"Ага, а в случае войны с вами мы остаемся с одними бронекоробками? Это есть офигенно выгодно… кому-то…"
— Ви будете поиметь вундерваффе, чудо-оружие. Отшень удобен управляйт, истинно немецкий зихерхайт, не ломаться. Панцер драй на шоссе развивайт скорость зибциг… семидесят километр за час. Не колеса, на гусеницы семидесят. Ни один панцер нигде не делайт это.
— А по хорошей дороге в сухую погоду — не больше сорока? И двадцать — тридцать вне дороги? Вы полагаете, что все войны теперь будут вести на автобанах?
— Но разве ви есть русский панцерзольдат? Панцер драй есть лучшее может предложить германский техник…
— И еще у него узкие гусеницы — всего тридцать шесть сантиметров и плохая проходимость в слякоть. Да и пушка тридцать семь миллиметров слабовата в будущей войне, как и лобовая броня в тридцать.
Герр Розенкранц как-то несколько сдулся и перестал выглядеть белым человеком, взвалившим на себя миссию принести дикарям плоды цивилизации.
— Да, ми это уже слышаль… На панцер, что будут делайт здесь, гусеница есть большой ширина, фирцих. Ви требоваль и ми выполняль аллес гут. Все есть карашо.
— А пушка?
— Крупп работаль новый пушка, ми ожидайт этот год.
— Пятьдесят миллиметров длина сорок два калибра? С невысокой скоростью снаряда?
— Потшему ви считайт это плехо? Лючший эксперт по вооружений знать что говорить. Это есть достаточно поджечь ангелсэксиш "Марк фир". Ви верное завидовайт немецкий прогресс и ругаль кароший панцер.
— Но самое главное — что этот танк практически не имеет резервов для модернизации и через пять лет сможет выполнять лишь второстепенные задачи. Охранение или борьба с плохо вооруженными повстанцами.
— Похоже, герр Еремин не слишком рад тому, что ми приносиль в ваш город наш промышленный культур?
— Наоборот — я очень рад тому, что мы встречаемся здесь, а не на поле боя.
Густав внезапно громко расхохотался.
— О, да! Даст ист руссише хумор! Я сперва не понимайт, это есть отшень, отшень забавный шютка!
— Виктор Сергеевич, — Карченов вновь вступил в разговор, видимо, желая окончательно придать разговору дружеский характер, — вы, я гляжу, с нашим братом танкистом часто общаетесь; песен про наши войска каких новых не слыхали?
— Да все как-то известные. "Гремя огнем, сверкая блеском стали…"
— А ну-ка, ну-ка… Может, в столице она и известна, а я так впервые слышу. Не напоете?
"Хорошо, что я "Три танкиста, три веселых друга" не начал. Вдруг у них с японцами еще конфликтов не было… А на Хасане-то когда началось? Е-мое, это ж в июле этого года, месяц остался. Предупредить бы… А как? И вдруг в этой реальности там вообще у самураев планов нет?"
— Давайте я сразу слова надиктую.
Текст пришлось диктовать по версии, что пели после разоблачения культа личности, т. е. без упоминания Сталина, и в одном месте "колхозных пашен" пришлось на ходу заменить на "родимых пашен". Зато, разучивая, орали вместе с немцами:
Чужой земли мы не хотим ни пяди,
Но и своей вершка не отдадим!
"Ладно", думал Виктор, "будем считать, что я начал моральное разложение орд Гудериана, как-то: внедряю в сознание установку против захватнических войн".
Одним пивом все-таки сыт не будешь.
После выхода из кафе Виктор понял, что неплохо бы заодно и пообедать, и направился в ту сторону, где, как сказала Таня, должна быть некая Американская Кухня.
Как оказалось, это не что иное, как знакомая Виктору по реальности-1 фабрика-кухня, стоящая на углу за особнячком в стиле модерн (в этой реальности он был полностью окружен стальной оградой, и там был не детский сад, а чьи-то частные владения) и даже очень похожая на ту, что была построена в СССР. Из длинной рекламной вывеске следовало, что фабрика-кухня приготовляет блюда для развоза готовых обедов по столовым и домовым кухням доходных домов, доставляет на дом горячие обеды, завтраки и ужины, производит и продает полуфабрикаты для домохозяек, а также имеется ресторан, закусочная и американская столовая самообслуживания.
Столовая самообслуживания находилась на первом этаже и была скорее похожа на заводскую, то-есть в зале не было никаких украшений, а стены облицованы кафелем. Перегородка при входе в зал и над прилавком раздаточной представляли собой остекленные стены в виде рам, с небольшими, размером с глянцевый журнал, квадратиками стекол; под белым потолком висели круглые матовые плафоны светильников. В отличие от подобных столовок в СССР, здесь на раздаче посетитель сам накладывал себе еду в тарелки, а на кассе ему примерно считали. По меню выходило, что если набрать нормальный обед, то-есть первое, второе, третье и салатик, только при этом первое брать без мяса, получается двугривенный, то-есть как комплекс в студенческой столовой. Этим Виктор и воспользовался. Другое отличие от заводских советских столовок было в том, что столики и стулья были еще не из металлических трубок, а деревянные; пластикового покрытия на столы, видимо, тоже не выпускали, и вместо него были постелены аккуратные светло-желтые салфетки.
Обед оказался диетически грамотным — суп овощной, паровая рыба с картофельным пюре, кипяченое молоко, пирожок с рисом, салат из тертой моркови — но казался по сравнению с послевоенной советской столовкой несколько безвкусным, даже к гарниру отсутствовала подливка, только масло. Видимо, рецептуру тоже взяли у американцев, а всякие кетчупы и соусы поставить забыли. Но зато на стенке красовались различные документы, вроде сертификатов, о безусловной санитарной чистоте и качестве пищи, а также плакаты с рекомендациями врачей о сбалансированном и здоровом питании и достоинствами фабричного продукта по сравнению с кустарной домашней готовкой. Не то чтобы владельцы кухни готовили революцию в быту — скорее всего, они просто боролись за рынок и взращивали новую потребность, так же как фирма "Моторола" в свое время рекламировала привычку фоткать что попало мобилами и пересылать снимки друг другу.
Подзаправившись, Виктор вышел из американской кухни — именно "подзаправившись", так как быстрый и чисто деловой способ наполнения желудка больше всего напомнил ему автозаправку — и направился вдоль Губонинской в сторону Губернской, подумывая о том, что пора бы закупить и элементарные бытовые принадлежности, начиная от смены белья, мыла и полотенца и кончая пресловутой бритвой, а заодно и приглядеться к ценам на зимнюю одежду, чтобы рассчитать будущий баланс приходов и расходов. Это можно было уже назвать вторым типовым ходом для любой реальности после поиска средств к существованию и легализации. Угнетенных вокруг себя Виктор пока не замечал. Впрочем, человек, имеющий средства к существованию и озабоченный мыслями об устройстве своего быта, может за всю свою жизнь и не заметить вокруг себя угнетенных.
Не доходя до церкви, Виктор с изумлением увидел новенький переход и вокзал, как две капли воды похожий на тот, который в его реальности был отстроен здесь после войны. Из-за деревьев высовывалась водокачка, построенная на том же месте, т. е. позади рынка из реальности-1, но по шуховскому проекту — большой стальной бак на решетчатой изящной круглой ферме, похожей на огромную плетеную корзину для бумаг. На месте же павильонов рынка стоял большой трехэтажный универсальный магазин, уже обретавший черты классического стиля.
"Ну вот, тут и прибарахлимся" — подумал Виктор и зашел внутрь.
Универмаг внутри оказался торговыми рядами с кучей мелких лавочек, как в нынешних торговых центрах. Несмотря на внешнее изобилие, найти нужный товар оказалось не так-то просто и, пока Виктор нашел, где продают безопасные бритвы, пришлось долго побродить. Зато по пути среди новинок услужливые продавцы успели ему предложить машинку для сушки сухариков, разборную кастрюлю для варки на пару, брюкоразглаживатель, пластмассовую фотокамеру-лилипут размером с мыльницу, портативный пылесос для очистки одежды от дорожной пыли и настольный холодильник в виде пористого сосуда, охлаждающего жидкости за счет испарения воды. Из полезных же новинок сезона Виктор отметил утюг с терморегулятором и обещаниями колоссальной экономии электричества и ручную динаму для фонарика; фотоаппарат-мыльница могла бы быть интересной, если бы еще были пункты проявки. В лавочке галантерейных товаров, где имелась безопасная бритва, две девушки-продавца долго уговаривали его взять заодно и электрическую машинку для стрижки волос. Аналогичная картина повторилась и в лавочке мужского белья, правда тренировка в условиях рыночной экономики и тут взяла свое, так что в дополнение к намеченному Виктора удалось только развести на темно-синие плавки. "Лето жаркое", решил он, "может, куда на пляж придется пойти или в бассейн. Кто знает, вдруг теперь у них обязательно нормы ГТО сдают".
