жилистого и подвижного. Я дал ему рубль в честь знакомства и предупредил, что лучше нам жить в согласии.
— В месяц ты будешь получать от меня три рубля, как и прочие денщики. Многие вещи я привык делать сам, так что служба твоя не будет тяжелой. Главное, чтобы мы с тобой поладили.
— Можете не сомневаться, вашблагородие, поладим, — тщательно скрывая смущение, заверил Архип.
Как правило, для гусарских полков нижних чинов набирали из жителей Малороссии или южных губерний. Архип родился и вырос под Екатеринославлем*, грамоту не разумел, считал кое-как до десяти, а о таблице умножения не имел никакого представления. Но зато он оказался смелым и четным, а большего и не требовалось. Ну, а чтение и счет — дело наживное. Научим.
По воскресениям я проводил с нижними чинами занятия. Мы учились считать, писать и читать. Раз в неделю они ходили в баню. О зубных щётках никто не слышал, но зубы, на удивление, практически у всех выглядели хорошими. Дело было в простой, но здоровой пищи и отсутствие сладкого. Рядовые гусары получали пятьдесят копеек в месяц и еще несколько копеек на нитки, иголки и различные мелочи. Многие ремесленничали — точили сапоги, кроили ремни, ташки, лядунки, ту или иную одежду, с чего имели некоторый доход.
Каждый из них получал на неделю почти два фунта мяса, хлеб, чай, сахар. Завтракали чаем и хлебом, обедали щами с квашеной капустой и мясом, ужинали гречневой кашей. Что такое десерт, никто не знал. Следуя привычке, кушали обычно группами по три-пять человек, степенно и по очереди зачерпывая ложками суп или кашу из общей миски. Несмотря на повальную безграмотность, выглядели они подтянуто, молодцевато, каждый имел три комплекта формы и прекрасно умел за ней ухаживать. Вообще, внешний вид и умение управлять конем считались важнейшими для гусара. К сожалению, подобное отношение шло во вред боевым навыкам.
Раз или два в неделю я исполнял неутомительные обязанности дежурного по эскадрону, а по вторникам и по четвергам занимался с людьми на манеже — его заменяла обычная утоптанная копытами и сапогами полянка.
Строевые смотры, построения, уход за оружием и амуницией занимали массу времени. Коней чистили два раза в сутки, задавая корм строго по часам. Это была обычная скучная рутина. Но все же, большая часть гусар получала немалое удовольствие, занимаясь с лошадьми, чистя их, задавая корм, седлая и обихаживая. При этом многие напевали песни, имели среди животных любимцев и те, понимая, отвечали несомненной преданностью.
Огневая подготовка могла бы быть более углубленной, но патроны нам выдавали в ограниченном количестве. Так что на стрельбище удавалось выбраться всего два-три раза в месяц. Но зато немало времени гусары посвящали оттачиванию навыка владения холодным оружием. В полку среди офицеров и рядовых находились мастера, которые с саблей показывали настоящие чудеса. К тому же, часть гусар была вооружена пиками. Соответственно, они также постоянно с ними тренировались.
Разведывательное отделение оказалось дружной и лихой командой численностью в двенадцать человек. После нас с Некрасовым, третьим лицом в отделении являлся суровый вахмистр Козлов, орудующий саблей с каким-то феноменальным мастерством. Имя у него оказалось замечательным — Нерон Давыдович. В полку его прозвали Цезарем. Причину такого прозвища Козлов до конца не понимал, но очень им гордился.
Раз в неделю мы с Некрасовым и вахмистром Козловым выводили отделение в разведку. Вот тут приходилось попотеть. Получив от Тельнова то или иное задание, мы должны были добраться до указанного места, провести рекогносцировку, а при необходимости нарисовать и карту. Естественно, разведчики должны были знать, что такое топография, география и умели ориентироваться на месте.
Почти каждый раз против нас выступал взвод из другого эскадрона, и мы соревновались, кто кого первым обнаружит или возьмет в плен.
Несколько раз проходили и учения с пехотой — они решали свои задачи, мы свои, попутно налаживали взаимодействие разных родов войск.
Кобылу по прозвищу Канонада выделил мне полк, а второго коня, статного и внушительного, пришлось покупать на собственные деньги. Шмель, так я его назвал, стоил 240 рублей, и выглядел просто замечательно. Ему очень нравился подсоленный хлеб, так что мы быстро подружились.
В конце сентября, когда похолодало, эскадрон перебрался в казармы Чугуева. Здесь, собравшись воедино, полк приобрел настоящий масштаб и солидность — все же, тысяча сабель — это сила, как не крути.
Разговоры в нашей среде шли самые обычные — служба, возможные повышения, перспективы, кутежи, дамы и все прочее, включая музыку и книги. У многих нашлись интересные увлечения — штабс-ротмистр Самохин из 4-го эскадрона был знаменит тем, что собрал внушительную коллекцию трубок и портсигаров. Он являлся завидным курильщиком и знал о табаке все, что требовалось. Около десятка офицеров неплохо музицировали, играя на различных инструментах. Парочка выписывала научные журналы и интересовалась техническими новинками. Еще один прекрасно знал историю, а другой — свыше десяти языков.
Иногда заходили и серьезные разговоры о судьбах России, но в целом офицерство подобным голову не забивало — наше дело верно служить, а думают пусть генералы и министры.
Человек десять просто плыли по течению, ограничившись пьянками, женщинами и картами. В жизни их ничто более не интересовало, но главное, что при этом они оставались добрыми товарищами.
В пятницу и субботу мы посещали театр, неизменно занимая самые лучшие места. И хотя денег многим не хватало, для гусара сидеть где-нибудь во втором ряду считалось неприемлемым. Часто устраивались пирушки в ресторациях. Кто-то отмечал именины, или очередное звание, или радостное событие. Приходили все, отказываться было нельзя.
Постепенно я освоился и чувствовал себя в полку, как рыба в воде. Товарищи меня приняли, давали хорошие советы и всегда могли поддержать не только словом, но и делом.
Осень закончилась, не успев начаться. Зима выдалась короткой и не слишком суровой, все же мы стояли на квартирах в Харьковской губернии. Началась весна. Никто и заметить не успел, как сошел снег и природа ожила.
Весна настроила Александрийских гусар на романтический лад. Многие угасшие за зиму романы расцвели с новой силой. Я себе постоянную подругу пока не нашел, хотя начинать следовало. Симпатичных дам в Чугуеве хватало, но годящихся на роль любовницы — куда меньше. Тем более, самых красивых уже разобрали, следовало ждать случая.
Офицерам запрещалось жениться ранее 23 лет. Сначала требовалось послужить на благо Родины, а уж потом и о личной жизни думать. Да и то, на подобный шаг требовалось получить разрешение офицерского собрания. Оно всесторонне рассматривало будущих невест и даже могло пригласить их в полк для
