— Ой, ну не стоит так. Я женщина добропорядочная, семейная. А вот Катарина, племянница трактирщика, и София, сестра начальника телеграфной станции — те не могли устоять перед чарами. Вот послушайте, что эти ветреные красавцы в мундирах говорили доверчивым девушкам. Я вам сейчас расскажу!
— Расскажите. Только при этом не двигайтесь.
— Да-да… Так вот. Слушайте.
И полилась очередная река сплетен, в которых мало было чего-то действительно осмысленного. Но это лишь на взгляд простого обывателя. Зато использующий маску кочующего из города в город художника и фотографа Томаша Земана агент тайной полевой полиции Пруссии Карл Байдер именно из болтовни скучающей провинциальной фрау мог вычленить кое-что важное. Например, о состоянии и настроениях той пехотной части, что была недавно близ Мюнхенгретца. О маршрутах её передвижения. Да и разговорчивость находившихся в подпитии офицеров о их будущих планах на лето и осень тоже могла кое-чего стоить.
Портрет за портретом, фотография за фотографией. Низкие цены, вежливость по отношению к клиентам и особенно клиенткам — всё это помогало завязать беседу, а во время оной осторожно и почти незаметно подталкивать собеседников в нужном направлении. Слушать, просеивать услышанное, извлекать крупицы золотого песка из обычной пустой породы.
Цель всего этого, ради которой он, как и многие другие агенты, переходил из одного места в другое? Узнать о степени готовности австрийской армии в Богемии. О настроениях местных жителей, о качестве основных и вспомогательных дорог. О состоянии крепостей, которые хоть и потеряли прежнее значение, но оставались узлами обороны. Приграничная полоса опять же, важная во многом.
Байдер мог гордиться проделанной работой, результаты которой отправлялись телеграммами, один кусочек за другим. Не в Пруссию, понятно, чтобы не вызывать и тени подозрения. В Саксонию, Баварию, Гессен. Туда, куда точно не вызовет никаких подозрений. А уже оттуда сведения стекались прямо в Берлин, к главе тайной полиции королевства доктору Вильгельму Штиберу. Тот, будучи связан к канцлером Пруссии Отто фон Бисмарком, работая по поручению его и Генерального штаба, знал, что делать с информацией от десятков подобных Байдеру полевых агентов.
* * *
Дрезден, Саксония
Что первым делом приходит на ум человеку, оказавшемуся в Дрездене, столице Саксонии? Знаменитый саксонский фарфор, музеи, картинные галереи, известные по всей Европе. Леса и парки, раскинувшиеся более чем на половине городской территории и тщательно оберегаемые от вырубки и последующей застройки, что также привлекало многих оказавшихся в королевстве. Знаменитая опера Земпера — этот шедевр в стиле барокко.
В общем, один из центров не только германской, но и общеевропейской культурной жизни, куда во все времена года съезжались понимающие в искусстве и просто любящие отдыхать в обстановке комфорта и эстетики люди со всех стран Европы. Дорого? Бесспорно. Стоило ли жалеть о потраченных средствах? А вот жалоб было ничтожно малое количество, ибо предлагаемые в Саксонии услуги того стоили. В том числе и те, что были связаны с красотой прекрасной половины человечества. Ну да, ведь бордели — тоже своего роде храмы искусства, преподносящие красоту не на холсте или на сцене, а в натуральном, живом, потом и вовсе в обнажённом виде.
«Золотая лилия» была заведением высокого полёта. Никакой простой публики, отсутствие грубости и развязности среди «девочек». Напротив, ориентация в сторону действительно богатых клиентов из высшего общества вкупе с готовностью удовлетворить практические любые желания — от самых обычных и естественных до порой совсем причудливых. Вопрос был лишь в сумме и готовности молчать… ну и в безопасности для работниц борделя, о которых владелица, за что ей честь и хвала, действительно заботилась в меру своих об этом представлений.
Анна Фредерика Гофштеттер — вот кто являлся хозяйкой «Золотой лилии». Давно, вот уже более десятка лет, а это действительно немалое время, за которое много может случиться. Вот и с борделем случилось. За прошедшие годы заведение дважды меняло адрес, перебравшись сперва с окраины Дрездена в более-менее пристойный квартал, а затем, вот уже пять лет как тому назад, переехало сюда, чуть ли не в самый центр столицы Саксонии. С переменой мест менялась и клиентура. Криминальный элемент низкого пошиба и небогатые ремесленники сперва сменились на добропорядочных бюргеров, средней руки буржуа и рантье с мелкотравчатыми чиновниками. Затем же пришла пора для Анны Гофштеттер ловить куда более крупную рыбу: офицеров, чиновников, скучающее и желающее яркого и насыщенного отдыха дворянство. С каждым годом клиентов становилось не то чтобы больше, скорее уж они оказывались более и более высокопоставленными. «Золотая лилия» приобретала известность, репутацию, а с самой «мадам» стали разговаривать не пренебрежительно и не с нотками снисходительности, а как с действительно нужным человеком, способным помочь не только в деле подбора девочки для отдыха, но и решить некоторые иные проблемы.
Способствовало этому отношению и то, что Анна Фредерика перестала скрывать своё происхождение. Какое? Ну, незаконнорожденная дочь одного из саксонских графов — это само по себе не очень многое значило. Ведь не признанная же, а потому так, помарка на листе белоснежной бумаги и не более. Не самое обеспеченное — хотя и не нищее — детство, попытка всеми силами пробиться вверх, вырваться из довольно серой и скучной жизни… Понимание. что для женщины самый надежный путь подняться вверх — это либо замужество, либо покровители. С первым Анне рассчитывать на что-то хорошее не приходилось, увы. Непризнанная дочь графа Кройвеца — отнюдь не та партия, которая привлекала бы как аристократов, так и богатых промышленников. И не просто не признанная официально, а просто не интересная отцу. Совсем не интересная. Выходить замуж за простого человека и вести обыденную жизнь, расстаться со своими мечтами… на такое Анна Фредерика никогда бы не пошла.
Оставался другой путь — искать покровителя и пробиваться наверх, сочетая свои собственные таланты и его возможности, первым делом денежные. Но и тут… возникли сложности. Покровителям юных девушек по большей части была важна аппетитная фигура и красивое личико, а что с одним, что с другим у Анны Фредерикиоказалось сложно. Маленькая грудь, излишне худощавое телосложение. Что сочеталось с высоким ростом и несколько грубоватыми чертами лица. Не красавица и даже симпатичной можно было назвать, лишь заметно польстив девичьему самолюбию. Умения петь или там танцевать тоже не было замечено.
Зато имелось другое — унаследованный от отца разум. Именно от отца, потому как мать была обычной такой женщиной, запоминающейся лишь ангельскими чертами лица и большой грудью. Тем самым, что привлекло сперва графа Кройвеца в матери и чего не досталось дочери. Вот им и пришлось воспользоваться, ища не тех покровителей, которые хотели бы уложить в постель, а других, пускай и несколько иного рода. Тех, кого хватало в не самом спокойном пригороде Дрездена и кто нуждался в умеющих читать, писать и главное думать. Думать в том числе над получаемыми деньгами, как их сохранить, преумножить и…
Да, Анне Гофштеттер повезло, но лишь в том, что она с детства знала одного из главарей шайки, промышлявшей не только разбоем, но и куда более спокойным занятием — продажей контрабандных или просто украденных товаров. Ну так везение — это одно, а умение использовать представившийся шанс зависит только от самого человека. Она и использовала, став в юном возрасте помощником в части учёта и вложения получаемой прибыли. Ей даже спать ни с кем против собственной воли не пришлось. Главарю, Йозефу Глюму, нравились красивые, а не как она, «кожа, кости и лицо, к которому только паранжа нужна». Что до простых членов шайки… на них хватало окрика Йозефа или кого-либо к нему приближенного, что понимали ценность и не желали терять из-за какого-то озабоченного тупицы.
Два с лишним года — вот сколько продолжалась такая работа для Анны. Срок вроде бы и не чересчур большой, но с другой стороны предостаточный как для получения начального капитала — платил ей Глюм неплохо, с каждым годом повышая вознаграждение вместе с тем, как росла и приносимая девушкой польза — так и для понимания, что движет миром вокруг и людьми, в нём живущими.
