Нет, не ведьма – снова Венера. Тяжело дышит, лицо покрыто пóтом.
– Я… я уже все… – только и смог выдавить Серега. – Я в порядке…
– В каком еще порядке! – прошипела она, слезая с него и сердито одергивая подол. – Что с тобой было?
– Н-не знаю, запылало внутри словно все, а потом и снаружи…
– Угу. Нас убить хотели.
Это, в общем, новостью быть не могло, особенно для тех, кто находится за линией фронта, на вражьем переднем краю.
– Фрицы? Те трое?
– Те трое?! Да окстись, это ж мираж был! Мастер наводил, даже я поверила… А когда стала, как в отряде привыкла, глаза этим «фрицам» отводить, так они и спеклись – иллюзия!
Серега ничего не понимал.
– Какая еще иллюзия? Кто спекся?
– Ты, сержант, по жизни такой тупой или только сейчас прикидываешься?
– А ты не обзывайся, а толком говори! – обиделся Серега.
– Если хочешь хотя б в младшие лейтенанты выбиться, головой надо думать, – нахально бросила она. – Ты у нас везунчик, так ведь?
– Мне-то откуда знать?
– Правильно, откуда тебе знать, ты ведь не маг. Вот сейчас, когда ты горел, а я тебя того, с ног сбила да тушила, я в тебя заглянула. Сила в тебе есть, сержант, только ты сам про это не знаешь. Сила не простая, она, видать, ничего иного не может, как житуху твою спасать, когда судьба на хвост садится. Обычно-то она глубоко зарыта, так глубоко, что никто и не догадается. Или… один-то, похоже, догадался.
– Это кто же? – ничего умнее у Сереги не получалось.
– Ты совсем дурак или как? Тот, кто нас сюда отправил! Генерал твой!
– На измену тебя прошибло, ведьма?! – вырвалось у сержанта. – Слышали, знаем! Кидала нам фашня листовочки всякие, мол, политрук – твой враг, он стреляет тебе в спину!
– Не, точно, дурак, – вздохнула заклинательница. – Выживальщик хренов. Совсем удача глаза застила, последнюю соображалку отшибла? Откуда этот жар, что чуть тебя не спалил?
– Мне-то почем знать? – слабо отбивался Серега. – Ты волшебничать умеешь, ты и смотри. А меня чего спрашивать?
– А ты что же, ничего не почувствовал? – подозрительно спросила она. – Не увидел, откуда прикатило?
– Не, с чего ради? И раньше никогда ничего не видел! И хватит плести, что я какой-то там… какой-то… везло мне просто, поняла? Просто везло! Иначе, будь ты права, так давным-давно забрали б меня и куда-нибудь к фрицам в тыл бы закинули, коль я такой выживальщик!
– Надо же, – ехидно изумилась ведьма, – никак мозги прорезались! И откуда что взялось-то вдруг? Ну, любезник, а дальше как, сам догадаешься? Именно что взяли б тебя, обнаружь любой фронтовой маг такую особенность, взяли б и в разведгруппу, радистом.
– Откуда знаешь?
– Видела, – отрезала Венера. – Забрасывали их к нам, да фрицы тоже не лыком шиты, почти всех повязали. Двое только до нашего отряда и добрались… Ну, спасли, спрятали, все такое. Вот и знаю. Ох и пригодился б им такой везунчик, как ты, ох, и пригодился бы!
– Ну и что? К нам-то это какое отношение имеет?
– А самое прямое. Ты при штабе все время крутился, тут магов – до хренища. А ни один ничего не заметил, не заподозрил. Сила твоя укрыта, что верно, то верно, да только это я говорю, не маг столичный, в академиях обучавшийся. Но генерал-то ваш… – Венера поежилась. – Страх один, а не генерал! Кощей Бессмертный, да и только!
– Ты язык-то придержи!
– Не вскидывайся, не вскидывайся. Не убудет с твоего генерала. Тем более что это он, говорю ж тебе, нас прикончить хотел.
– Не докажешь.
Венера вздохнула.
– Не докажу.
– Ну, так и помалкивай тогда.
Заклинательница послушно замолчала.
– Э-э… Венера?
– Да?
– А дальше-то нам что делать?
– Ты мне молчать велел, товарищ старший сержант, вот я и молчу.
– Хорош, а? – с тоской попросил Серега. – Что делать-то будем? Задание выполнять-то надо?
– Если хочешь задание выполнить, – с убийственным спокойствием сказала Венера, – задание генерала своего, так ничего делать тебе и не нужно. И мне тоже. Нужно, чтобы они нас убили, вот и все. Тогда тут рванет так, что ничего не останется.
– Врешь ты все! Не мог товарищ генерал такого нам приказать! – в отчаянии возмутился Серега. – Не приказывают у нас с собой кончать! Не приказывают – и все тут!
– Ну, не веришь – значит, не верь! – прошипела Венера. – Да только по-иному-то не выходит.
Серега замолчал. Мысли путались. Нет, конечно, всякое на войне случалось, всякое повидал, и как ребята со связками гранат под фрицевские танки бросались, и как раненые себя подрывали, чтобы только в плен не сдаваться, и как амбразуры собой закрывали; а в газетах читал, как летчики подбитые машины на таран вели, хотя могли бы спастись, с парашютом выпрыгнуть…
Но никто никогда не отдавал приказа, иди, мол, солдат Петров, с гранатой и взорвись вместе с танком. «Уничтожить любой ценой» – это да. Это он сам сколько раз слышал.
Но чтобы посылать именно с тем, чтобы человек сам бы взорвался, – не было такого. Даже в сорок первом. Были задания опаснейшие, были гибельные. Были такие, что никто с них не возвращался.
Но никогда смертников никто не посылал. Словно запрет какой-то действовал.
Про самураев, припомнил Серега, такое и верно рассказывали. Даже в кино показывали – в фильме «Победа на Халхин-Голе». Его Серега еще до войны видел, в память запало накрепко.
«Значит, моя очередь теперь?» – отрешенно подумал он. Подумал именно отрешенно, словно не с ним все это творилось, а с кем-то на белом экране, а сам он сидит, лузгая семки, сдвинув кепку-малокозырку на затылок, и смотрит новое кино, цветное и звуковое. «Форсирование Днепра»…
– Ничего я тебе не докажу, – говорила тем временем Венера. – И верить мне не призываю уже, вижу, не пронять тебя. Но и дóхнуть тут просто так, без пользы…
– Как это «без пользы»? – тихо сказал Серега. – Как это «без пользы»? Сама ж сказала, снесет оборону у фрицев. Оборону снесет, наши пойдут, наконец, за Днепр. Кровью не умывшись. Не как у Букрина…
Ведьма глядела на него, криво усмехаясь.
– Нельзя мне умирать, – резко сказала она. – Дел у меня еще много. Я живая куда больше пользы принесу, чем мертвая. Я тебе не граната – швырнул, взорвалась, если надо – кидай следующую. Я умереть за Родину могу, но по своей собственной воле. Такой вот у меня заскок, сержант.
– На войне идешь и приказ выполняешь, – прежним голосом сказал Серега. – Бывает, что и умереть надо. Двум смертям не бывать…
