другой, побольше, и Феликс на нём уже не улыбается.
Власов: — Товарищ полковник, капитан Власов по Вашему приказанию…
Лазарев (перебивая): — Ты что Власов, ё, творишь?! Ты зачем этого пионера к нам, ё, приволок, да еще, ё, пытаешь?
Власов: — Так ведь сигнал! Бомбы! Предотвращаю теракт.
Лазарев (стонет, но немного успокаивается): — О-о-о, долбоящер португальский! Поедешь, ё, на остров Александры Земли Франца-Иосифа, у белых медведиц роды охранять, с карабином Симонова.
Власов (уставясь в пол и чуть не плача): — За что, тащ полковник? Я же верой и правдой, столько лет…
Лазарев (рявкая): — За долбоклюйство, за что же еще! — и продолжает уже более-менее спокойно: — Ты сам то до конца читал сочинение этого пионера?!
Власов (воспряв духом): — Нет, тащ полковник, только первый лист, где про бомбы. Там заголовок «Бомбы замедленного действия под будущими поколениями коммунистов» и первый абзац «Эти бомбы невозможно обезвредить имеющимися средствами, нужны специалисты, которых нет, и оборудование, которое тоже пока не изобрели». Полагаю, что под детсады и школы заложили, на.
Лазарев: — Ясно все с тобой, Власов, и твоим агентом в РайОНО. Там ещё пять страниц, которые ты у меня потом наизусть выучишь! И все они про бомбы, только не те, про которые ты думаешь. Ладно, все потом, быстро давай ключи от своего кабинета и наручников и сгинь с глаз моих, я сам уже с пацаном разберусь. И молись, Власов, что бы его родители жалобу на нас не накатали. Его сочинение уже весь Райком и пол-Обкома читают.
* * *
Дверь открылась и в кабинет где я сидел и, честно говоря, грустил, вошел не его неспокойный хозяин, а высокий, худощавый и подтянутый мужчина с залысинами на голове. Я напрягся. Но, мужчина сразу же расстегнул мне наручники, широко улыбнулся и начал говорить…
Кабинет Первого секретаря Областного комитета КПСС, Депутата областного Совета, Героя социалистического труда, Евгения Константиновича Филатова.
В кабинете двое, сам Филатов и его гость, пожилой мужчина в строгом старомодном костюме, но без галстука. Хозяин и гость сидят в углу кабинета в уютных кожаных креслах. На низком кофейном столике карельской березы стоят вазочки с печеньем и другими сладостями. Свет в кабинете притушен, но рядом с неспешно пьющими чай и беседующими людьми горит изящный торшер.
Гость Первого секретаря — Иван Поликарпович Пичугин, старый большевик, партийная кличка «Птица», 1898 года рождения, вступил в РСДРП (б) в 1915 году в партийной ячейке рабочих шпалопропиточного завода. После Гражданской, с перерывом на Отечественную, до самой пенсии, считай всю жизнь, Пичугин проработал в партийных идеологических структурах. Сначала под водительством А.А.Жданова, а закончил трудовой путь старшим референтом идеологического отдела ЦК, который лично курирует секретарь ЦК и член Политбюро ЦК М.А.Суслов. Так, он принимал участие в написании «Краткого курса истории ВКП(б)» и других основополагающих работ эпохи социализма.
В это время Пичугину уже 77 лет, но выглядит персональный пенсионер союзного значения очень даже неплохо, хотя и ходит с палочкой. Голова светлая. Все помнит. Нынешнего Первого секретаря Обкома Пичугин знает сызмальства. Крепко они дружили с его погибшим на войне отцом, он давал Филатову рекомендацию в партию и всячески способствовал его продвижению. Относится к Филатову как к сыну и без посторонних зовет его «Евгеша». Филатов отвечает Пичугину искренней сыновьей любовью, заботой и всегда советуется с ним по ключевым вопросам высших раскладов в Партии.
Филатов: — Ну что, все прочитал дядя Ваня, понял про что там?
Пичугин: — Я то понял, Евгеша. А ты сам-то понял, про что этот пацан своё сочинение написал? Сколько ему говоришь, 13?
Филатов: — Да что тут не понять-то? Скрепу там. Та самая, которую мы уже всей Партией без малого 60 лет ищем. Коммунизм, вон, как сову на глобус натянули, а только против него, почитай, все остальное человечество. И своих противников немеряно. Мы им коммунизм, а они нам Христа и Божью Матерь.
Пичугин: — Ого, как ты выражаешься! Прямо как мы, в идеологическом отделе… А вдруг слушают? Мне то все равно уже, пожил, а вот тебя нам еще в Секретари ЦК двигать.
Филатов: — Нет, дядя Ваня, не слушают. Еще Хрущ запретил партийную номенклатуру слушать. Да и проверяю я, говори спокойно.
Пичугин: — Ты вот не знаешь, а я тебе расскажу. Что Коммунизм…, Спорт, тоже вот у нас на супер-Скрепу не потянул. Вроде как все отлично, для людей, но не все его любят и не все им занимаются. А уж как стали нас в него выносить…, один футбол чего стоит, знаешь же, народ нас чуть не рвёт как тузик грелку с этим футболом.
Здесь, Филатов аж заскрежетал зубами. Он был заядлым футбольным болельщиком и тоже считал, что из 250 млн. человек, уж 11 человек-то можно было бы и найти.
— А эту Экологию мы, считай, сами и придумали, и даже пытались её использовать, ещё в 30-х, когда шибко с попами боролись. — продолжил Иван Поликарпович. — Сотнями отправляли их на Бутовский полигон, слышал про это, наверное. И в обиходе, они нам крестный ход, а мы им демонстрацию трудящихся. Они нам иконы, а мы им портреты членов Политбюро. Они нам «Нагорную проповедь», а мы им «Моральный кодекс строителя коммунизма».
Пичугин отхлебнул из чашки остывший чай и продолжил:
— И был тогда такой академик, Владимир Иванович Вернадский, геофизик, из бывших. Со своим другом, тоже академиком, Александром Петровичем Карпинским, геологом, они, почитай, всю нефть и другие полезные ископаемые у нас нашли, вернее, указали на карте, где и что искать. И ни разу не ошиблись! И за это их не только не расстреляли и не посадили на философский пароход, а всячески возвеличили. Сам Сталин в 1936 году Карпинского хоронил и шибко убивался на могиле.
Они чуднЫе, эти академики. Обычная картина мира их не устраивает и они, через одного, к старости начинают придумывать свою. И Вернадский свою придумал. Сильно его свои же за нее били. А он уперся, нет, говорит, все так и есть:
— Вот, биосфера, техносфера и ноосфера, а Бога нет!
Тут уж и мы не сплоховали. Вот, говорим, товарищи верующие, всемирно известный академик Вернадский говорит: — Бога нет! А потому что Экология!
Сам термин «Экология» мы у какого-то немца-дарвинста скоммуниздили, Гаккель, по-моему, тоже безбожник. Он что-то про живое и неживое мороковал, ну и сослался в
