Смотрю вокруг, но целей больше нет, а через пару минут по колонне приходит команда «отбой».
Вот и сомневайся в том, что Бог – есть. Без каравана, хрен бы мы куда доехали, так как дороги сорок первого года располагались не там, где их показывали атлас и гугло-карты. Не говоря уже о том, что душманы бы нас сожрали не поперхнувшись. А так, банду засекли, и вместо нападения на конвой получилось нападение на банду. Нельзя сказать, что душманов разделали «всухую». У нас оказалось несколько раненых и даже убитый – эрзац-снайпер, которого я подстрелил, оказался неприятным сюрпризом, он открыл огонь, когда вражескую засаду уже раздолбали гранатомётами и расслабились. Первым выстрелом эта сволочь сняла нашего «штатного» снайпера с СВД и заставила гранатомётчиков залечь. А кроме меня ни у кого точного оружия не оказалось почему-то.
Что было после боя, запомнилось смутно. Самые яркие моменты – жена, вылезшая из-под джипа с автоматом в одной руке и плачущей Майей в другой, и Макс, хлопающий по спине и поздравляющий с «боевым крещением». Действительно – ощущения совсем другие, чем от расстрела ДАИшников. Вроде бы и там и тут убивал ради безопасности семьи, но сейчас как-то более честно… Может потому, что в меня тоже стреляли? Или же убив однажды, убить во второй раз намного легче? Наверное, я никогда не узнаю ответа – излишнее самокопание чревато психическими заболеваниями, а мне есть ради чего жить.
Майор Анатолий Логунов, начальник технического отряда.
День как день. Ночь, если быть точным. Сижу у открытой дверцы и настороженно вглядываюсь в темноту через свой ПНВ. Еще пару секунд. Есть, крайний покинул борт, движки пошли на разгон, взлетаем. Осторожно сдвигаю кронштейн пулемета на место, закрываю дверь. Блин, а ведь замерз. Вроде и летняя ночь, а прохладно. Так, глядишь и мой друг «радик» проснется. Хотя и говорят, что во время войны люди не болеют, но пока не очень в это верится
Так, еще примерно минут двадцать до следующей точки есть, можно покемарить. А то вчера за день только полчаса и прихватил. Нет, ну бардак все же и у наших и белорусов – состояние перманентное. Если же несколько разных структур взаимодействуют – вообще неустранимое. Весь день вчера вопросы с ремонтом «тридцать третьей» решал. Вот и воюем вместе, и государство союзное, а ведомства все равно друг друга не признают. Хотя, что о белорусах говорить, если даже наши авиаторы на нас как на чужих смотрят. Вот и все взаимодействие, блин.
Ага, прикемарил чуть. Кажется, только на ящиках пристроился и чехлом укрылся, а уже пора глаза открывать. Чего-то мне не по себе. Неужели какая-то заподлянка впереди? Всего делов и осталось – подобрать группу Серого, через фронт перелететь и все. Хм, пойду, гляну, что там у летчиков творится. Ну, нихренаськи! Сразу из всего долбанули. Эх, не зря у меня выпуклая часть спины чего-то ощущала, вот тебе и происшествие, ага. Блин, а чего это мы снижаемся, вроде же «тридцатый» должен был бойцов подбирать?
Тьфу, черт, я ж от СПУ отключился!
– … дверь, как слышишь? Группа эвакуируется под огневым воздействием, приготовиться к ведению огня.
– Командир, борту. Принял.
– Борт, командиру. Чего тогда, твою мать, молчал? Спишь, борт!
– Командир, борту. Виноват, СПУ отключил.
– Твою мать, стреляй же!
Не, под огнем как-то некомфортно, хотя бы и неприцельным. Дал пару очередей по огонькам, мелькающим с моего борта где-то внизу, а тут и вертолет завис невысоко над землей. Едва успел в сторону отскочить и пулемет убрать, как в дверь заскочили двое. Один – точно Серый, а второго я даже и не узнал, вместо лица маска из грязи, крови и прилипших листьев. Они втащили поданного с земли раненого, тоже всего измазанного до полной неузнаваемости, отволокли его в темпе в сторону и положили на оставленный мною чехол. Из-под повязок на пол капали темные капли. В нос, казалось бы, навечно забитый ароматами керосина, АМГ и кордита, ударил тяжелый знакомый запах. Кровь…
Одновременно в кабину заскочили еще двое. И все? В группе было восемь. А где же еще трое? Видимо поймав мой вопрошающий взгляд, Серый махнул рукой, характерно чиркнув по горлу большим пальцем. Ну, ни… фига же себе. Такие потери, как помню, наши спецназовцы даже в Афгане редко несли.
Впрочем, это я опять отвлекся. Хорошо, что ПК у меня под рукой. Сразу, едва освобождается дверной проем, на полном автомате разворачиваю его в боевое положение и даю длинную, как любил писать один популярный в свое время фантаст «на расплав ствола», очередь в невидимых в темноте гансов. Впрочем, судя по тому, что в обшивку пули уже не бьют, их «тридцатый» тоже неплохо угостил. Ну, ничего и моя очередь лишней не будет, глядишь одного, а то и парочку фрицев положу. Негуманно радоваться чужой смерти? Так я их к нам не звал. Как говорится, кто к нам с чем, тот того и огребет.
Вертолет стремительно набирает высоту, а я перебираюсь к бойцам, возящимся с раненым другом. Кстати, замечаю, что повязки на всех, только один Серый не задет ни разу. Везунчик, что и говорить. Только вот как же он троих потерял? Пока помогаю обновить повязки, успеваю достать из тайничка заветную фляжку и даю глотнуть мужикам для бодрости. Осторожно перематываем бинты, стараясь не сильно будоражить беднягу. Получается не очень, все же опыта у нас не хватает. Раненый теряет сознание. Ладно, хоть кровь удалось остановить. Я не врач, но, похоже, его здорово задело осколками, кажется гранатными. Черт, повязки, новенькие чистенькие стремительно пропитываются кровью. Бегу к летчикам, прошу прибавить, иначе можем не довезти.
Возвращаюсь, делаем еще по глоточку и тут Серого прорывает. Он начинает, матерясь от души, рассказывать, что произошло. Если убрать междометия и нецензурщину, получается примерно следующее – они имели задачей выйти на важный штаб противника. Сбросили их вчера ночью, днем, отлеживаясь в лесу, они отследили направление интенсивного потока легковушек и мотоциклов. Как стемнело, рванули в ту сторону. Не задалось с самого начала, наткнулись на пост фельджандармов, которых пришлось тихо убрать. После этого Серый вышел на связь и доложил о проколе. Вместо «бати» на связи был какой-то важный чин из совместного штаба группировки, он и приказал продолжать выполнение задачи. Продолжить-то они продолжили, дальше двинулись. Как оказалось – прямо в пасть волка. Пропажу поста немцы засекли и на их тропу сели. С собаками, с броневиком. Даже и не фельдполиция, а хорошо подготовленная пехота. Как бы не ягдкоманда какая-нибудь эсэсовская, многие, как Серый успел заметить, в камуфляжных рубахах были. Да и пистолетов-пулеметов у них много оказалось, не сравнить с обычными частями. В общем, прижали группу плотно, пришлось отстреливаться. А у немцев еще и минометы оказались, пятидесятимиллиметровые. Вроде игрушки, а под прикрытием пехотного огня поближе перенесли, за холмиком установили и начали минами засыпать. Двоих сразу насмерть, Барса с Чебурашкой ранили. Ну, Барс и остался их прикрывать. Пока он там отбивался, они оторвались и вертолеты вызвали. Вот так. А штабная крыса больше на связи и не появлялась.
