о бегстве народа Израилева из Египетского плена! Было это давным-давно…
Слушая его вполуха, я размышлял, как привлечь его на свою сторону. Совершенно понятно, что, когда я начну насказывать про эти свои «прозрения», «предсказания», или как их еще назвать, то первый человек, к которому пойдут с вопросами, будет вот этот вот мой духовник. И оттого, каковы будут его ответы, может зависеть всё моё будущее.
