телеграфный ввод. Передатчик телефонный был самой проблемной часть. Приёмник УС-4 являлся восьмиламповым супергетеродином на одном типе металлических ламп 6К7. Мог принимать модулированные и немодулированные колебания. Он имел автоматическую и ручную регулировку громкости и кнопочный переключатель диапазонов.
Приёмник был рассчитан наработу до 10 часов, и к нему, кроме веса, претензий не было, что же касается передатчика, то он эксплуатировался на кратковременных режимах. Например, 5 минут осуществлялась передача, и потом 10 минут перерыв. При этом запрещалось вести непрерывную передачу дольше 15 минут.
Всё это было громоздко и неудобно. СССР не хватало качественных образцов военной техники, производственных мощностей для массового выпуска, а самое главное ещё и понимания со стороны высшего командного состава РККА и наркомата Обороны о важности роли качественной радиосвязи в современной войне. Брехт точно помнил, что читал про бои на Халхин-Голе и там, у японцев, в каждом самолёте была рация, а у нас их не было вообще, буквально перед этим по армии вышел приказ снять все радиостанции с самолётов. Может, и не зря врагов народа искали и расстреливали, такой приказ только враг и мог отдать. В результате, в Монголии во время боёв, на земле из материи расстилали стрелки, чтобы показать пилоту, куда нужно лететь. В советской истребительной авиации команды отдавались визуальными сигналами — покачиванием крыльями и жестикуляцией, следовательно, в воздушном бою управление группой было затруднено.
Ну, это в той истории, Брехт лишать свои самолёты, как и танки связи не намерен был, наоборот, с появлением новых людей, которые вполне себе способны собирать более продвинутые радиостанции и, опираясь на свой опыт, когда вёл кружок юных радистов во Дворце Пионеров, он решил создать гораздо более компактную и удобную радиостанцию и всю свою технику, вплоть до последнего автомобиля, оснастить до войны в Монголии этими радиостанциями.
Сказать легко. Сели они с Олегом Олеговичем Ракитным — радиолюбителем из Киева и инженером Самойленко и стали копаться в схемах и пытаться их улучшить. Брехт рассказал товарищам о печатных платах и продемонстрировал одну. Это он пытался Уоки-Токи ещё три года назад сделать. Оказалось, что с использованием ламп, а не транзисторов и микросхем аппарат получался приличным. Попытался тогда Брехт пойти проверенным в СССР путём украсть у Штатов образец. Китайцы за деньги достали новейшую штатовскую носимую УКВ радиостанцию SCR-194. Привезли за пять тысяч долларов не одну, а две. Одна, зачем нужна? Хрень. Но всё же легче нашей тридцатикилограммовой. Эта умещалась в небольшом рюкзаке. Вот только было одно но. Для самолётов она не годилась. Радиус действия всего 8 километров. Так и валялись они на складе в части. Тогда руки по переделке не дошли, а потом отправили сначала в Туву, а потом в Испанию. Сейчас достали, разобрали, подумали. Ну, принцип понятен, как увеличить радиус действия тоже понятно. Только при этом вес опять возрастает. Не до тридцати килограмм, но за пятнадцать. Всё дело в питании и дебильной телефонной трубке. Радиостанция в таком виде и для истребителей не годилась. Как себе представить лётчика ведущего бой в истребителе с телефонной трубкой в руках. Нужны наушники в шлеме. И нужен микрофон под подбородком. Качество особого значения не имеет, в бою не песни поют. И не Глинку слушают. Хотя. Командиром и первым пилотом на «Фанере» у него Олег Глинка. Там, в бою воздушном, команды, и чем она короче, тем лучше.
В Испании Брехту приходилось работать с французской УКВ радиостанцией ER-40. Ну, носимой её назвать сложно. Это два приличных ящика, сама радиостанция и ящик с батареями, которые поддерживали напряжение накала строго 4 В даже при довольно прилично разряженной батарее. И ещё плюсом телескопическая антенна почти метр длиной. Одну такую радиостанцию Иван Яковлевич тогда в Испании разобрал и схему перерисовал. Сейчас показал специалистам. Не впечатлились.
Сидели, думали, схемы рисовали. Чего-то родили, и Брехт, под строгими взглядами жены, товарищей отправил восвояси. Дворжецкий обещал за две недели дома всем построить. А Баграмян, что взвод строителей «спат» и «ест» не будэт пока дома киевлянам не построят.
— Всё Катя, больше сегодня никаких гостей. Давай чего-нибудь вкусное вместе приготовим. Вот, пельмени, например. — Чувствуя вину, решил подольститься Иван Яковлевич.
— Пельмени? С одной рукой?! — фыркнула принцесса.
— Точно. Давай вечером всех соберём детёнышей, и будет все вместе, всем нашим колхозом, пельмени лепить, а я буду за переводчика и руководителя. Совместный труд, для моей пользы — он объединяет. — Вспомнил Иван Яковлевич Матроскина из Простоквашино.
Событие девятнадцатое
Брехт, когда узнал, кто руководит авиацией в ОКДВА, даже не усомнился, ни разу, кто возглавит и сам проведёт операцию по перелёту одиннадцати японских самолётов в Москву. Конечно же, Павел Васильевич Рычагов такой шанс блеснуть не упустит.
Вернувшись из Китая, майор Рычагов получил сразу звание комбрига. А за следующие два года дослужится до генерал-лейтенанта авиации. Ну, в реальной истории. Здесь ещё круче взлететь может. Там его арестовали в должности заместителя наркома по ВВС и
(в возрасте 29-ти лет) начальника Главного управления ВВС РККА.
Смелый был человек. В будущем даже улицу в Москве назовут его именем. До поездки на эту улицу в Северном административном округе, возникшую на месте деревни, в которой родился Рычагов, Брехт даже не слышал об этом лётчике. Поехал в школу, ах, да в гимназию, что стоит на этой улице, там его пригласили на торжественное открытие кабинета физики супер-пупер навороченного. Родители детишек скинулись. И это не сарказм. Зависть. В их школе таких родителей не было. В тот день и узнал об этом лётчике и руководителе ВВС. Пришёл домой порылся тогда Иван Яковлевич в интернете и почитал там всякие интересные вещи о будущем генерале. Хреновый был организатор, но…
Смелый был человек. Ляпнул на одном из совещаний, которым руководил сам товарищ Сталин, что …
По порядку. 9 апреля 1941 года проходило совещание Политбюро ЦК ВКП(б), СНК СССР и руководящего состава наркомата обороны во главе со Сталиным, посвящённое вопросам преодоления аварийности и укрепления дисциплины в авиации. Будучи заместителем НКО СССР по авиации и начальником Главного управления ВВС РККА, на вопрос Сталина о причинах высокой аварийности в ВВС, Рычагов резко ответил « … вы заставляете нас летать на гробах!». Правду сказал. Почему Политбюро ЦК ВКП(б) заинтересовалось этой темой? Всё просто. Всплыла попытка Рычагова скрыть от правительства тяжёлую катастрофу 23 января 1941 года при перелёте авиационного полка из Новосибирска через Семипалатинск в Ташкент, в ходе которого «из-за грубого нарушения элементарных правил полёта 3 самолёта разбились, 2 самолёта потерпели аварию, при этом погибли 12 и ранены 4 человека экипажа самолётов».
И
