каратэ — при городском спортивном обществе…
— Вы владеете каратэ? — перебил меня Севрюгов.
— Да, в общем я самоучка, — признался я. — Поэтому и занимаюсь с малышней… Скорее — учу их правильно дышать, двигаться… Для общего развития.
— Понятно, — кивнул хозяин кабинета. — Продолжайте.
— На одном из занятий по каратэ я заметил женщину, которая демонстративно хрустела леденцами… Ну знаете, такие в жестяных банках… Вообще я допускаю на занятия родителей и других родственников. При них малышня нередко ведет себя потише… Ну вот я и подумал, что эта дама с монпансье одна из их родичей. Тем не менее, я сделал гражданке замечание. Она стала мне угрожать, а на следующее занятие пришла с Киреевым, Сильвестром Индустриевичем, капитаном ОБХСС, который пытался уличить меня в получении нетрудовых доходов.
— Уличил? — без тени улыбки спросил генерал-лейтенант.
— Старался.
— Ну-ну, дальше…
— Признаться, я познакомился с этой любительницей монпансье. Мне хотелось понять, как она связана с капитаном Киреевым.
— И какие, по вашему, отношения их связывают?
— Мне кажется, что они и любовники, и в каком-то смысле — подельники.
Севрюгов кивнул. Конечно же, он в курсе деятельности не только Эдвина, но и всей прочей шушеры, которая подвизалась в Литейске и за его пределами.
— После ужина в ресторане, мы с Кривошеиной не виделись, вплоть до встречи в вагоне номер шесть, поезда на котором мы приехали в Москву. Она вытащила из моего чемодана сверток с научными материалами и передала его нашей третьей спутнице Марии Вершковой — модельеру-конструктору Литейской швейной фабрики. Ну а дальнейшее вам, наверное, известно.
Хозяин кабинета опять кивнул.
— Значит, вы полагаете, что Кривошеина попытается вновь завладеть материалами, которые сейчас находятся у доцента Цыпкина?
— Мне кажется, что это было бы естественно.
— Согласен, — сказал мой высокопоставленный собеседник. — Не скрою, я навел о вас справки, молодой человек. И по работе и по комсомольской линии характеризуетесь вы положительно. Кроме того, мне о вас доложил полковник Михайлов. Так что, думаю, вас не удивит моя просьба помочь нам.
— Сделаю, что смогу.
— Спасибо… Ольга Михайловна, изложите товарищу Данилову свой замысел!
— Слушаюсь! — откликнулась та и обратилась ко мне. — Дома, где живут Цыпкин и Вершкова, взяты под наблюдение, но, во-первых, не факт, что Кривошеиной известны эти адреса, а во-вторых, я считаю, что в любом случае брать ее сейчас нецелесообразно. Желательно вести Кривошеину до момента передачи материалов представителям иностранной разведки, а значит, необходимо, чтобы материалы эти опять оказались у нее в руках. Коротко говоря, передать их ей должны вы, товарищ Данилов.
— Где же я ее найду?
— На этот счет можете не беспокоиться, — отозвался Севрюгов. — Мы ее сами найдем. Ваша задача суметь передать ей пакет так, чтобы у нее не закралось ни малейших подозрений.
— С этим тоже проблема, — проворчал я. — Она видела меня в аэропорту, после задержания.
Телегина уткнулась в столешницу, словно ее заинтересовало собственное отражение в полировке.
— Да, мне известно об этом осложнении, — веско произнес начальник второго управления. — Тем не менее, больше нам доверить это задание некому.
— Ладно, я что-нибудь придумаю, — сказал я. — Вы только дайте мне книжку и кассету и выведите на Кривошеину. Ну или ее на меня.
— Вы слышали, майор?
Моя «квартирная хозяйка» вскочила.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант!
— Ваш промах, вы и исправляйте, — сказал тот. — Все. Действуйте. Докладывайте мне напрямую.
Я тоже поднялся. И мы с Олей покинули кабинет. Из приемной мы вышли в коридор, и Телегина стремительно повела меня куда-то. Оказалось, что — ниже, в промежуток между этажом с крашенными панелями и этажом — с деревянными. Здесь не было столь мрачно, как внизу и не столь солидно, как наверху. Скромно, по-деловому. Сразу было видно, что здесь люди работают над тем, что выполняют приказы, спускаемые сверху. Товарищ майор привела меня теперь уже в свой рабочий кабинет. Здесь не было адъютанта, зато оказалась целая куча мужиков, одетых в штатское. Они дымили сигаретами, сидели, развалясь на стульях, даже играли в карманные шашки. Правда, когда мы вошли, все вскочили, потушив цигарки, и вытянулись — руки по швам.
— Надымили, бездельники, — проворчала Телегина. — А ну быстро открыли форточку и сообразили нам чаю.
— Так буфет-то еще не работает, Ольга Михайловна, — попытался возразить кто-то.
— И от кого это я слышу? — удивилась та. — От тебя, Гиви?.. Уволю без выходного пособия.
— Сейчас все будет сделано, товарищ майор! — откликнулся чернявый парень с кавказским шнобелем и выскочил в коридор.
— То-то…
Телегина уселась за стол. Кивнула мне, чтобы я тоже садился. Остальные остались на ногах.
— Сергиевский, докладывай!
— Э-э, — покосился на меня рослый блондин с карими глазами.
— Это Данилов, — отрекомендовала меня майор. — Приказом шефа он введен в операцию.
— Сыскари вышли на след Королевы, — начал докладывать блондин. — Как и предполагалось, она отправилась на хазу к одной из своих бывших подельниц, которая, к счастью, уже три года является осведомительницей в МУРе. Так что теперь ее величество отлеживается в теплом местечке. Наружка наша уже там.
— Молодцы, — сказала Телегина и тут же уточнила: — Это я о муровских операх, если что.
Парни угрюмо засопели.
— Ладно-ладно, не кисните, — смилостивилась начальница. — Даю новую вводную. Нужно обеспечить получение Королевой Пакета, передачу которого Сутулому мы с вами бездарно просрали… Передачу должен осуществить присутствующий здесь Данилов… Кстати, неплохо бы ему оперативный псевдоним придумать…
— А вот и чаёк! — сообщил Гиви, входя в кабинет с чайником, стаканами, картонной коробкой и горстью упаковок железнодорожного сахара.
— Пусть будет — Чаёк! — предложил Сергиевский.
— Не возражаешь? — спросила меня Оля.
Я пожал плечами.
— Да хоть горшком назовите.
— Итак, — продолжала майор, — надо сделать так, чтобы Чаёк передал Пакет Королеве и при этом, чтобы та не заподозрила подвоха.
Мне сунули в руки горячий стакан, в котором уже плавал чайный пакетик, с желтой бумажкой на хвостике. Как ни странно, но это был хорошо мне знакомый «Липтон».
— Так как же он передаст, если мы его в понятых засветили? — спросил еще один гэбэшник — парень не старше меня, но в два раза толще.
Как только такого в
