них он сейчас и ехал. Вообще-то они делали чеканку драгоценными металлами и обшивки алмазами оружие, но Дмитрию думалось, что разница не велика. Он же попросит облагородить корпус, а не механизм.
Действительно, Дмитрий, старший мастер-златокузнец, бросивший все при появлении барина, взяв часы, предположил, как нужно облагородить внешний вид.
— Часы, ить, хорошие, — пояснил он, — но нет аристократического решпекта и несоизмеримой роскоши, а без оного никто такую механизму в руки не возьмет — застесняется.
Князь Дмитрий охотно согласился и тогда мастер предложил вычеканить золотом какой-нибудь сюжет. Например, хозяйка медной горы, — он хитро посмотрел на барина, ожидая недоуменные вопросы. Дмитрий на это не повелся, хладнокровно кивнул, соглашаясь. Мастер разочарованно поджал губы и продолжил, — затем сверху покрыть бриллиантами.
— Хорошо, — кивнул Дмитрий, — и не экономьте золото и драгоценные камни. Скорее всего, часы пойдут будущей супруге царя.
Мастера только ахнули при таком известии, а он уже уехал, медленно двигаясь на коне. Князь Дмитрий находится здесь под грузом повседневных дел и забот. Вот и одно дело. И еще непонятно, то ли оно обернется прибылью, то ли обычной тратой денег и времени.
Вот ведь, опять несколько дней почти ни за что потерял. Хотя, он это еще в просвещенном ХХI веке понял — чем больше будешь время нецелесообразно экономить, тем точно меньше его будет. И ведь все равно жалко.
Оставалось только смириться и радоваться, что ему, жителю технологического и, надо сказать, весьма перегруженного и грязного века, когда по-настоящему не уже почти не осталось девственной природы, выдался благодатный момент посидеть на этой природе, покушать ароматной ухи, а не жиденького рыбного супа, который все почему-то называют гордо ухой. Суп это из рыбных консервов!
Больше его почти ничего в этом неприветливом веке уже не прельщало — большие богатства, княжеские привилегии, даже неоднократное общение с Петром Великим под водочку и голландский язык.
Была еще красавица и умница Дашенька Хилкова, но она в последнее время не только влюбляла и очаровывала, но и откровенно пугала. Это незнакомая девушка, она его дико прельщала когда-то, а если теперь свирепая жена? Как ты там, милая с бородатым богом и кухонной утварью?
Глава 7
Царь, насколько Дмитрий помнил вчера, уже в сильном хмелю, но в памяти грозился на днях уехать. Пора бы и ему вместо никчменных пьянок заняться прибыльным делом. Правильно. И он будет в заботах — отправился искать контрабандистов. Давно уже собирался, да все недосуг. Но сколько веревочке не виться…
У любой границы в любой век есть эти рыцари беспошлинного товара. Как только становится граница, так сразу, будто грязь осенью, появляются вороватые контрабандисты, которые, однако, иногда бывают очень полезны и государству, и населению.
В таком бардаке, который случился в Прибалтике во время Северной войны, в Балтийском море не могло не быть любителей легкой наживы. Не одним государствам на войне наживаться. Почему бы и ему не погреть руки? Без пошлин, — значит, дешевле. А дешевое народ всегда принимает с восторгом.
К рыбакам он приплыл на лодке. В Петербурге того времени без лодки как без ног. Город-то частично находится на островах. Вон Петропавловская крепость находится на Заячьем острове. Потом, с годами (столетиями!), появятся десятки больших мостов и относительно небольших мостиков. А пока есть универсальное и практически единственное средство передвижения — лодка. Вот и Дмитрий купил этот нехитрый и дешевый тип судна.
Старый рыбак Эйно — староста рыбацкой деревни в шесть десятков человек — встретил его как старого знакомого. Простоявший здесь десяток гвардейцев, которым командовал Никита Логинов, приучил всех, что трогать рыбаков опасно для своего здоровья. Когда это стало понятно самым тупым, караул ушел, и рыбаки могли наслаждаться покоем и не дергаться при каждом незнакомом человеке. И все это сделал Дмитрий.
— Вы теперь мои крепостные, — сообщил Эйно Дмитрий. Тот не выразил больших отрицательных эмоций. Рыбаки уже сотни лет находились в крепостной зависимости. А когда шведы ушли, они довольно-таки быстро поняли все «прелести» свободного житья. В этом мире слабого всегда старался пожрать сильный и крепостное право было не всегда в тягость. Лишь бы парень был не сумасброд и не скупердяй. Дмитрий уже показал себя с надежной стороны, и староста в свою очередь был готов поручиться за рыбаков.
— Тяготы большие будут? — уточнил он, — и еще какие?
Вопрос был для них весьма актуальный. Старый, еще шведский барин брал у рыбаков три четверти рыбы, накладывал различные повинности типа право первой ночи и подводной повинности. Да еще требовал барщину. А ведь были еще государственные налоги. Не зря нищие рыбаки даже не подумали поминать его добрым словом. И никто не встал за шведов.
— Четверть улова рыбы для меня, — четко сказал Дмитрий, — еще четверть вы мне продаете. Ну и государственные повинности, тут извини, я не вправе сам решать…
Эйно немного поразмышлял, нет ли здесь какой хитрой, но потом очень болезненной уловки. Больно уж условия хорошие ставит этот русский.
— И больше ничего? — с подозрением спросил он, — с каждой семьи не потребуешь рубаху на рождество? Не заставишь ублажать барина в первую брачную ночь невесту?
— Государственные повинности могут изменяться, могут появиться и новые. Но то дело государево, не мое. А мои повинности — вот оно и больше ничего!
Эйно только хмыкнул, молча почмокал губами. Затем нехотя резюмировал:
— Добрый ты весьма, но может и хитроумный. Не обманешь ненароком простодушного рыбака?
— Будьте со мной честны и трудолюбивы, и я буду вам всегда добрым барином, — ответил Дмитрий старой книжной сентенцией.
Поладили с обоюдным миром. Были рыбаки как бы вольные, стали просто крепостные. Зато не нужно больше гвардейцев. Их барин настолько был страшен, что любой грабитель может зайти только случайно. И сразу сбежит, только пятки будут сверкать.
Дмитрий перешел к другому очень актуальному для него вопросу:
— Ты не можешь мне помочь выйти на контрабандистов?
Глаза Эйно непривычно забегали. За связи с ними могли
