- подумал Максим. - Повезло еще, что старина Хэм не разбирается в наших знаках различия и тогда в Мадриде принял нас за военных. Наши военные советники в Женералитете есть, а вот объяснить, что тут делают сотрудники НКВД, было бы гораздо труднее!»
- Рад знакомству, мистер Оруэлл! - так же на английском ответил Максим. - В свою очередь я хочу вам представить нашего товарища Хорхе Молину.
Английский писатель скептическим взглядом окинул Хорхе, одетого в потертый пиджак и серую пролетарскую кепку, и вежливо кивнул в ответ, после чего знакомство можно было считать состоявшимся.
- Скажите, друзья мои, у вас есть время? - спросил Хемингуэй. - Нам с Джорджем было бы интересно с вами побеседовать!
Отказ мог вызвать нежелательные подозрения, да и время у ребят было, так что на предложение Хемингуэя Максим ответил согласием. Однако, не желая информировать писателей о месте проживания группы, он предложил поискать в округе какое-нибудь кафе. Несмотря на войну, таковое нашлось довольно быстро, и вскоре вся компания уже сидела под навесом во дворе одного из домов, потягивая холодное, только что из погреба, пиво.
Во время беседы Максиму, хорошо знавшему английский, вновь пришлось поработать переводчиком. Вначале разговор шел о всяких мелочах, вроде сегодняшней стрельбы в кинотеатре, но потихоньку он свернул на происходящее вокруг, то есть - на войну. И Оруэлл, разумеется, не смог удержаться от критики.
- Мистер Белов, я искренне ценю вклад Советского Союза в борьбу с фашистскими мятежниками, но меня беспокоит то, как ваша страна навязывает свою волю правительству Испании, - признался Оруэлл.
- Мы навязываем свою волю? - удивился в ответ Максим. - Ну что вы, мы просто даем испанскому правительству советы по военным и некоторым политическим вопросам. Кстати, именно мы не позволили премьер-министру Ларго арестовать в Мадриде всех подозреваемых в симпатиях к фашистам.
- Вот как? Я этого не знал, - ошарашенно покачал головой Оруэлл. - Однако, вы же не будете отрицать, что значительную часть вооружения вы поставляете напрямую Коммунистической Партии Испании, позволяя ей самой решать, с кем делиться полученным от вас оружием, а с кем - нет? С Рабочей Партией Марксистского Единства, например, КПИ не поделилась ни единым патроном!
Это было и в самом деле так. Обдумав предложение Максима, озвученное им на ближней даче в Волынском, товарищ Сталин принял решение частично воплотить его в жизнь. Тяжелое вооружение, вроде танков и самолетов, было оплачено испанским золотом и поставлялось непосредственно правительству Испании, часть же легкого вооружения, от винтовок и пулеметов до семидесятишестимиллиметровых пушек, шла непосредственно КПИ.
- Он что, хочет, чтобы мы помогали ПОУМ оружием? После всех тех ушатов грязи, которые они регулярно выливают как на нас, так и на наших советских друзей? - удивился Хорхе, выслушав перевод слов Оруэлла. - Максим, переведи мистеру Оруэллу, что мы так поступать не будем! Мы не хуже товарищей из СССР понимаем, кто нам друг, а кто - нет!
Максим перевел, после чего лицо Оруэлла приняло удивленное выражение. Скажи эти слова сам Максим, он, наверное, принял бы их за советскую пропаганду, а вот в устах испанского коммуниста они приобретали совсем другой вес.
- То есть, вы одобряете, что КПИ использует поставки оружия Советским Союзом для укрепления собственных позиций и борьбы с оппозиционными по отношению к ней партиями? - уточнил Оруэлл и, после того как Хорхе, выслушавший перевод, кивнул, повернулся к Максиму. - А вы, мистер Белов, согласны с мистером Молиной?
- Разумеется, - пожав плечами, ответил Максим. - Это обычный элемент политической борьбы.
- Но ведь это неправильно! - воскликнул Оруэлл. - Если так пойдет и дальше, то после победы над фашизмом нас будет ждать режим, в котором все оппозиционные партии и газеты будут запрещены, а все несогласные окажутся в тюрьме! Такой режим будет лучше, чем то, к чему ведет нас Франко, он будет настолько лучше, что за него даже будет иметь смысл сражаться! Разумеется, называться он будет иначе, ведь его установят либералы и коммунисты, но суть от этого не изменится, это все еще будет фашистский режим![2]
Чем дальше Максим слушал Оруэлла, тем труднее ему было сохранять серьезное лицо. На последней же фразе он все-таки не выдержал и рассмеялся, чем вызвал удивленные взгляды своих товарищей. Когда же, отсмеявшись, Максим перевел им слова Оруэлла, удивление на лицах Греты, Киу и Хорхе сменилось недоумением от того, как, вообще, можно было сказать что-то подобное.
- Что он только что сказал? - спросила Киу.
- Er hat überhaupt keine Grütze im Kopf![3] - согласилась Грета, после чего произнесла то же самое по-французски, специально для Оруэлла. Тот, будучи выпускником Итона, отлично знал французский и прекрасно все понял.
- Простите, мисс Шнайдер, что же я, по-вашему, сказал не так? - спросил Оруэлл, удивленный и даже обиженный ее словами.
- Максим, объясни лучше ты, - попросила Грета. - Я так точно не сформулирую.
- Ну, начнем с того, что либералы и коммунисты вместе ничего построить не смогут, поскольку они принадлежат к совершенно разным политическим течениям, - начал Белов. - Либерализм - явление строго капиталистическое, провозглашающее неприкосновенность частной собственности и свободу предпринимательства. В социальном же смысле либерализм ставит интересы отдельной личности выше интересов общества.
Коммунизм же подразумевает общественную собственность на средства производства, благодаря чему, собственно, и станет возможно социальное равенство. При столь противоположных взглядах коммунисты и либералы могут быть исключительно временными попутчиками, как сейчас, в борьбе с националистами, объединиться же и установить фашистский режим они никогда не смогут.
Меня больше пугает, что, если партии вроде ПОУМ дорвутся до власти, никакой победы не будет, как не будет и коммунистов с либералами, а будет один сплошной фашизм под управлением Франко.
