— Ты что молчишь?
— Думаю.
— Ах, думаешь, и о чем, если не секрет?
— О времени и о себе.
— Ой, совсем как в романах. Он размышлял о смысле жизни, а она, отвергнув его, бросилась под поезд и лишь косынка, упавшая с её плеча, и влетевшая в окошко машиниста, мешала тому найти ручку тормоза, — она весело и в тоже время как-то нервно засмеялась. Я посмотрел на неё, с нежностью и печалью. Я чувствовал, что я теряю её. Время неумолимо уходило, отдаляя нас, друг от друга. На душе было тошно, и я, стараясь быть спокойным, произнес:
— Ладно, проехали, что делать будем? — спросил я Леру.
— В каком плане?
— В прямом.
— Наверное, прощаться, — тихо сказала она, став вдруг сразу серьезной.
Я обнял её и нежно поцеловал, как не делал этого никогда раньше. Я понимал, что теряю её, но ничего сделать не мог, а возможно и не хотел. Слова стали ненужными и пустыми, а я вдруг почувствовал, как по Лериным щекам потекли слезы. Я почувствовал их соленый привкус, и от этого вдруг защемило сердце и стало грустно и больно, и я вдруг подумал, — какой же я дурак. Все что сейчас между нами это в последний раз и видимся мы тоже в последний раз и говорим и целуемся. И все что говорила она о наших чувствах и взаимоотношениях, все это ерунда, пустой звук, ведь если есть на свете любовь, то ведь с чего-то она начинается? Может именно вот так, когда кажется, что все слова сказаны, и говорить больше не о чем, вдруг начинаешь понимать, что ты теряешь самого дорого и любимого для тебя человека и именно тогда осознаешь, скорее не умом, а сердцем, что он рядом с тобой. Тот, без которого ты не можешь прожить ни дня, забываешь обо всем на свете и постоянно думаешь только о нем. Неужели это то самое чувство, о котором только что говорила Лера, наконец-то вошло в мое сердце, а я как слепец, сидел и не видел, что оно рядом? Любовь, расправив, наконец, крылья, захлестнула мое сердце и открыла глаза. Рядом со мной на скамейке сидела Лера. Она молчала, и как мне показалось, затаила дыхание, ожидая, что я скажу — прощай, — и мир закроет для неё свои двери, и мы разбежимся в разные стороны.
— Выйдешь за меня замуж? — спокойно, но решительно произнес я.
— Конечно, выйду, — и мы обнялись, понимая, что все сказанное до этого не имело ровным счетом никакого смысла, потому что на самом деле к нам пришла Любовь.
Мы сидели на скамейке и целовались и говорили друг другу слова, которые говорят влюбленные всего мира друг другу. Я видел, как мимо нас проходили прохожие и возможно по-хорошему завидуют нам, молодым и счастливым, у которых вся жизнь была впереди.
Когда мы подошли к дому, в котором жила Лера, часы показывали почти час ночи. Я подумал, — предки с ума сходят, где я. Мы поднялись на второй этаж, Лера открыла дверь своим ключом и вошла в коридор, держа меня за руку. В комнатах горел свет и поворот ключа в замке, а затем скрип двери, сразу вызвал оживление в квартире. Как только мы оказались в коридоре, сразу перед нами возникли фигуры Лериных родителей, которые стояли, поддерживая друг друга. Лерин отец хмуро смотрел на нас обоих. Суровый взгляд ничего хорошего не предвещал, впрочем, этого следовало ожидать.
— Лера в чем дело, почему так поздно? Если я не ошибаюсь, второй час ночи, а мы завтра улетаем в час дня? — спокойным, но решительным тоном произнес Лерин отец.
— Папа, это Алеша. Он сделал мне предложение, и мы решили пожениться.
Лерина мама слегка подалась назад и, понимая, что она может упасть, Лерин отец подхватил её, а я машинально подставил стул, который стоял в прихожей.
— Однако ситуация, — подумал я, — интересно, что будет дальше?
— Извини, как ты сказала, Алеша сделал тебе предложение, и вы решили пожениться? Можно тебя дорогая на конфиденциальный разговор.
— Нет папа, я хочу, что бы ты разговаривал со мной при Алексее.
— Хорошо, при Алексее, так при Алексее. Можно тебя спросить, как давно вы решили пожениться?
— Недавно, точнее час назад.
— Понятно, а давно ли вы знакомы?
— Почти два года.
— Значит это именно тот самый Алексей, о котором ты нам с мамой не раз рассказывала, но так и не соизволила познакомить, не так ли?
— Совершенно верно.
— Но тогда объясни, пожалуйста, если ты знакома с ним столько времени, то почему нужно было все это делать в последний день перед нашим отъездом?
— Так вышло, — тихо ответила она, потупя взор.
— Что значит, так вышло? Ты хоть понимаешь, что я ничего не могу сделать. Ни отменить командировку, ни сдать билеты, как вообще ты все представляешь?
— Не знаю. Я знаю только что мы, любим друг друга, — и Лера, заплакав, уткнулась мне в грудь.
Лерина мама, наконец, пришла в себя и, взглянув на нас, произнесла:
— Алеша, а вы то хоть о чем думали, когда решили сделать Лере предложение, или она вам ничего не говорила, что мы завтра уезжаем?
— Нет, я знал что вы уезжаете, но, — я не знал что сказать, как объяснить, да и навряд ли это имело сейчас какой-то смысл. Я вдруг представил себя на их месте и подумал, — ну вот и кончилась спокойная жизнь. Как легко разрушить тот хрупкий мир благополучия и спокойствия. Даже чувства, самые светлые и чистые, порой вторгаются в жизнь окружающих волнением и вводят их в водоворот эмоций и жизненных неурядиц.
— Но решили иначе, я правильно вас понял? — произнес Лерин отец.
— Да.
— Ну и что же вы собираетесь теперь делать?
— Расписаться.
— Угу, значит расписаться. Простите, а вы не считаете возможным, хотя бы для приличия попросить руки моей дочери? — Лерин отец впервые за время разговора, слегка повысил голос.
— Извините, я прекрасно понимаю ваши чувства по отношению ко мне, но поверьте, я совсем не хотел вас обидеть и уж тем более оскорбить. Просто так получилось, что мы спонтанно объяснились друг другу в любви, накануне вашего отъезда. Поэтому я и не смог с вами познакомиться
— В ваших словах есть доля истины и правдоподобия, поэтому, — он взглянул на жену и уже более спокойным голосом, произнес, — знаете что, давайте пройдем на кухню, попьем чаю и поговорим за столом.
— Простите, можно мне только вначале позвонить родителям и предупредить, что я задержусь?
— Да конечно, телефон вот здесь, — и он указал на трюмо, которое стояло в коридоре.
Я позвонил домой и, не вдаваясь в подробности, сказал отцу, который по привычке первым взял трубку, чтобы меня по возможности не ждали, поскольку я задержусь и, скорее всего до утра. Положив трубку, я вошел в кухню. Лерина мама уже разливала чай и, обращаясь к дочери, произнесла:
