Дорога петляла по лесу, бросалась то вниз, то вверх. В некоторых местах до деревьев — рукой подать, огонь откроют — ахнуть не успеешь.
— Внимание! — Петров что-то услышал, насторожился.
Защелкали предохранители, патроны в патронники дослали все, выезжая из части. Здесь — не шутки.
Что происходит — стало понятно парой десятков метров дальше по дороге. Они выскочили на верхнюю точку холма, дальше была ложбина — и в этой ложбине попыхивал солярным дымком такой же «Выстрел», а рядом притулился зеленый полноприводный АМО. На «Выстреле» у пулемета дежурил казак. Стоявшие у машин казаки целились в них — тоже услышали, но как только увидели «Егерь», оружие опустили.
— Чебак, — сказал сотник сидящему за рулем старшему уряднику, — на месте стой. Бдительность не терять, может, это ряженые.
Это тут бдительность теряют, а как на Восток в командировку скатаешься — всех и вся будешь подозревать.
— Понял.
— Бдительность не терять, — повторил строго сотник, — если что, уходишь за скат, и оттуда начинаете работать.
— Есть.
Сотник вышел из машины. Поудобнее перехватил автомат, не торопясь, приглядываясь, пошел вперед.
— Здорово дневали, казаки! — поприветствовал он по-свойски стоящих у машины.
— И вам здравия, господин сотник, — раздалось нестройное…
— Старший кто?
Невысокий хорунжий шагнул вперед.
— Хорунжий Суздальский. Кубанское.
Понятно, соседи…
— Сотник Велехов. Донское. Сломались, что ли?
— Никак нет.
— А что?
— Да нычку нашли, господин сотник. Опять спирт[39], тонны три, и стволы. Вывозить надо.
— Не ваш же вроде сектор?
— Наш — не наш. Информация поступила — на реализацию сходили. Если бы через штаб, как положено, — тут этого спирта уже не было бы.
Ага, и еще спирт найденный государство за хорошие деньги принимает. Зачем соседям информацию отдавать?
— Оно так. Сходим?
Хорунжий зачем-то взглянул на часы.
— Зараз можно…
Сотник повернулся к машине, сделал знак рукой — «нормально»…
Идти было непросто — от дороги местность уходила вверх так резко, что приходилось карабкаться, цепляясь за кусты. Почва тоже была большей частью песчаная, нормальной опоры ногам не дающая.
Круча уступила место ровной местности.
— Господин сотник…
— Да?
— Видите?
Велехов проследил за пальцем хорунжего, примерно прикинул. Кора дерева повреждена, вроде цепляли сюда что-то. Но не растяжку же…
— Растяжка?
— Никак нет. Тут лебедку крепили, вот кора и повредилась. Из проезжающих — кто будет так, как мы, в гору карабкаться? И не наткнется никто, по крайней мере, случайно. А так — машину под горку подогнал, лебедку переносную зацепил за дерево — она тут в схроне была вместе со всем, — и все. Надо — спускай спирт в машину, надо — поднимай из машины и ныкай. Такая лебедка до пятисот килограммов зараз тянет. Мы, считай, по этому повреждению на коре схрон и нашли.
— Ясно…
Схрон был всего шагах в двадцати от обрыва. Нечто вроде крытой землянки с хорошо замаскированным входом. Можно что угодно хранить. Или даже кого угодно — если людей через границу переправляешь. Сейчас вход в землянку был разрыт, а рядом стояли три казака с автоматами и…
Га… да никак баба…
Баба стояла над ямой и что-то писала, видимо, протокол, а казаки молча стояли рядом.
Не обращая внимания ни на казаков, ни на бабу, сотник подошел к расстеленной на земле плащ-палатке, взглянул. Шесть стволов. Все — германские, фирмы «Эрма», но под наш калибр 6,5 — не казацкий, а пехотный. Все — новенькие, в заводской смазке еще, на одном из автоматов — цейссовский оптический прицел. Недешевое оружие. И не гражданское, самое что ни на есть армейское, не уступающее тому, что у казаков.
— Что, шесть стволов тут было? — спросил Велехов, обращаясь к казакам.
— Так точно, господин сотник. Бывает и больше.
Сотник присвистнул.
— Не мешайте мне!
Не обращая внимания на раздраженный женский голос, сотник встал на колени у входа в нору, начал ощупывать пальцами землю, пытаясь понять, насколько она утоптана и как долго пользовались схроном.
— Вы кто такой вообще?!
Сотник убедился, что схроном пользовались изрядно, вся земля утоптана на входе, как асфальт. Потом неторопливо встал на ноги, отряхнул форменные шаровары.
— Сударыня, тот же самый вопрос я могу задать и вам. Кто вы такая и что вы тут делаете?
— Я Эмилия Кристич, майор таможенной службы Польши! — возмущенно, с вызовом проговорила женщина.
О как! Аж Польши…
— А я сотник Донского казачьего войска Петр Михеевич Велехов. В Висленском крае, — название «Висленский край» сотник выделил голосом нарочно, — нахожусь в служебной командировке от Донского казачьего войска.
Слова «Висленский край» вызвали ожидаемую реакцию — женщину всю передернуло, она пошла красными пятнами, но оглянулась на стоящих рядом казаков, на хорунжего, с интересом наблюдающего за всем этим, и ничего говорить не стала.
— Как бы то ни было — вы мешаете составлять мне протокол изъятия контрабанды! Отойдите от ямы, вы все следы затопчете!
— Да тут уж как стадо слонов пробежало. Ладно, ладно, не буду мешать…
Вместе с хорунжим пошли обратно, к машинам.
— И не совестно вам, казакам, бабе подчиняться?! — спросил сотник.
— Так мы ей и не подчиняемся, господин сотник, — ядовито ответил Суздальский, — это прикомандированный таможенный офицер из вашего сектора.
Сотник чуть не выпустил из рук ветку, за которую держался, — если бы выпустил, так бы и полетел кувырком на дорогу. С чувством выругался последними словами…
— Что такой смурной, командир? — спросил Чебак.
— Неважно. За дорогой смотри…
Лес кончился, остались только засеянные рожью и хмелем поля, перемежаемые перелесками. Местность по-прежнему была холмистая, дорога ныряла то вверх, то вниз.
Навстречу попался еще один «Выстрел» — видимо, бронетранспортеров тут не было, казаки ездили только на таких машинах. Оно и правильно — топлива процентов на тридцать жрет меньше, несмотря на то что двигатель — такой же, как у легкого бэтра. Казаки, сидевшие не на броне, а за открытыми люками, помахали руками, Велехов и остальные помахали им в ответ.
Проехали деревню — аккуратную, с замощенными брусчаткой тротуарами. Деревня как деревня — небольшая, богатая, около некоторых домов стоят маленькие трактора, около всех — машины, причем в основном новые, германо-римские — граница рядом. Пара вездеходов «Штайр», австро-венгерских, на остальной территории Империи почти не встречающихся. Неспешно фланирующая улицами домашняя птица, гуси на маленьком пруду.
Поражало другое. Все, кто был в это время на улице, все, даже дети, прекращали делать то, что они делали, и провожали казачий внедорожник взглядами, в которых доброты не было совсем. Все, от мала до велика…
— Попали мы, командир… — снова не сдержал язык за зубами Певцов.
Сотник думал — и не мог понять. Что им надо? Ну, ладно, они контрабанду через границу прут — мы их ловим. Но откуда такая ненависть? Он бывал на границе с Японией, там тоже контрабанду прут, но такого, чтобы китайцы их ненавидели, — не было. Попался — попался, надо отвечать. Не попался — не попался. А этим что надо? Неподлеглость[40] Польши? И что это даст, эта самая неподлеглость? Вот, приграничная полоса — целиком на контрабанде живет. А как неподлеглость будет — так кому понадобится вся эта контрабанда?!
А с Краковом что делать? Это польская земля, она в составе Австро-Венгрии. Ну, будет неподлеглая Польша — что, за Краков воевать? Так австро-венгры только этого и ждут, Польшу они с большой радостью в свой состав целиком включат.
Бля…
Сотник прозевал момент, когда прилетела первая пуля, он задумался и сам потерял бдительность. Только через секунду он понял, что означает резкий звук и пробитая пулей дыра в стекле, как раз с его стороны. Но тело действовало уже «на автомате».
Сидевший за рулем Чебак пригнулся к рулю и что есть силы дал по газам, так что машина буквально прыгнула вперед. Вот что значит боевой опыт — дилетанты в таком случае обычно давят на тормоз до упора.
— К бою!
То ли показалось — за ревом мотора не расслышать, то ли и в самом деле — пролетела еще одна пуля, но на этот раз с машиной казаков она разминулась…
Внедорожник ввалился в поворот, нехорошо ввалился — с левой стороны колеса разгрузились, поднялись в воздух, попадись камень на пути — перевернулись бы на хрен. Если бы встречная машина — то сами бы угробились и людей угробили. Но нет — «Егерь» устоял на траектории, и встречных машин не было.
— Стоять!
Чебак резко ушел влево, затормозил. Всех качнуло вперед.
