Сытые годы - Влад Тарханов

Для местных аборигенов сие народное творчество ничего не означало, ибо автор этой формулы господин Эйнштейн в данный момент десятилетний сопляк с явными «фефектами фикции», как говорил один из популярнейших кино-логопедов СССР в блистательном исполнении Ролана Быкова. А кроме того, по мнению значительной части преподавателей мюнхенской гимназии, этот ученик проявлял все признаки умственной отсталости. Ну а что касаемо самого известного в истории сигнала бедствия, СОС, то до его появления осталось ещё лет двадцать, да и радиостанций, во всяком случае официально нет. А те опытные образцы, кои родил в страшных муках господин Попов со товарищами, после стимулирующих пинков со стороны гинекологов-любителей в лице отца и сына Романовых, являются эксклюзивными экземплярами, спрятанными подальше от любопытных глаз и шаловливых ручек англосаксов и прочей подобной мерзости.

Впрочем, они вполне работоспособны и годятся для дальнейших экспериментов, а также для использования в непредвиденных обстоятельствах. А рядом нашлось место и для нескольких символов, которые для подавляющего большинства людей выглядела настоящей абракадаброй, а единицы сочли бы их некой химической формулой: S3R. Затем я задрапировал эту разновидность граффити куском толстой парусины и тщательно спрятал, то бишь оставил стоять возле стены. Дело в том, что мы с Сандро в прошлой жизни были поклонниками советской фантастики и не смотря некоторые противоречия, оба обожали книги Александра Беляева. И сия аббревиатура, заимствованная из романа «Чудесное око», означало СССР. Теперь наступил момент воспользоваться шансом дать о себе знать. Я закрепил фанеру на самом видном месте башни и даже сумел пристроить поблизости зажженный керосиновый железнодорожный фонарь таким образом, что его свет падал на надпись.

И стал докуривать сигарилку, прямо на месте, дабы меня там увидали спасатели. А в том, что это пожаловали за мною, уже не сомневался. Но всё-таки не рассчитал — порыв ветра с моря пробрал мгновенно до костей. Вот и закончился этот небольшой промежуток спокойствия. Внезапно навалились слабость и сильный озноб. Я поспешил спрятать бинокль и ушел с продуваемой ветром площадки в башенку. Там, в относительном затишье присел на лавку и снова приложился к фляжке. По жилам пробежало спасительное тепло и нахлынули воспоминания о сравнительно недавнем и одновременно таком далёком прошлом. Первой картинкой, которая всплыла перед моим мысленным взором было завершение изнуряющей баталии с адмиралтейством по поводу кардинального изменения положения об инженерах-механиках флота и завершении реформу системы подготовки в штурманских офицерских классах. Фактически, нам удалось создать систему, что в иной реальности появилась в Российской Империи незадолго до начала Первой Мировой войны.

Сия битва, мне и Сандро изрядно потрепала нервы, ибо упорно не желали их превосходительства из-под Шпица уровнять на служебной лестнице строевых офицеров флота и инженер-механиков. Нет, воистину верна пословица: пока гром не грянет, мужик не перекреститься. В иной истории потребовалась сражение Варяга и Корейца и взрыв всеобщего негодования при замене при награждении офицерского состава врачам и медикам орденов святого Георгия на Владимира с мечами, дабы процесс пошел в нужном направлении. Но вернёмся к нашим баранам, а точнее к дирижаблям. После первых удачных полётов «Малыша» и «Карлсона» и появления грандиозных прожектов по строительству так называемой «великой парочки», то бишь управляемых аэростатов «Император Пётр 1» и «Императрица Екатерина II» встал вопрос о комплектовании соответствующих команд, следовательно, и о подготовке офицеров для воздушного флота. Решили не изобретать велосипед и воспользоваться послезнанием, и кинули клич среди мореманов на предмет возможности поучаствовать в покорении воздушного океана. Желающие нашлись и вполне ожидаемо, что они были из числа флотской молодёжи представленными офицерами в чинах от мичмана до старшего лейтенанта. И просматривая списки кандидатов на переход из существующего ВМФ в создаваемые ВВС я наткнулся на три фамилии: инженер-механик-лейтенант Байдуков, Всеволод Иванович, старший лейтенант Юрий Иванович Чкалов и мичман Александр Васильевич Беляков, совсем недавно закончивший штурманские курсы. Воистину каприз судьбы. Передо мною были однофамильцы экипажа самолёта АНТ-25, который в далеком будущем, в иной ветви истории совершил рекордный перелёт из СССР в США. Причём один из них был полной тезкой героя перелета. А посему, я счёл сие совпадение добрым предзнаменованием и волевым решением включил эту троицу, в формируемый экипаж дирижабля «Опыт».

Причём озвучил этот вердикт с лёгким кавказским акцентом, мерно прохаживаясь по кабинету, в котором проходило совещание. В конце концов, каждый заслуживающий уважения деспот и самодур, пардон, самодержец имеет право немножко похулиганить. А кроме того, мы же с товарищем Сталиным в некотором роде земляки, оба с Кавказа и оба, ненавязчиво, просто-таки демократично, умели высказать своё мнение и убеждать присутствующих в необходимости его поддержать. И так, построенный «Опыт», несмотря на весьма скромные размеры, не превышающие 120 метров, мог похвастаться максимальным количеством новинок. Алюминиевые шпангоуты, два основных двигателя мощностью по около 170 лошадиных сил и два аварийных электромотора, наблюдательная гондола, бинокуляры и прочие приборы наблюдения с отменной цейсовской оптикой, фотоаппаратура, телефонная внутренняя связь, электрическое освещение, обогрев и вентиляция, гелиограф, парашюты и прочее.