XXI века, в котором они творили настоящие чудеса.
Но даже такая ветка открывала возможность проводить составы с сотни тонн груза за от Москвы до Нижнего Тагила часов за сто непосредственного пути. Ориентировочно. Что кардинально повышало не только связанность основной территории России с Уралом, но и с Сибирью. Ведь из Нижнего Тагила открывался речной путь до самого Байкала и китайской торговли у его берегов…
Примирившиеся раскольники под руководством Демидова строили еще одну чугунную дорогу от Москвы в Тулу. С тем, чтобы создать из этого города южный узловой логистический центр. Одна ветка пойдет потом на Иван-озеро и далее на Воронеж, а может и даже Азов. Вторая в сторону Орла и Курска.
Аристократы же строили на свои деньги дорогу от Москвы к Смоленску. У них были свои резоны — они вдохновились недавней войной с Речью Посполитой. И готовили тылы для ее продолжения, рассчитывая поживиться в будущую кампанию, в которой они не сомневались. Дальше эта ветка должна была уйти на Полоцк и далее Ригу. Чтобы ввести Ригу и западную Ливонию в торговый и хозяйственный оборот. Ну и на Пруссию кое-кто в высших эшелонах власти России уже облизывался…
По мнению Алексей, не хватало пока всего нескольких стратегических проектов. Прежде всего на Новгород и далее Павлоград-Выборг. Ну и на Ярославль к Вологде, дабы выйти к верховьям Северной Двины. И тут царевич надеялся на купцов — на их кумпанство. Но те медлили, рядились, считали и не особенно рвались…
Своих же рабочих рук ему остро не хватало. И Алексей ждал как манны небесной первых строителей из Ирана, которые бы несколько лет, в рамках обучения, должны были бы поработать в России на строительстве таких дорог. Тысяч десять или двадцать человек. Во всяком случае шах их обещал. И эта «учеба» могла очень сильно ускорить возведение базовых, фундаментальных веток новых чугунных магистралей, связывающих всю страну в единый узел.
Впрочем, даже без них к концу 1711 года общая протяженность чугунной узкоколейки в России по планам должна достигнуть примерно двух с половиной тысяч километров. То есть, тысячи местных верст в рамках новой СИ. Ну а если они прибудут в достатке и никаких проблем не произойдет — то вдвое больше.
Да — это было мало.
Безгранично мало.
Тем более, что все эти чугунные дороги были узкоколейками в одну нитку пути. Из-за чего особой пропускной способностью не могли обладать. Но даже это должно было просто взорвать экономику России по ожиданиям царевича. Просто за счет введения в нормальный хозяйственный оборот огромных территорий. Оживляя внутреннюю и транзитную торговлю.
И сбавлять темпов строительства ни Алексей, ни Петр не собирались. Царь ведь тоже проникся. Ему, конечно, больше нравились каналы, но сама идея перебрасывать в считанные недели полевую армию из под Новгорода к Азову выглядела настолько привлекательно, что Петр Алексеевич вцепился в эти дороги мертвой хваткой. Как бульдог.
К 1715 году по планам, без учета иранской помощи, чугунные дороги должны были завершить первичный базовый контур.
Главной веткой должен был стать путь от Нижнего Тагила через Пермь, Казань, Нижний Новгород, Владимир, Москву, Смоленск и Полоцк на Ригу. Этакая гранд-параллель, словно нитка, собирающая «бусы» от Сибири до Ливонии.
Кроме того, должны быть запущены еще четыре магистральные ветки. От Москвы через Тулу на Воронеж и далее к Азову, от Тулы на Киев через Орел. От Москвы через Тверь к Новгороду и далее к Павлограду и Выборгу. Ну и от Москвы на Ярославль и Вологду с доводкой ветки до Архангельска.
А к 1720 году общая протяженность путей должна была достигнуть по планам шестидесяти тысяч километров. Примерно. И закрыть такие необычные направления, как Кола. Да-да, царевич считал создание порта на месте Мурманска очень важной задачей. Что было невозможно и бессмысленно без проведения к нему чугунки. Там и торговля, и промысел, в том числе китобойный. Ну и на восток дорога должна была продвинуться хотя бы до Тюмени. Хотя бы…
Планы-ураганы!
Алексей стоял сейчас на пароходе и невидящим взглядом смотрел на водную гладь. По которой, медленно вращая воротом, шел паром. И представлял себе это будущее… В его воображении уже стоял мост. Большой, грандиозный мост через Волгу. И тут — по нему через Казань шли поезда. В клубах дыма. Угольного, разумеется. Не на дровах же паровозы водить?..
— Алексей Петрович, обед готов. — произнесли за спиной, вырывая царевича из грез.
— А? — словно бы очнулся он и за-озирался, пытаясь понять, куда он попал и что случилось.
— Ты просил напомнить, когда будет готов обед. Чтобы не медлить с отплытием…
1708, май, 18. Пермь — Гибралтар — Москва
Алексей отхлебнул глоток кофе и поставил чашечку на стол.
— Неплохо.
— Мы стараемся быть не хуже, чем в столице, — улыбнулся Григорий Дмитриевич Строганов.
— Это славно. Хотя кафе пока только там.
— Исправимся.
— Надо только подумать — для кого оно и зачем. Ну да ладно. А что ты делаешь в Перми? Здесь же у тебя дел никаких нет.
— Как нет? — наигранно улыбнулся визави.
— Ради встречи со мной приехал? Просто засвидетельствовать свое почтение?
— И это тоже, но… главное, конечно, поговорить о севере.
— А что о нем говорить? Север и север. Лед, мороз, медведи белые и снежная пустыня. Ах да! Еще северное сияние.
— Ты, Алексей Петрович, столько сил тратишь на развитие производств всяких в России. Отчего мы, заводчики, в неописуемом восторге. Севера же при этом совсем не касаешься. Почто так? А ведь там богатства великие.
— Только добывать их дорого и сложно.
— Но мы же добываем.
— Потому что выбора нет. На север ведь все везти нужно. И если бы тоже самое можно было бы найти, где-то в теплых и уютных местах, то и смысла во всей этой возне не имелось.
— Если бы… — развел руками Строганов.
— Соли ныне богато в Астрахани и Крыму. И намного дешевле добыча. И погода более уютная. Золото? Так его торгом проще добыть, чем по крупинкам мыть в северных реках. Что еще?
— Предлагаешь мне бросить дела северные? — нахмурился Строганов, явно раздраженный и обескураженный такой отповедью.
— Ну отчего же? — усмехнулся Алексей. — На севере действительно много всего интересного. Однако же менять подход
