с Котовой. Но и тем, что я полюбовался на танцы моих родителей. Сейчас я даже не вспомнил, когда видел такое в прошлой жизни. А «тогда» после ареста Кирилла мама точно не танцевала и почти не улыбалась. За столом я не засиделся — позвал Лену «подышать воздухом». Но повёл Котову не на крыльцо, а в прихожую. Где вручил ей маленькую коробку: тот самый «заказ», который Илье Владимировичу передали из Москвы.
Поцеловал Лену.
— Это тоже тебе, — сказал я. — С Новым годом.
— Что это?
Лена вынула из коробки красный подарочный футляр, отбросила его крышку — в тусклом свете электрической лампы блеснули мелкие тёмно-красные рубины.
— Серёжа…
— Здесь серьги, кольцо и подвеска на цепочку, — сказал я. — Не такой роскошный гарнитур, в каком ты была на свадебном юбилее у Прохоровых. Но он тоже подходит к твоему новому платью. И к моему галстуку.
Лена не отводила взгляда от рубинов (которые ей словно игриво подмигивали). Помотала головой.
— Нет. Серёжа, я не могу…
— Можешь, — сказал я. — Скоро мы пойдём в театр. Через пару недель. И пообщаемся там с Высоцким. Понимаешь? Как ты появишься в Москве перед Владимиром Семёновичем в новом платье, но без новых серёжек?
Лена вздохнула. Вынула из коробки золотую подвеску с красным камнем.
Взглянула на меня и спросила:
— А можно, я покажу её Наташке?
И тут же заверила:
— Твои родители не увидят.
— Покажи.
Лена сжала подвеску в кулаке, поцеловала меня в губы. Обронила «я быстро» и поспешила в гостиную.
Вернулась она, действительно, очень скоро, словно развернулась прямо за порогом. Я заметил во взгляде Котовой удивление.
Спросил:
— Что случилось?
Лена осторожно прикрыла дверь и сообщила:
— Они целуются.
— Родители? — уточнил я.
Котова покачала головой.
— Нет, твои папа и мама в другой комнате, рядом с телевизором… наверное. Кир и Наташа целуются. Около печки.
Она показала на дверь, улыбнулась.
И тут же заявила:
— Вот видишь, Сергей, в их случае Поступок не понадобился.
А я подумал: «Как интересно. Кирилл и Торопова закрутили роман — всё вернулось на круги своя. Неужто и в этот раз в мае на Кирюхиной одежде найдут Наташину кровь?»
* * *
Из посёлка мы с Леной уехали первого января вечером.
А уже третьего числа пошли в МехМашИн на экзамен.
* * *
Последний экзамен (в этой сессии) я сдал в пятницу семнадцатого января — получил за него «отлично», как и за предыдущие, как и за все экзамены на первом курсе. Я прикрыл дверь, отошел от кабинета. Принял привычные поздравления от одногруппников. Уселся на подоконник в ожидании, пока сдадут экзамен оставшиеся в кабинете Кирилл и Лена. Посмотрел на столбик схожих записей (в графе «оценка») в своей зачётной книжке. Выслушал пропитанную незлой завистью шутку Артурчика по поводу того, что я «зубрила». Поймал на себе задумчивый взгляд Ларисы Шировой. Захлопнул зачётку, сунул её в карман.
— Чёрный, ты молодец, — сказал Андрей Межуев. — Третья сессия на одни пятёрки! Ты в нашей группе один такой. Поздравляю!
— Спасибо, — ответил я.
Староста остановился напротив меня, скрестил на груди руки.
— Чёрный, как ты это делаешь? — спросил он. — Я же знаю: ты даже не заглядывал в лекции перед экзаменом. Шпаргалки? Ладно на одном экзамене… Но не третью же сессию подряд. Не верю.
Межуев сощурил глаза. Я пожал плечами.
Собравшиеся в коридоре около двери в кабинет студенты притихли. Они смотрели на меня и на старосту.
Я улыбнулся им и ответил:
— Товарищи, тут никакого секрета нет. Честное слово. Всё просто. Дело в том, что я очень умный. Невероятно вежливый. Чертовски обаятельный. И необычайно скромный.
Котова сдала экзамен на «хорошо». Но Лена не расстроилась. Одна четвёрка у неё в этом полугодии уже была: по математике. Профессор Баранов таким нехитрым способом показал Котовой, что не делал поблажек даже своим будущим родственникам. Артурчик сегодня тоже удостоился отметки «хорошо». А вот Кирилл и Наташа заработали «отлично» (не зря вчера вместе зубрили). На пересдачу в этот раз отправился только Вася Ковальчук. Будто он продал (или сдал в аренду) все имевшиеся у него в запасе шпаргалки, не оставил себе ни одной. Вася по этому поводу не расстроился — способы «пересдач» он отработал ещё на прошлом курсе.
После экзамена мы дружной толпой ввалились в кафе «Весна» (вместе со мной туда пошли не только Кирилл, Наташа и Лена — отправились с нами и Лара с Артурчиком). Молочными коктейлями мы отметили «закрытие» сессии. Но об учёбе быстро забыли — главной темой наших разговоров стала поездка в Москву. Билеты на поезд (в купейный вагон) я купил ещё в декабре. Сам прогулялся на вокзал к кассам, не доверил это дело экономному Прохорову. Ещё тогда сообщил Артурчику, что Широва с нами не поедет. Пояснил, что Лару в Москву не пригласили. А для нас уже забронировали номера в гостинице — об этом Лене написала Настя Бурцева.
* * *
В субботу утром мы с Котовой проснулись в съёмной квартире.
Лена приготовила завтрак. Мы поели.
Котова убрала грязную посуду в раковину, оставила передо мной на столешницу чашку с кофе и принесла свой блокнот.
Она уселась напротив меня за стол и заявила:
— Серёжа, я проанализировала Настины письма. Вспомнила всё, что она мне рассказывала о себе летом. Выписала в блокнот всё, что ей нравится, и чем она увлечена.
Лена покачала головой.
— Даже не представляю, что у неё с этим лейтенантом КГБ может быть общего. Что будем делать? Времени почти не осталось, а плана у нас по-прежнему нет.
Я пригубил кофе, поставил чашку на стол и сказал:
— Озвучь весь список. Послушаю. Быть может, что-нибудь и придумаю.
Лена листала страницы блокнота, переворачивала их указательным пальцем. Хмурила брови. Плотно сжимала губы, словно строгая учительница. Я поймал себя на мысли: мне действительно интересно, к каким выводам она пришла, пока изучала интересы и привычки Насти Бурцевой. Хотя в прошлой жизни я по пальцам рук пересчитал бы среди своего окружения тех, чьи рассуждения вызывали у меня интерес. Я наблюдал за Котовой со своего места около кухонного окна (сидел спиной к хищно ощетинившемуся колючками кактусу). Пил маленькими глотками из чайной чашки горячий кофе. Слушал шуршание листов блокнота.
— Вот, — сказала Лена.
