— И причину этого он, конечно, не нашел?
— Не нашел. Регенерация у нас, кстати, по–прежнему очень сильно ускорена, хоть уже не такая сумасшедшая, как была. И у сына то же самое.
— Вы резали Юрке пальцы? — спросила Лида.
— Успокойся, никто твоего сына не резал, сделали микроскопический надрез кожи, который он даже не почувствовал, а потом оценили скорость заживления. Она примерно в пятьдесят раз выше нормы.
— Значит, и жить он должен в два раза больше?
— Я думаю, что и он, и его избранница. Тебе дали то же, что и мне, позволив нам прожить жизнь вместе. Чем наш сын хуже?
— Интересно, на ком это закончится, — задумалась Лида. — Или ни на ком?
— Кто знает, что Он задумал? — пожал плечами Алексей. — Возможно, новый вид людей входит в Его планы. Наверное, в будущем люди все‑таки найдут этому объяснение.
— Здравствуйте, Ольга Викторовна! — ответил Алексей на приветствие ведущего социолога Службы иммиграции Немировой. — Чем обязан вашему визиту? Садитесь, пожалуйста.
— У меня несколько вопросов, Алексей Николаевич, — ответила Немирова. — Первый касается кубинцев, которых мы приютили по договору. Уже через пять лет на Кубе будут привычные для них условия и возможность сеять все, что сеяли раньше, только почти никто из них не хочет возвращаться. И это касается не только молодых, некоторые из которых нашли себе пару среди наших, а вообще всех. Сейчас постепенно убираем все ограничения и увеличиваем жизненный уровень населения. Через три года должны ввести денежное обращение и отменить все ограничения на поездки. После этого их от нас придется увозить в связанном виде. Люди они прекрасные и работники хорошие, но их ассимиляция может вызвать недовольство руководства Кубы.
— Это меня не беспокоит, — ответил ей Алексей. — Пусть не беспокоит и вас. Мы их приютили и никакой пропаганды остаться не вели. Это за нас сделала жизнь, а они свободные люди, и вправе решать, где жить и трудиться. Пусть руководство Кубы с ними разбирается само, если у них будет такое желание. Но я не думаю, что они будут этим заниматься, скорее, сами попросят включить их в Союз. И мы им в этом не откажем. С Латинской Америкой все равно придется разбираться, и кубинцы нам будут очень кстати. Что еще? Как у нас идет ассимиляция англичан и американцев?
— Американцы в наше общество вписались идеально, англичане немного более замкнутые, но никакого отторжения ни у кого нет. Они слишком многим нам обязаны и на родине потеряли вообще все. Многие из тех, у кого не было семьи, нашли себе пару или среди соотечественников, или среди наших. Лет через десять вы их от наших людей не отличите.
— А японцы?
— Если вы о детях, то они прижились хорошо. С малышами вообще никаких проблем, те, кто постарше, немного более замкнутые и чаще испытывают к приемным родителям не столько любовь, сколько благодарность. Некоторые из них, несомненно, уедут в автономию. Девушки, прибывшие с детьми, все вышли замуж и ассимилировались еще лучше, чем малыши. А вот взрослые японцы в автономии по–прежнему будут жить своим укладом. Они будут общительны и дружелюбны, но продолжат цепляться за обычаи своего народа. Ничего плохого я в этом не вижу. Это просто их национальная особенность. С европейцами все выйдет по–разному. Те, кого принимали в прежние годы и разбрасывали по стране, в большинстве прижились нормально, даже поляки. Наша политика национальной изоляции принесла свои плоды: никаких землячеств никто не создал, хотя многие по–прежнему поддерживают между собой связи. Если будем принимать сейчас большие группы вроде бельгийцев или португальцев, делать это нужно только на правах автономии. Будут жить компактно и перемешиваться с основной массой населения при поездках на работу и смене места жительства. Процесс очень длительный, но спешить с этим нельзя, да и нет никакой необходимости.
— Иранцы?
— Только деловые контакты. Мешать их с нашими людьми нельзя. У них все преобразования пока больше на стадии намерений. Посмотрим, что из этого выйдет. То же и с австралийцами. Там хоть нет ислама, но очень мутное руководство. Кроме того, наши англичане еще долго будут помнить их лагеря, и мы вынуждены с этим считаться.
— У меня к вам будет просьба, — сказал Алексей. — Мне нужен прогноз по поводу наших отношений с мексиканцами. Специалисты по Мексике есть в Первом комитете. Информации по Латинской Америке они уже собрали много, так что материал для анализа у вас будет. Это последний регион, по которому много вопросов. С Аргентиной отношения просто замечательные, с Бразилией — тоже, но там правительство контролирует только треть территории. Остальное — это такая каша… Населения осталось очень мало, но в разы больше, чем в Африке, и этих капустой не купишь, а с ними нужно будет как‑то строить отношения. И даже не как‑то, а так, как нам нужно. А для этого прежде всего надо хорошо разобраться с тем, что у них творится. Кроме них, остаются только островные государства Юго–Восточной Азии и Алжир. Но на островах мало кто остался в живых, и они потерпят, а в Алжире после катастрофы совсем рехнулись на почве ислама. Никаких дел с иноверцами они иметь не желают и всех неверных убивают на месте. Мы их, наверное, изолируем от остальных, пока мозги не заработают как положено. В стране девяносто процентов пустыни и горы, но жителей там осталось мало, так что пусть живут по своей вере и к другим не суются. У вас ко мне есть вопросы? Тогда не буду больше задерживать, а то рабочий день уже заканчивается.
— Закрывается, понимаешь, с интересной женщиной, — сказала жена, которая вошла в кабинет после ухода Немировой, — а родная жена должна ждать в приемной, пока они закончат. Бросай все дела, и поехали домой.
Когда машина въехала во двор дома, увидели возле подъезда садика уже одетого сына, державшего за руку девочку на половину головы ниже его. Рядом стояла одна из воспитательниц.
— Здравствуйте! — первой поздоровалась она с Самохиными. — Ваш сын проявил инициативу. Дышат свежим воздухом и ждут вас. А родители Норики сейчас должны подъехать.
— Нори, это мои папа и мама, — представил родителей сын. — Они очень хорошие. Алла Владимировна, вы идите, а мы Нори сами отдадим родителям.
— Да, да, — подтвердил Алексей. — Мы их дождемся и отдадим ребенка.
Малышка с большими глазами, тонкими чертами лица и выглядывавшей из‑под капюшона черной челкой была само очарование. Она низко поклонилась Алексею с Лидой, прижав при этом ручки к груди. Отдав таким образом дань уважения взрослым, она вернула руку ухажеру. Рядом с машиной Самохиных остановился другой электромобиль, из которого вышла молодая пара, сразу же устремившаяся к крыльцу. Узнав Алексея, они подошли и поклонились.
