Столько летящих боевых самолетов я не видел ни на одном МАКСе, а уж бомбящих – даже на учениях на Дальнем Востоке, в которых я участвовал в годы своей срочной.
Проселочная дорога оказалась совершенно пустынной. Наверное, немцы ей не пользовались. Правда, очень скоро страшная находка опровергла это предположение. Прямо возле проселка мы натолкнулись на тела расстрелянных. Они лежали прямо около дороги. Человек двадцать: дети, женщины, старики. Кому они мешали ― непонятно. На евреев или цыган не походили совершенно. Наверное, немцы просто срывали злость за свои неудачи на первых попавшихся.
После неудачи с проселком, мы двинулись по подлеску вдоль него к ближайшей шоссейке. Там нам повезло чуть больше. На перекрестке проселка и шоссе раньше располагался украинский блокпост. Оборудовать его как следует не успели, бетонных блоков не наблюдалось, но окопы и для пехоты и для двух БТР были отрыты. И вчера на стоявшую здесь горсточку бойцов с двумя бронемашинами выкатился вал наступления Клейста. Я не знаю, сколько продержались эти мужики, но две сгоревшие «двойки» и одна «тройка» перед их окопами были. Немецких трупов не было видно. Наверное, убрали.
В окопах и разбитых бронетранспортерах мы насчитали двадцать наших во главе с лейтенантом. Почти в каждом окопе куча стрелянных гильз, валялось и несколько стреляных тубусов от «мух». Оружия не осталось, наверное, забрали немцы. Вокруг было пустынно. Скорее всего, бомбежки отучили немцев ездить днем. Это дало нам возможность поподробнее осмотреть место боя. Даже повезло найти в одном из БТР запас сухих пайков. Наверное, немцы его не нашли, хоть и перевернули там все вверх дном.
А в сторонке я заметил совершенно неожиданный объект. Он стоял у самых деревьев, поэтому я его заметил не сразу. Несомненно, это был танк. Несомненно, его моторное отделение пострадало от выстрела гранатомета. Но ни на один из немецких танков он не походил. Одна скошенная к корме крыша моторного отсека уже отличала его от всех немецких братьев, а маленькая одноместная башня с короткой пушкой вообще была нетипична для немцев. Внутри я обнаружил французские надписи на приборах.
― Сюда бы наших «демократических» историков загнать! Сколько галдели, что немцы, мол, не использовали французские танки. Брезговали, понимаешь!
Уходя, я вынул из «макарова» обойму, передернул затвор и «выстрелил» в воздух, салютуя тем, кто отдал жизни за Родину.
― Спите спокойно, мужики! Ваша смерть не напрасна!
А потом уже в лесу мы впервые натолкнулись на немцев. Наверное, нас спас камуфляж. Антонов как раз присел переобуться, а мы с Амальчиевым, чтобы не отсвечивать, тоже присели в невысоком кустарнике. И тут на полянку вышли два немца. Я не знаю, откуда у меня появились такие инстинкты, или сыграло роль длительное ожидание опасности, но автомат как будто сам взлетел к плечу. Очередь. В нескольких метрах от нас лежали два свежих трупа.
Не знаю, можно ли в таком признаваться, но я в этот момент ничего не почувствовал. Ни раскаянья, ни, тем более, удовольствия, не маньяк же я в самом деле, наслаждаться убийством. Просто эти два человека были моими врагами, и они убили бы меня и двух пацанов, окажись я чуть менее расторопным. Не думал я в этот момент ни про автобус с девушками, ни про расстрелянных у дороги. Просто это был обычный, пусть и короткий бой, который я выиграл. И ничего, кроме резко накатившей усталости, реакция на мгновенный выброс в кровь адреналина.
Потом я занялся трупами. Ребят я решил этим неприятным делом не загружать и велел бдить, чтобы еще кто не заявился. Вот они, два эсэсовца, в черной форме, «белокурые бестии». Откуда они тут? Вроде у Клейста не было дивизий СС. Это у Манштейна на севере они должны быть. Впрочем, специально историей дивизий СС я не интересовался. Может, и у Клейста чего было. И форма тоже странная, черная. Кажется, СС носили на фронте камуфляж. Тоже не помню точно, когда их переодели.
У немцев я забрал документы, продукты: у них были хлеб, галеты, какие-то консервы и оружие. Амальчиев спросил меня, зачем мы забираем карабины. Никакого военного смысла в этом не было, калашниковы наши вполне исправны, патронов хватает. Но я не хотел, чтобы в лесах Украины валялось бесхозное оружие. Мало ли какие бандеровцы на него наткнутся. Карабины мы утопили в разобранном виде в первом же попавшемся лесном озере. Причем, постарались разбросать части подальше.
Максим Андреев. Безработный. Нижегородская область.
Маша и Макс сидели на небольшом холмике и смотрели на полуденное солнце. Сидели молча, впитывая тишину, ветер и небо. Жаркая осень выдалась в этом году… Очень жаркая. В любом смысле.
– Макс, расскажи мне, как он погиб?
– Я не помню, – соврал он. – Удар помню и все. Потом уже очнулся дома. В смысле, на Базе.
– Рустэм – молодец, – вздохнула Маша. – Он тебя тащил по лесу на плечах.
Макс кивнул. Они долго молчали, глядя в небо.
Вообще-то, командир их поставил в дозор. Сидеть и смотреть на дорогу. Все прекрасно понимали, что все шло уже совершенно не так, как они планировали. И, может быть, их уже ищут – не как партизан, не как «выживальщиков». Как бандитов и мародеров. Думать об этом никто не хотел.
Рустэм практически постоянно прикладывался к бутылке, Ольга не отставала от него, Иринка как была дурой, так и осталась – то дрыхла, то пьяно хихикала. Эта троица только и делала, что бухала, жрала и трахалась. В открытую и не стесняясь никого.
Поэтому Макс даже с удовольствием выполз из бункера в караул. Маша пошла с ним добровольно.
– Максим, смотри, та бабулька идет! – осторожно тронула за плечо девчонка.
Парень молча кивнул, глядя, как старуха поднимается к ним на холм.
– Доброго вам деньку, деточки, – сказала бабка, запыхавшись старушечьими легкими. И ахнула. – Ой, Максимушка! А кто тебе так рожу-то искурочил?
– В аварию попали, – буркнул Макс, отворачиваясь.
– Ой, да ты ж ранетый, тада поперхаю я обратно, гликось чо, толы-то старые не разбарабалася сразу, ой простите мя, внуки!
– Бабуш, что случилось-то? – остановила ее Маша.
– Дык Антип-от помер, я, чай, думала споможите закопать? – то ли просто сказала, то ли спросила старуха.
– Какой Антип? – не поняла Маша.
– Да дед наш помер. Паралезотый-то. Гли, одни старухи в дяревне. Могилку бы выкопать. Домовина-то есть, яму сын-от сделал у прошлом годе, калды в отпуск-от приезжал. Ноччу помер Антип. Мы уж и помыли яво, и приодели. Чай с боженькой в грязном-от не дело стоять. Мы б сами, дак силов-то нетути. Чо мы старухи, сами гикнемся вскорочи. Пособили бы, детушки! Я вам денюшку дам, Антип сберег копеечку…
