- Здесь Рейсс.
- Приветствую, "австрийский лис". Это Долерман.
- Машина добралась до тебя?
- Да. Всё, как договаривались. Сам заберёшь, или матери выслать?
- Лучше домой. Сегодня ты жив, а завтра русские бомбы превратят тебя в фарш. Ты поэтому позвонил?
- Нет. Окажи услугу. Пришли завтра мне четверо русских. Один из них должен быть водителем.
- Где я тебе возьму водителя?
- Двадцать за каждого.
- Тридцать.
- За водителя двадцать пять. Это последнее слово. Рядом с тобой за банку сметаны можно выменять. И чтоб не буйные были.
- Ладно. Завтра будут, но верни грузовик к вечеру.
Долерман положил трубку. "Как хорошо иметь родственником такого придурка", - подумал комендант и отложил часть суммы в сторону. Оставшиеся деньги легли в несгораемый шкаф, где уже дожидались нового владельца золотые коронки, кольца и несколько монет царской чеканки. Всё это было отнято у недавно расстрелянных хиславичевских евреев. Конечно, кое-что утекло комендантскому взводу, за всем не уследишь, но львиная доля осела именно в этом сейфе. И если брат жены, "австрийский лис", убивал из удовольствия, то Долерман из жадности. Неважно, кто: русский или белорус, украинец или еврей, поляк или литовец; если на нём есть золото или какая ценная вещь, комендант возжелал получить это себе. К людскому несчастью, золотой телец старательно оберегал своего адепта. Во Франции в Долермана стреляли из рогатки - только шишка на лбу; в Польше пытались отравить - выжил, даже здоровее прежнего из госпиталя вышел; теперь наступил черёд Смоленской земли.
Выйдя из комендатуры, Петер навестил почту, а потом и госпиталь. Ему очень хотелось пообщаться с кем-нибудь нормальным. От разговора с Долерманом его снова стало тошнить, настолько неприятный был тип. Знакомый врач по традиции пригласил его в беседку и обратил внимание на его глаза. После чего попросил Дистергефта показать язык, коснулся пальцем кончика носа и поставил диагноз.
- Я уже отвык от нормальных болезней. У Вас, мой дорогой, самый настоящий невроз. Перистальтика замедлена? Я прав?
- О чём вы? - Не понял его Петер.
- Тошнота, рвота есть? - Не унимался доктор.
- Да. Со вчерашнего дня. Мне так плохо было, я ещё стакан самогона выпил.
- Пить чай с мятой, больше спать, вкусно есть и никаких переживаний.
Петер попытался узнать подробности заболевания, но в этот момент появился санитар, сообщив, что лейтенанту Людвигу стало плохо, и врача просят к раненому. Попрощавшись, Клаусович докурил сигарету и расстроенный своей внезапной болезнью побрёл в усадьбу.
***
Шестого сентября наши отбили Ельню. В немецких тылах началась суматоха. Прибывшие в госпиталь раненые говорили, что русские собрали невероятные силы и на одного Ганса приходится как минимум семь Иванов. Кто-то рассказывал, что несколько дней назад заткнуть дыру на передовой послали роту охраны командного пункта, а это уже ни в какие ворота не лезло. Активизировалось подполье, и резко иссяк поток доносов. Политику закручивания гаек в отношении местного населения приостановили. Временно, конечно, пока не будут созданы специальные подразделения. Солдаты же неохотно выполняли карательные функции, уже допуская возможность оказаться в плену и ответить за злодеяния, о чём раньше и не думали. За нарушение комендантского часа, как и прежде, стреляли на месте, но разрешили торговать на рынке за рубли, причём забирать понравившиеся немцам вещи у продавцов запретили. В эти дни к Сожу всё чаще стали выходить люди окрестных с Хиславичами сёл и деревень. По реке плыли газеты. Запаянные в целлофан и привязанные к обрезку доски или к чурбаку. Иногда в свежую газету был вложен "боевой листок", из которого можно было узнать о подвигах советских воинов. Так же встречались напечатанные на сероватой бумаге фотографии пленных немцев, их разбитая техника и списки потерь дивизий, воевавших в Смоленской области. Но больше всего людей заинтересовал рассказ о неком танкисте Колосове, про действия которого был написан очерк, с припиской, что корреспондент будет неусыпно отслеживать боевой путь красного командира, о чём поделится с читателями в следующем номере. В Богдановке одна женщина предположила, что Колосов по описанию подходит под жениха Варьки Журавлёвой, жившей в Ивановке. Следовательно, в газетке пишут почти про их земляка, а это как об ушедшем на фронт родственнике услышать. И пошла гулять людская молва. Да не просто так, а с пользой. И пацан сидящий с удочкой у бережка, без сожаления выдёргивал крючок из воды с почти подсёкнутым карасём, заметив проплывающую деревяшку. А вдруг, там газета? И тогда он герой, как Иван Сидорович Колосов. Потому, что он такой же смелый и не натурит в штаны, неся газету мамке. Понятно, что герой в масштабах своего села, но так и танка у него пока нет, только удочка.
Через несколько дней, когда наступление под Ельней стало выдыхаться, я совершил первую диверсию. Произошло это возле деревни Мокрядино. Места те известные, и очень мне хорошо знакомые. Именно там, давным-давно, веке так в третьем, выросло городище. Тушемлинская культура, так сейчас называют историки эту территорию. Сюда я собирался направить Петера Клаусовича, дабы тот мог заниматься своими археологическими исследованиями. А пока, я смотрел на наведённый немцами, взамен частично обгоревшего старого, мост. Портил он мне всю погоду, и как назло длина его была метров так двадцать, следовательно, охранялся парным постом. Узнав о распространении большевистской агитации, Шванде отдал приказ проследить вверх по реке, от какого места начался подбор из воды газет, для сужения круга поиска и поимки преступников. Нужно было, чтобы плывущие по реке "плотики", исходили именно с этого моста. Тогда вариантов сброса печатной продукции оказывалось множество. От проезжающего по переправе транспорта, до невероятно ловких подпольщиков, сумевших обмануть постовых и перегнувшись через верёвочные перила, на глазах у всех сбросить в реку деревяшку с "боевым листком". О том, чтобы пробраться к мосту по берегу, речи не велось. Немцы вырубили весь кустарник у воды, оставляя возможность плыть по реке, которая закончится после первой пулемётной очереди. Тут, как повезёт. В принципе, тёмной ночью, на надувной лодочке, вниз по течению, внаглую - есть шанс. Один из ста. Проще пострелять караул, что в принципе тоже возможно. Засесть где-нибудь поблизости, желательно на возвышенности и лупи в немчуру. Он из караулки на пост, а ты ему пулю в лоб. Да только не по одному они мост охраняют, и гуськом подставляя головы, не стоят. В теории многое возможно, на то это и теория. На практике, имея только стрелковое оружие один человек охрану моста, не отработает.
