— Но ваш священник должен знать, — на ходу предположил Александр.
Староста обрадованно кивнул:
— Да, уж священник-то, наверное, знает.
Показавшаяся за рощей деревня представляла собой хаотичное скопление двух десятков домиков, плетеных и обложенных камнем, с соломенными крышами. И на невысоком холме стояла возведенная из диких серых камней церковь, приземистая, угрюмая, с невысокой колокольней — предметом гордости жителей деревни.
Часть местных мужчин, как понял Саша, с утра отправилась за рыбой, остальные занимались кто чем: достраивали у церкви стену, гнали на выпас стадо коров, стучали молотками по наковальне в располагавшейся на самом краю деревни кузнице. Весело пели птицы, колосились поля, зеленели дубовые рощицы. Идиллию эту, впрочем, очень легко нарушить, достаточно одного корабля или бродячей шайки.
Местный священник, отец Бенедикт, невысокий, черноволосый, с круглым добродушным лицом, с первого взгляда показался гостю неглупым и не лишенным приятности малым. Правда, с определением даты рождения Иисуса Христа неожиданно вышла заминка: священник, увы, знал классическую латынь еще хуже старосты.
— Ничего, ничего, — утешал он Сашу. — У меня в церкви есть Библия! Вот мы в ней и посмотрим.
В церкви оказалось довольно торжественно и уютно: чистота, прохлада, даже витражи из цветного стекла в узеньких окнах — в этакой-то глуши. Староста в церковь не пошел, убрел куда-то, сославшись на неотложные дела. Да он теперь гостю не особенно был нужен — Александр возлагал большие надежды на священника, Как оказалось, зря. В определении даты отец Бенедикт ему не помог. Ну не знал он точно, сколько лет назад Иисус родился! Поди-ка в этой тьмутаракани высчитай!
Молодой человек, подумав, зашел с другой стороны, спросив об ужасных гуннах.
— Слава святой Деве, уж о них в наших краях не слышно уже больше года, с тех пор как умер богопротивный их вождь Этцель-Аттила и сын его, Эллак, тоже предстал перед вратами Ада.
Насколько помнил Саша, Аттила скончался года через два после поражения в битве при Каталаунских полях, нанесенного ему Аэцием. Умер, естественно, не своей смертью — какая-то вестготская красавица прикончила его прямо на брачном ложе. Значит, сейчас примерно год четыреста пятьдесят четвертый. Та-ак…
Молодой человек задумчиво посмотрел на распятие.
Интересно, помнят ли его в Карфагене? Ведь прошло уже больше десяти лет. Может, это и к лучшему, что он объявился здесь, в Галлии, а не у знойных африканских берегов? Впрочем, какая разница? Главное — не где объявиться, а спасти Катерину и профессора. Скорее всего, они тоже здесь.
Если корабля здесь никто не видел, придется идти на юг, искать следы будущего там. В конце концов, именно в те места проникали раньше, именно туда попадали.
~~~
Пока Александр разговаривал со священником, староста завершил свои дела и теперь дожидался у церкви. При виде вышедшего на улицу гостя заулыбался:
— Нашел тебе дом для постоя, любезнейший. Думаю, денек-другой уж всяко у нас пробудешь. Хозяйка, Августина-вдовица, не против.
Саша поблагодарил за оказанное гостеприимство от всей души. Между делом спросил о пути на юг: как, мол, лучше добираться? Да поинтересовался, не видали ли рыбаки в окрестных водах большой железный ковчег, якобы принесший несчастной Британии множество бед.
— В ковчеге полно варваров, сердца их не знают жалости, а души — Христа!
И ничуть не покривил против истины: ринувшиеся в Британию англы, саксы и прочие юты пока еще были народами дикими, языческими, погрязшими в невежестве и мраке.
— Погрязшие в невежестве и мраке, — с удовольствием повторил отец Бенедикт. — Вот уж воистину верно сказано!
Александр всплеснул руками:
— А как же еще про них и сказать, прости Господи?!
— В наших местах пока, слава богу, спокойно, — негромко произнес староста. — Воины проклятого Аттилы, слава заступнице святой Деве, пришли в южные земли и причинили там множество бед. Правда, я слыхал, от восхода солнца идут неведомые и страшные люди, как ты и сказал, любезнейший гость, не ведающие страха божьего. Хотя до наших краев они еще не добрались. Но многие видели в море корабли с носами в виде лошадиных и драконьих голов, с серыми парусами, с увешанными красными щитами бортами. Однако про железный ковчег никто ничего не слышал. Клянусь святым Михаилом, я впервые узнал от тебя про такое злосчастное чудо!
— Вот именно, что злосчастное. Ты, добрый человек, вели своим людям смотреть во все глаза. Да сей ковчег нельзя не заметить!
— Велю. — Староста озабоченно кивнул и посмотрел на священника. — Святой отец, пошли-ка причетника на колокольню. И обычные корабли варваров несут большое горе!
Отец Бенедикт, кивнув, зашагал к церкви, простившись с собеседниками до вечерней службы. Александр же был отведен к дому вдовицы Августины — убогой, вросшей глубоко в землю хижине на самом краю деревни, у дубовой рощи. Покосившаяся изгородь, двор с возившимися в грязи свиньями, чуть дальше небольшой огород — капуста, свекла, лук.
На большом, врытом в землю камне, как видно, обозначавшем межу, сидел мальчишка лет десяти-двенадцати, растрепанный, светло-рыжий, с хитрыми темно-синими глазами, одетый в тунику из мешковины, едва доходившую до колен.
— Салве, Агуций, — подойдя ближе, поздоровался староста. — Где же твоя матушка?
— Пошла в лес, — нехотя отозвался парнишка. — Сказала, староста позволил набрать хвороста, немного, пару вязанок.
— Всего одну вязанку! Одну! И она знает — за что. Поросята-то у вас еще не народились?
— Нет, вот-вот должны.
— Не забудьте принести двух на хозяйский двор. Ладно. — Староста поправил на голове остроконечную шапку из козьей шкуры. — Пойду, дела у меня. А это Александр, ваш постоялец. Матушка твоя про него знает. За то ей и хворост разрешено собрать.
— Александр?! — Мальчишка явно обрадовался, спрыгнул с камня, подбежал. — Ты и впрямь из Британии?
«Новости здесь разносятся быстро! — подумал молодой человек — Тут свой Интернет, называется «Одна бабка сказала», точнее, староста Герневий».
— Ты проходи в дом. — Грязный и шмыгающий носом парнишка схватил гостя за руку. — Скоро матушка придет, сготовит похлебку — у нас же теперь есть хворост! Сам Бог нам тебя послал, без тебя бы не дали хворосту. Эх, хорошо! Горячую похлебку поесть и свинье приятно, это ведь не какая-нибудь затируха, верно? А у вас в Британии любят похлебку? Наверное, часто едят, там у вас, говорят, леса много… Хм! Одет как ты чудно! А башмаки! Никогда не видел таких. Это что, настоящая воловья кожа?
