— Зашибись относится… — усмехнулся я. — Например, есть такой крендель Вышнеградский — министр финансов, по сути премьер…
— Нда… это я погорячился! — рассмеялся Николай. — Уел, старый черт, уел! Но ты не забыл — а на хрена Димычу весь этот геморрой с точки зрения бизнеса? Это же бред полный! Провести строительство новых крытых эллингов, мартенов, перестроить цеха, поменять станочный парк — и это всё за свой счёт!!! А потом отдать в казну? Не наварив бабла путём постройки броненосцев и дредноутов? А если он захочет отбить вложения, то завязнет там лет на «дцать» и по самое не балуйся! Или разорится на хрен на таком «меценатстве». Оно ему надо?
— Нам это надо! Государству это надо! Лучший вариант — поставить Димку наёмным управляющим на время перестройки… Вся модернизация и «капиталка» — за счёт казны.
— Толково… — кажется Николай все-таки проникся идеей.
— А вот в помощь Димке и дадим твоего любимца, да и я еще добавлю…
— Эх, ладно! — Ники махнул рукой. — Батюшка, конечно, рвать и метать будет, но Димке я генеральство вырву. Надо будет — с кровью, но без чина ему никак…
— Генеральство это хорошо! Только на какую должность ты его хочешь посадить?
— А вот это ты сам и придумывай, твоё ведь ведомство, как ты говоришь! Так что жду теперь от тебя плана модернизации и должностных назначений. Пробивать проект через «отца» буду сам. Уже наслышан о ваших баталиях местного значения.
Можно немного расслабиться. Верфями и заводами морского ведомства займётся единственный человек, которому это по силам.
Я улыбнулся и, откинувшись в кресле, положил ногу на ногу.
— Наливай! — эх, печень моя, печень…
Рассказывает Дмитрий Политов (Александр Рукавишников)
Цесаревич прогулял-прогостил у меня целых пять дней, вызвав жуткую ажитацию среди местной публики и глубочайшее удивление среди своих соратников. Первые никак не могли понять — чем наследник российского престола так заинтересовался. Но в целом склонялись к мысли, что цесаревич изучает придуманные мной технические новинки. И отчасти они были правы. Соратники же просто терялись в догадках, почему их патрон вдруг проникся столь глубокими дружескими чувствами к совершенно незнакомому человеку.
Но все хорошее когда-нибудь проходит. Вот и нас растащили опомнившиеся царедворцы, скромно напомнив Николаю, что в России, кроме Нижнего Новгорода существуют и другие города, требующие посещения.
Расстались мы довольно легко — потому как планировали встретиться в Питере уже через неделю. Мне надо было уладить множество дел, а Ники — посетить Владимир и Москву. А запланировали мы общее собрание всех «вселенцев», чтобы познакомиться лично и обсудить глобальные стратегические планы и наши роли в них.
Питер встретил меня и Горегляда промозглой оттепелью, больше подходящей ноябрю, а не январю. По всему маршруту следования от Нижнего до столицы трещали двадцатиградусные морозы, а здесь хлюпал под ногами жидкий снег. Афанасий первый раз был в Санкт-Петербурге. Причем вообще первый раз — в прошлой жизни он тоже не посещал этот город. А я уже много раз бывал здесь по коммерческим делам и с удовольствием показал Горегляду местные достопримечательности, благо располагались они достаточно компактно.
А вечерком мы пошли на жутко конспиративную встречу с коллегами-внедренцами. Первоначально она планировалась в недавно открытом, еще и года не прошло, но уже ставшем модным среди высокопоставленных персон, ресторане «Cubat». Но потом старики-разбойники, Петрович с Альбертычем, решили поиграть в штирлицов и, из соображений секретности, перенесли «тайную вечерю» во дворец Великого Князя Алексея, находящийся на набережной Мойки. Ну, может и к лучшему. Потому как я уже посещал тот французский ресторан в один из прошлых визитов, и мне там не очень понравилось из-за кричащей помпезности и высокомерных гостей. Да и французская кухня мне, в большинстве своем, «не шла».
Для входа на территорию дворца нам были назначены не парадные двери, а парковые ворота. Перед калиткой топтался бородатый привратник, который, поинтересовавшись нашими именами, передал нас стоящему на подхвате атаманцу. Внешнее кольцо охраны состояло из людей генерал-адмирала, а внутреннее — из свиты цесаревича. Атаманец, хоть и видел меня в Нижнем Новгороде, спросил пароль. Я сказал — все тот же, про славянский шкаф. Старательно проговорив отзыв про кровать и тумбочку, казак проводил нас в отдельно стоящее посреди парка строение, то ли оранжерею, то ли зимний сад. В обширном застекленном помещении можно было смело устраивать среди фикусов (а может рододендронов, я не специалист по ботанике) маневры пехотной роты. Но в данный момент там находилось всего три человека. Все они топтались у длинного стола с выпивкой и закуской. Двоих из них я уже знал — Великий князь Павел, реципиент Григория Романова и корнет Лейб-гвардии Гусарского полка фон Шенк, реципиент Дорофеева. А вот третий человек, высокий сутуловатый мужчина лет тридцати пяти, в мундире пехотного капитана, был мне незнаком.
Шенк, увидев нас, радостно заржал, Павел вежливо улыбнулся, а капитан смотрел точно на меня и молчал. И взгляд его был… выжидательным что-ли. Догадка молнией пронеслась в моей голове. Неужели?..
— Деда? — робко спросил я.
Шенк, зараза, заржал еще громче, а капитан шагнул ко мне и крепко обнял.
— Узнал, пострел, узнал… — тиская меня в объятиях, бормотал прямо в ухо мой дед.
Меня даже на слезу пробило, так я обрадовался. Горегляд и Романов тактично отошли в сторону, обмениваясь рукопожатием и формальными приветствиями, рядом балагурил чертов Шенк, а мы с дедом просто стояли и смотрели друг на друга, просто стараясь… узнать? Нет! Скорее заново запомнить… Несколько затянувшуюся сцену встречи прервало появление Николая и высокого бородатого мужика в адмиральском мундире. Если это Сережка Платов в теле великого князя Алексея, то семь пудов мяса августейшая особа еще не нагуляла, остановившись пока на пяти. А такой вес, в сочетании с гвардейским росточком в 185 сантиметров, делал фигуру адмирала скорее худой.
— А вот и мы! — громогласно крикнул с порога Николай. — Здорово, современники!
— И тебе не хворать, — тихо сказал дед. — Это что же ты тут устроил, твое высочество?
— В смысле? — оторопел Ники.
— Тебе, понимаешь, страну доверили, а ты… — дед откровенно прикалывался, и Ники все-таки понял это.
— Э-э-э-э… Владимир Альбертыч, если не ошибаюсь? — улыбнувшись, спросил мой друг.
— Он самый, Олежек, он самый! — тоже улыбнувшись, кивнул дед. — Ну, ладно, раз уж все в сборе, давайте быстренько представим друг другу незнакомцев и к столу!
