Афганистана, вроде, время до критики нашего участия в этой гражданской войне ещё есть, и решил, что справлюсь с этим.
— Прорвемся, правда, я конкретно про памятник не думал ещё, но если дадут место, то мобилизую комсомольцев, поеду по цехам…, — начал обещать я.
— Не надо по цехам, зачем? Позову парней, тех, кто воевал, их всяко больше тысячи в городе, думаю, человек пятьдесят из них точно помогут. Надо — и деньгами скинемся. Я уже поговорил с ребятами сегодня некоторыми, — прервал меня Илья.
— Нехило! — признал я солидный мобилизационный ресурс.
— В военкомате был, завтра мне дадут список погибших, с края уже больше четырех тысяч человек было призвано, это они сразу сказали, а вот по погибшим — время надо. И мне бы … какую справку или корочки, чтобы вопросов не было.
— Это решаемо! — сказал я.
В моей голове созревал план.
Решающий для меня и Бейбута понедельник. У Бейбута сегодня финал, в полуфинале он с трудом победил по очкам. Я орал так, болея за друга, что сейчас сиплю. Это плохо — красноречие мне понадобится на совещании в горкоме ВЛКСМ, на котором будет рассматриваться подготовка к празднованию дня рождения ВЛКСМ. По секрету мой новый коллега Пашка сказал, что наши предложения почти все зарубят. И бить будут жестко. Что плохо — совещание небольшого масштаба и позвать туда людей из горкома и крайкома КПСС не получится, не по чину им, да и время поставили неудачное, под самый вечер, в семь часов! А когда прения проводить? А домой потом как добираться? Автобусы до десяти ходят. Одно хорошо — необходимое распоряжение исполком Красноярского горисполкома таки принял, и…
— Комсомольскому проспекту в Красноярске быть! — так торжественно с утра мне заявил Ким, переговорив с кем-то по телефону.
Эко удивил? Это я и сам знаю. Тут я пока ничего не добился. А вот новые конкурсы и мероприятия, которые мы запланировали в рамках празднования дня рождения ВЛКСМ, все под угрозой. Особенное озлобление вызвал конкурс «Комсомольская красавица». Ещё и формата его не знают, а уже заранее против! Причины отказа будут называться нелепые… вроде равноправия мужчин и женщин! Мол, почему только красавица, а не комсомольский красавец? Это вчера мне Пашка по телефону поведал, я специально позвонил ему домой. Ну, уж нет! Конкурс красавцев без меня проводите! Остальные мероприятия также подвергнуты критике, и нейтральные, вроде «конкурса пионерского рисунка», и новые для текущего момента, вроде открытия памятника павшим комсомольцам-интернационалистам, со списком фамилий на гранитной плите.
Ким тоже утром, как услышал от меня новости от Пашки, так засомневался. Тут пока Афганистан освещают по типу: построили ГЭС, завод, увеличили товарооборот, приехали на учёбу студенты из братской республики. Ну, и краешком…— братский народ ведёт неравную борьбу против империалистов, желающих поставить их на колени. Наш директор дал мне ключи от приёмной и официально разрешил пользоваться телефоном, в том числе и межгородом. Чем вчера я и воспользовался, позвонив Светке. Она в Москве сейчас готовится к началу учебного года, уже поступила в МГУ.
Светка с таким энтузиазмом восприняла мои новости, что хотела брать билет на самолёт и лететь помогать мне. Особенно её возмутило противодействие со стороны горкома ВЛКСМ. Ей все мои идеи понравились! Даже конкурс красоты!
Где она живет сейчас — не сказала, но не в общаге — это точно, мне она дала телефон городской. Причем, когда я позвонил на него, такой ровный мужской голос спросил — кто, кого, зачем. И лишь потом ответил, что мне перезвонят. И точно, минут через десять раздался звонок на телефон в приемной Кима и я услышал Светкин голос. Она очень жалела, что не попала на фестиваль по болезни. Про этот звонок я также рассказал Николаю Сергеевичу. Он лишь хмыкнул, но к сведению принял. Полезный дядя и за меня топит. Эх, жаль, со мной на совещание поехать он не может! Дел у него в школе по горло. Отчаливает сегодня наш первый курс на сельхозработы, все, кроме двух афганцев — один уже документы забрал, второй нужен мне здесь.
Пятьдесят не пятьдесят, но двадцать человек «афганцев» в субботу Илья собрал. Собрались в центре города около стадиона «Локомотив». Я произнес речугу про наши инициативы. По моему плану будет построен обелиск памяти погибших за идеалы коммунизма комсомольцев. Я даже место присмотрел под него.
— Ничего, кроме стелы и плиты с именами, мы не успеем сделать в этом году, — рассказывал я. — А вообще, хочу сделать целый комплекс с памятниками и местом для почетного караула. В комсомольцы, опять же, можно там принимать будет ребят.
— Денег на это дадут? — пыхнув папироской, спросил долговязый парень со смешным бобриком на голове. — Главное — материалы, а выбить имена на плите и я смогу, на кладбище работаю, руку набил.
Волосы у него короткие, а макушки две, вот и торчат волосы как два гнезда.
— Игорь, там не одно имя будет же, — сказал другой афганец, без руки и без протеза. — Деньги на это можно у предприятий взять, я вот у себя на «Красмаше» могу вопрос поставить.
— А я на «Тяжмаше», — высказался кто-то из толпы. — Найдем денег, даже если не выделят, через заводы зайдем, сами добавим. Я там комсорг завода!
Я тогда ещё не знал о готовящейся засаде на совещании, и расстались мы на позитивной волне, а вот сейчас размышляю, что было бы неплохо на совещание их всех позвать, в качестве массовки.
— Только пусть в форме придут, — прошу через минуту я Илью.
— Я обзвоню, кого смогу, все же на работе, и к семи в центр ещё — попробуй, доберись. Это надо домой за формой вернуться и потом в центр ехать, — сетует он. — Сделаю по максимуму, но много людей не будет.
— Бери мой мопед, если надо куда заехать, всё лучше, чем автобус ждать, — разрешаю я.
Сам иду к Иринке Моклик, и садимся с ней за тезисы по каждому готовящемуся мероприятию. Она критикует, я пишу доводы в ответ. Ясно, что у моих оппонентов будут свои доводы «против», тем не менее, хоть как-то подготовлюсь!
В обед, нехотя, отрываюсь от дела и еду на финал друга. Половина финалов была вчера, остальные сегодня. Нелепо как-то сделано, лучше уж в выходной. Болельщиков по причине
