– Ширин, если не хочешь есть, давай плошку сюда, мне больше останется, – заметила Астрар.
– Зови меня Елена, – ответила Ширин суровым голосом.
Астрар скривила губы.
– А скажи, Орвокки, тебе нравится киевский рассвет? – спросил Гостемил.
Она снова испуганно уставилась на него.
– Многие любят смотреть на рассвет с Горки, – продолжал Гостемил. – Но это слишком банально. С пристани тоже банально. А вот если от этого дома дойти до реки и повернуть не к пристани, а на север, и пройти пол-аржи, то есть там такой бугорок, симпатичный. И получаются красивые отсветы, а город по правую руку освещается, если небо чистое, эффектно, с плавными такими тенями на домах, и тени прозрачные.
Орвокки, очевидно не привыкшая к светским разговорам, смотрела завороженно на Гостемила.
– Что ж ты, Хелье, не показал девушке рассвет до сих пор, – пожурил друга Гостемил.
– А так, – Хелье сделал неопределенный жест. – Мне, знаешь ли, все эти красоты…
– Медведь ты шведский. Как был медведь, так и остался. Смоленск твой – та же Швеция.
– Он не медведь, – Орвокки неожиданно вступилась за Хелье, и густо покраснела.
– Это я в переносном смысле, – объяснил Гостемил.
В дверь постучали. Астрар пошла было открывать, но Хелье ее остановил.
– Сиди, сиди.
Астрар не возражала. Было очень вкусно.
Хелье распахнул входную дверь и даже отступил на шаг, так удивился.
– Жискар! Вот уж кого не … Здравствуй. Заходи.
– С твоего позволения, хозяин.
– Какое еще позволение! Заходи, шапку и сленгкаппу кидай на ховлебенк, мы тут хвестуем неурочно, присоединяйся.
Жискар прошел вслед за Хелье в столовую.
– Вот, кто не знает, – сказал Хелье, – знакомьтесь. Это Жискар, а это – Елена, дочь Гостемила, и Орвокки, и Астрар.
Жискар поклонился.
– Здравствуйте. Гостемил, я не по поручению князя.
– Рад это слышать.
– И даже, – сказал Жискар, садясь, – не для того, чтобы предупредить тебя о немилости…
– Какой еще немилости? – подозрительно спросил Хелье. – Гостемил! Что ты сказал князю?
– Подожди, Хелье. Ага, у вас тут и вино есть! – Жискар сам налил себе из кувшина, пригубил, сказал, – Превосходно! – и пригубил еще. – Я, собственно, пришел, чтобы попросить прощения за свою незавидную роль в этом деле. За поведение Ляшко. И за поведение князя. Пришел по собственному почину.
– Вот как, – Гостемил серьезно смотрел на Жискара.
– Да, представь себе, болярин. Не будь Ляшко незаменимым человеком, я бы давно его убил, честное слово. Князь к старости стал порою мелочен и ревнив, а Ляшко ему потакает. Так вот, лично я, болярин, прошу у тебя прощения за все, что сегодня произошло.
– Да что произошло-то? – возмутился Хелье. – Что за таинственность?
– Что за немилость? – спросила Ширин.
– Дочь болярская? – Жискар некоторое время смотрел на Ширин, улыбаясь. – Прелестное дитя. Если ты выйдешь за меня замуж, я увезу тебя в Геную или в Венецию.
– Я не выйду за тебя замуж, – серьезно сказала Ширин.
– Да, я слишком стар для тебя, – согласился Жискар.
– Не поэтому.
– Меланиппе, не дразни Жискара, – попросил Гостемил. – Иначе из-за франкского легкомыслия он потеряет нить. Жискар, князь, стало быть, не скоро сберётся сменить гнев на милость?
– В ближайшую неделю – даже не думай. И даже в ближайший месяц. Друг мой, князя можно понять, ему обидно. Этой весной заезжали мы в Берестово, а там как раз собралась какая-то делегация замшелых землевладельцев, устроили хвест. Так они, облезлые, нахваливали и нахваливали – но не князя, а отца его. Что, конечно же, не возбраняется. Потому Креститель – он Креститель и есть! А только mon roi ходил потом, как туча над землями готтскими. Уж как я старался, утешал да развлекал, а в один прекрасный день Ярослав вдруг говорит мне, как же так, Жискар! Отец мой только и сделал, что киевлян в речку загнал, да новгородцев потрепал, а церкви-то строил я, и просветителей приглашал я! И пошел, и пошел – все свои заслуги перечислил, а ведь заслуг этих на самом деле число огромное. Целый час перечислял. И каждую заслугу претворял словами, «Не я ли…». Я так скучал, как никогда в жизни.
– Благодарю тебя, Жискар, – сказал Гостемил. – Ты человек порядочный. Пожалуй, единственный такой в окружении князя.
– Меня ты не считаешь? – осведомился Хелье насмешливо.
– Ты не в окружении…
– Нет, я, наверное, в засаде.
Гостемил и Жискар засмеялись.
– Ничего, ничего, – Хелье поставил кружку на стол. – Астрар, будь другом, пододвинь кувшин.
Астрар недовольно подняла голову, подумала, пододвинула, и снова с хвоеволием вернулась к еде.
– Посмотрим, – сказал Хелье. – Если князь забыл, что такое честь, то напомнить ему не составит труда. Я, пожалуй, так и сделаю.
– Хелье, ты поспешен в суждениях…
– Жискар, не волнуйся. Я служу Ярославу, посему неприкосновенность его мне дорога так же, как тебе. А напомнить не мешает. О чести.
– Что ты собираешься делать?
– Что-нибудь да сделаю. Сперва, как советует Гостемил, мне следует с ним поговорить. – Хелье бросил взгляд на Ширин. – Елена, хочешь пойти со мной в детинец?
– Не смей, – вмешался Гостемил.
– Хочу, – сказала Ширин.
– Что – не смей? – удивился Хелье.
– Не смей ее вмешивать в это. Я попросил тебя, как друга. И теперь жалею. Но в любом случае, дочь мою не приплетай к этому. Нечего ей делать в детинце.
– Почему?
– Потому что это опасно.
– Отец, – сказала Ширин, – я ведь…
– Не перечь отцу! Воли твоей я не стесняю, делай что хочешь, но в детинец к олегову отродью соваться я тебе запрещаю. Я нарушил вековую традицию – пошел к киевскому князю с просьбой. Одного опозорившегося Моровича хватит! Тебя там только не хватало…
Ширин вспыхнула, но в то же время ей было приятно – отец считает ее равноправным представителем рода.
– Ладно, давайте покамест поедим, – предложил Хелье. – Астрар готовит хорошо, но скоро, кажется, сама все съест, что приготовила.
Гостемил хотел было вступиться за Астрар, но, бросив взгляд на нее, с удивлением обнаружил, что она хихикает. Оказывается, у нее наличествовало чувство юмора. А он и не знал.
– Моя тетка очень любит есть, – сообщила вдруг ни с того ни с сего Орвокки.
Астрар выронила кружку и захохотала, уперев локоть в стол и положив лоб на ладонь.
– А зимой ест больше, – добавила Орвокки, видимо по инерции.
Кружка и плошка полетели на пол, Астрар всплеснула руками и закрыла лицо ладонями. Плечи ее тряслись от хохота.
– А … – начала несмело Орвокки, но Астрар ее прервала.
– Подожди, а то я сейчас лопну…
Все, кроме Ширин, заулыбались, даже Орвокки.
