Когда раздался финальный свисток и Уругвай поднял Кубок, все еще стояла тишина. Мой отец не мог выйти на работу неделю. Один парень, который жил выше на холме, бросился под автобус, он не мог пережить такое. Рио замер. У целой страны был шок. Мы от него так никогда и не оправились. Может, мы ожидали слишком многого, может, политики договорились до того, что это была уже не просто игра в футбол, а сама Бразилия. Те люди, что стояли на стадионе… Знаете, как они себя называли? «Оставшиеся в живых». И это правильно. Но настоящая боль была не в том, что мы проиграли чемпионат, а в осознании, что, возможно, мы не столь велики, как думали о себе. Даже в нашей хибаре, в Морру-ду-Паван, когда слушали радиоприемник, присоединенный к фонарному столбу с металлическим бочонком в качестве усилителя, мы все еще считали себя частью великого будущего. Может, мы вовсе не были страной будущего, предметом всеобщего восхищения и зависти, а лишь очередной южноамериканской банановой республикой, которая расхаживает горделиво, как бойцовый петух с золотыми перьями, но никто ее не воспринимает всерьез. Француз де Голль как-то раз сказал: «Бразилия – несерьезная страна». После Рокового финала мы ему поверили.
Разумеется, мы искали козлов отпущения. Мы всегда так делаем. И вся ненависть обрушилась на Барбозу. Последняя линия защиты, от которой зависела вся страна. Это он опустил Бразилию, и Бразилия никогда ему этого не забудет. Он сыграл за сборную еще всего лишь раз, а потом отказался от футбола, от своих друзей по команде, перестал появляться в обществе и вообще сгинул. Бразилия устроила ему пятьдесят лет ада. Столько не дают даже за убийство.
* * *
– Это будет шоу в формате телесуда, – сказала Марселина.
В эту пятницу мозговой штурм состоялся в конференц-зале Адриану, стеклянном кубе с названиями самых крупных и нашумевших хитов, оставивших след на экваториальной полосе. Среди них была и парочка проектов Марселины. Везде специально раскиданы игрушки и новые головоломки для стимулирования креативности. На прошлой неделе это была «Зарядка для мозгов» для «Плейстейшен», на этой неделе – листы бумаги и книга под названием «Оригами для взрослых». По всей Руа Мунис Баретто этот кабинет звали «Сауной», и он действительно славился плохим кондиционированием, но пот, который сейчас градом катился по бокам Марселины, не походил на тепличный. Он напоминал пот роды, ведь стеклянная комната была такой же ареной боевых искусств, как любой круг в капоэйре. Марселина знала, что ей пригодится все ее жейту, вся малисия, чтобы перетанцевать врагов. «Помоги мне, Богоматерь Дорогостоящих Проектов».
– Мы его выследим, доставим в студию на суд бразильского народа. Мы представим доказательства, причем и «за», и «против», он ведь имеет право на справедливое судебное разбирательство.
Настолько справедливое, как мы того захотим. Можно пригласить настоящего судью председательствовать. Или Пеле. А потом зрители решат, простить его или нет.
Стеклянные столы в стеклянной комнате образовывали четырехугольник, чтобы было демократично и удобно общаться. Правда, Адриану и Черная Птичка, сегодня вся в образе Одри Хепбёрн, сидели на той стороне четырехугольника, что дальше всего от солнца. Лизандра и ее команда – справа от Марселины, всякие важные начальники – слева. Держи своих врагов в поле периферического зрения, но нельзя, чтобы они заметили, как ты смотришь на них, это глупо. Напротив сидел Арлинду Пернамбукану из отдела развлекательных программ, он был уже слишком стар, чтобы дрочить на журналы со знаменитостями и вообще обращать внимание на баб, но, тем не менее, имел феноменальный коэффициент успеха. Но он не участвовал в жогу. В роде только Лизандра и Марселина.
– И что произойдет, если он виновен? – спросил Адриану.
– Мы заставим его принести извинения в прямом эфире.
Директор поморщился. Но это нормально. Его гримаса означала: раболепство на телеэкране, удовольствие от вины. Позор TV. Ему это нравилось.
– А он хоть жив, вообще?
– Я проверяю по архивам, – сказал Селсу, который занимался для Марселины сбором материалов и стал новым членом ее альтернативной семьи.
Он был пугающе умен, открыто амбициозен, всегда приходил раньше Марселины, а уходил позже. Марселина не сомневалась, что в один прекрасный день он потянется за ее короной, но не сегодня, когда в ее яичниках снова светится радость – жар идеи, который разгорается из ниоткуда, столь совершенный и полный, будто бы в его основании выгравировано «Сделано на небесах». Марселина думала, что навеки утратила эту радость и теперь может лишь мельком увидеть ее в закатах на Ботафогу, в сиянии и смехе улиц Копа, глядя на них из садика на крыше. «Я вернулась», – подумала она.
– Можно сделать его поиски частью программы, – сказал Адриану.
«Он вносит предложения, – заметила Марселина. Пытается присвоить проект себе». Возможно, все получится. Получится.
– Он, наверное, уже совсем старик, – вставила Черная Птичка.
– Восемьдесят пять лет, – тут же откликнулся Селсу.
– Интересная идея, но разве в духе Четвертого канала подвергать пожилого человека насмешкам и унижению? Пелоринью[106] на телеэкране?
Да, хочется завопить Марселине. Четвертый канал это не более чем позорный столб, каленое железо. Именно это нравится нам больше всего – страдания других, паноптикум. Покажите нам пытки и безумие, покажите нам публичные вскрытия и отвращение, покажите, как девушки раздеваются на телеэкране. Мы – похотливое зверье. Радость открытого унижения знакома еще с восемнадцатого века. Если бы сейчас проводили публичные казни, то Четвертый канал показывал бы их в прайм-тайм, и рейтинги били бы все рекорды.
– Это шанс для нас покончить с тем, что до сих пор мучает бразильцев уже пятьдесят лет. Да, с тех пор мы побеждали, но не тогда, когда это действительно было важно, на нашей собственной земле, на нашем собственном стадионе, перед лицом нашего собственного народа.
Адриану кивнул. Лизандра сложила оригами – два красных трахающихся кролика. Помахала ими на краю поля зрения Марселины.
– Нет, мне нравится, – объявил программный директор. – Остро, шумно, вызывает споры. Проведем смс-голосование, виновен или нет. Абсолютно в стиле Четвертого канала. ТЧН.
То, что надо, догадалась Марселина.
– У нас всегда хорошо идут шоу, где есть целый список участников, – сказала Черная Птичка, склонив голову на один градус в сторону Лизандры. – Что-нибудь типа «Самые великие игроки сборной» вызвало бы интерес зрителей.
Селсу сложил оригами в виде зеленого пениса и стал медленно поднимать его в сторону Лизандры.
