конторы. Здание деревянное, бунтовщики уже хотели его поджечь, но мы на вертолёте успели перебросить группу спецназа. Бунт подавлен. Со стороны бунтарей двое убитых. Трое убежали в лес. Один вернулся через день. Второго нашли еле живого через пару недель. Съел что-то не то… Зато мы узнали пару съедобных местных растений, и одно ядовитое. На останки третьего напоролись через месяц. Пошёл местной фауне на закуску. Зачинщиков выявили, изолировали и перевели на усиленный режим работы. На том же месте, чтобы остальные видели. Остальных через неделю расформировали по другим участкам.
— Чтобы «разносили заразу неповиновения»? — поинтересовался я.
— Чтобы довели до всех последствия неподчинения.
— Какие ещё меры принимаются для недопущения повторения подобных инцидентов, кроме «доведения до всех последствий»?
— Усилили агентурную работу.
— Это, то есть, стукачей плодим?
— Информаторов, — сухо ответил начальник безопасности. Между прочим, в «цивилизованном мире» стукачей, как вы их называете, гораздо больше, чем в СССР в тридцать седьмом. Как и средств слежения и наблюдения.
— А что у нас с этими средствами?
— Устанавливаем везде, где можно, видеонаблюдение. Сейчас дешёвых китайских систем — навалом. Научники разрабатывают специальные браслеты — мобильные телефоны и диагностические системы в одном флаконе. В будущем по пожеланиям Минфина эти же устройства будут выполнять функции электронных кошельков. Браслет снимать запрещено. А с его помощью местоположение носителя контролируется с точностью до двух метров. Есть возможность дистанционного включения устройство на фиксацию и передачу аудиоинформации. В будущем эту функцию планируется применять только по решению суда. А пока — без решения…
— Уж вешали бы тогда на шеи ошейники со взрывчаткой, — вспомнил я американский фильм.
— Они и без ошейников далеко не убегут, — усмехнулся «папаша Мюллер». А расходовать ценный человеческий материал мы себе сейчас позволить не можем. Наказывать — наказываем, но смертной казни нет. Вместо неё осуждённому устраивается такая жизнь, что и похуже смерти будет… Ну а с водкой, куревом, и наркотиками решили так: завозим их пока с Земли. Постепенно поставки будем сокращать, а цены на всё это поднимать. Плюс будем бить рублём. Курящим и пьющим зарплата минимальная, чтобы только концы с концами сводить хватало. Как и бездетным. А некурящим и непьющим, соответственно, больше. Семьям с детьми — ещё и материальная помощь.
— Ну, с курящими и пьющими — это понятно. А наркоманов почему пропустили?
— С наркоманами строже. За употребление наркотиков — высшая мера наказания. То есть не смертная казнь, а та самая жизнь хуже смерти, о которой я говорил ранее. Но пока именно Сомалийцам мы употребление наркотиков разрешаем.
— Кат? — с пониманием кивнул головой я.
— Да, эта самая травка, которую здесь жуют все, начиная с младенцев, и заканчивая стариками… Сами понимаете, мы сейчас должны строить, строить, и строить, а не бороться с ломкой наркоманов и её последствиями.
— Да, понимаю… Но впоследствии…
— Детей будем стараться воспитывать в интернатах, вдали от родителей. Там они не смогут перенимать у взрослых вредные привычки…
— И будут перенимать их друг у друга, — передёрнул я плечами, вспомнив наши современные российские интернаты. Кстати, земные интернаты — неплохой источник кадров для нового мира. И, думаю, не только российские.
— Да, в этом направлении ведётся работа.
— А кто же будет сеять среди нашей, кхм… молодой поросли то самое «разумное, доброе, вечное»? Те самые уголовники и проститутки?
— Преподавательский состав — это больной вопрос, — вздохнул старичок — министр образования. К сожалению, на данный момент в бывшем СССР система образования разрушена почти полностью… Старые кадры уходят, новых нет. Поэтому найти нормального преподавателя довольно трудно… Как в среднюю школу, так и в профессионально-технические высшие и средние учебные заведения. Но мы сейчас подбираем кадры. Надеемся обеспечит хотя бы основные направления в образовании…
— А что у нас с религиозной политикой? — вспомнил я больной для Сомали вопрос.
— Россияне в основном христиане, сомалийцы — мусульмане. Причём христиан они просто убивают.
— Лично моё мнение состоит в том, что лучше бы было продвигать атеизм, — сердито задрав подбородок, заявил министр. Но Василий Иосифович считает, что поскольку мы строим всё же новую Россию, а не новое Сомали, то надо продвигать в качестве основной религии христианство. Православие. Правда, несколько модернизированное. С запретом на алкоголь, как в исламе, и с разрешением иметь двух жён.
Присутствующие заулыбались и захмыкали.
— А чего уж не сразу четырёх, как в исламе? — усмехнулся я.
— Да тут и двух будет взять негде. Сначала среди жителей Ковчега будут преобладать мужчины. Это на будущее, когда надо будет срочно увеличивать численность населения. Пусть народ сначала привыкнет к мысли, что жён может быть больше одной.
— Кстати, вам, как законопослушным гражданам нового мира, тоже придётся иметь семью. И возможно с двумя жёнами, — огорошил нас из своего уголка Василий Иосифович.
— У меня есть жена, — ни с того, ни с сего заявил министр строительства.
— Можете взять её на Ковчег. Если согласится. Напоминаю, что в не таком далёком будущем все присутствующие здесь навсегда переселятся в Новый мир. И те члены их семей, которых они туда заберут, разделят с ними все трудности и опасности этого мира. Возможно — смертельные опасности. Кроме того, напоминаю, что спросить согласия у того или той, кого вы берёте с собой, вы не сможете. Секретность… Так что думайте — или тянете с собой новую семью, или на той стороне заводите новую.
Возникла небольшая пауза. Я тоже обдумывал сложившуюся ситуацию. Свою бывшую жену мне в новый мир тянуть не хотелось, Марину я туда брать не могу, а даже если и смог бы, не стал бы подвергать опасности. Это что же, придётся жениться? М-дя…
— А если женщины, кх-м… потребуют двух мужей? — прервал затянувшуюся паузу министр снабжения — розовощёкий здоровяк, напоминающий старинный дубовый шкаф — и габаритами, и какими-то угловатыми чертами лица и фигуры.
— Да кто ж им даст?! — возмутился министр сельского хозяйства.
— Вообще-то я читал в какой-то фантастической книге, что в будущем будут семьи из двух мужей и трёх жён, — поделился информацией министр промышленности.
— Это, наверное, в очень далёком будущем. Давайте отвлёчёмся от мыслей на тему: «Если б я был султан…», и вернёмся к более насущным проблемам, — прервал я готовую разразиться оживлённую дискуссию, — что у нас с финансами?
— Поют романсы, — вздохнул министр финансов.
— Это как? А золото? — удивился я.
— Прямо сейчас мы его реализовать не можем. Во-первых, его нельзя реализовывать крупными партиями — цена упадёт. Во-вторых, выбросив золото на рынок, хоть на легальный, хоть на чёрный, мы привлечём к себе внимание. Эта сфера находится под очень пристальным контролем
