Ознакомительная версия.
«Вот бы узнать, как прореагировал этот самый Гувер на статью. Он же зуб дает, что мафии нет. А тут такой облом» — двигаясь к месту сбора, подумал Томпсон. Впрочем, он тут же отбросил всякие посторонние мысли, так как назад надо было возвращаться походным порядком. Загрузили собранные парашюты на грузовик. Потом ждали окончания прыжков, строились, пересчитывались. Оказалось два человека из взвода попали к медикам, но ни одного подчиненного Томпсона среди них не было. Солнце склонилось к вечеру, когда длинная колонна десантников отправилась по дороге домой. Они пели недавно появившуюся песню, уже ставшую неофициальным гимном дивизии:
— Как новичок в десанте, он от страха весь дрожал.
Проверил парашют он и что дальше будет ждал.
Летел он в самолете, под двигателей рев:
«Он не будет прыгать вновь!»
Кровавый, очень странный выбран способ умереть
Кровавый, очень странный выбран способ умереть
Кровавый, очень странный остается только спеть:
«Он не будет прыгать вновь!»
Пока Толик и его сослуживцы занимались важным делом, готовясь к будущим боям с нацистами, в остальном мире происходили не менее интересные события.
Переданное неизвестным доброжелателем послание, трижды опечатанное, лежало в вализе дипкурьера, который после долгой дороги на перекладных, три дня назад прибыл в Москву. Потом его извлекли, распечатали и после совещания у самого высокопоставленного начальника спецслужб Советского Союза каждый из присутствующих получил задание на срочную проверку изложенных в нем фактов по своему отделу.
Поэтому сегодня с утра, вместе с другими документами послание лежало в папке, которую доставал из портфеля невысокий полноватый человек в форме генерального комиссара госбезопасности СССР, поблескивая стеклышками пенсне.
Состоявшееся после этого обсуждение могло бы заинтересовать не только непосредственных участников беседы, не только сержанта Томпсона из восемьдесят второй воздушно-десантной, но и большое количество людей по обеим сторонам Атлантики.
— Так вы полагаете, — глуховатым голосом с легким кавказским акцентом уточнил хозяин кабинета, — что изложенное в послании не дезинформация?
— Как я уже докладывал, мы провели тщательное расследование по приведенным в нем фактам. Тем, что можем проверить. Считаю, НКВД может гарантировать, что дезинформацией данное письмо не является. Наиболее вероятным может быть некая ангажированность послания, то есть источник видит возможное развитие событий под воздействием только тех факторов, о которых он знает.
— Дезинформацией не является… — задумчиво повторил, прохаживаясь вдоль стола, хозяин кабинета. Остановился. Помедлив, взял со стола чуть дымящуюся трубку и с наслаждением затянулся. Окутавшись дымом, несколько секунд молчал, после чего продолжил. — Я помню доложенные вами сведения по теме «Энормоз» и тоже заметил полное совпадение по известным нам обстоятельствам. Поэтому, — он опять затянулся, — …есть мнение, что к полученному сообщению надо отнестись максимально внимательно. И проработайте наши возможности в Бельгийском Конго и Нью-Йорке…
Продолжая потягивать трубку, он неторопливо прошел вдоль стола, тихо, по-кошачьи ступая по толстому ворсу ковра ногами, обутыми в мягкие сапоги. Сидящий за столом человек плавно развернул вслед голову вслед, бросив на висящую на стене напротив карту пару солнечных зайчиков от стекол пенсне. Его сосед на движение не реагировал, продолжая смотреть в лежащий перед ним блокнот.
— Некоторые соображения позволяют полагать, что недавно начавшийся скандал с этим сенатором, — прервал молчание хозяин кабинета, и сделал паузу, словно забыв фамилию.
— Трумэном, — подсказал второй из сидевших.
— Да, именно с ним, — подтвердил, снова выпустив клуб дыма, собеседник, — имеет отношение к анализу возможного развития послевоенных отношений, переданных нам неизвестным доброжелателем…
— Или группой таковых, — вклинился в очередную паузу сосед человека в пенсне.
— Или группой, ты прав, Вече, — вновь подтвердил курильщик, — но это для нас пока не принципиально. Важнее уточнить все имеющиеся данные о господине Трумэне, его друзьях и его взглядах. Все, без исключений. И обо всех, кто тесно связан с этим господином. Особенно об их взглядах и возможности прихода этой группировки к власти.
— Кое-что о его взглядах нам известно уже сейчас, Коба, — вновь вступил в разговор Вече. — Вот, что он сказал год назад, после нападения фашистов на нас: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя мне не хочется ни при каких обстоятельствах видеть Гитлера в победителях. Никто из них не думает выполнять свои обещания».
— Есть мнение, что необходимо уточнить истинность этих сведений, а самое главное, возможность прихода этих людей к власти. Понятно, товарищ Берия?
— Все ясно, товарищ Сталин. Выполним.
— Хорошо, товарищ Берия. Выполняйте. И ты, Вячеслав, по своей линии тоже, — закончил разговор хозяин кабинета. Попрощался с уходящими. Не обращая внимания на темноту за окнами, устроился за столом, продолжать работу с бумагами.
Еще больше, чем совещание, происходившее в другом полушарии, Толика мог заинтересовать разговор, происходивший намного ближе, всего примерно в восьмистах сорока милях от полигона, над которым кружились рукотворные птицы с парашютистами. В мрачноватом, классического стиля здании федерального суда, расположенном на Центральной Сороковой улице Нью-Йорка, арендованном одним очень серьезным федеральным учреждением, встретились два джи-мена[7], занимавшиеся расследованием взаимосвязанных дел. После учтивых приветствий (надо признать, что собеседники друг друга недолюбливали) и предварительной словесной разминки речь пошла о том, что интересовало их обоих.
— Есть что-то конкретное по этому делу, Эд? — спецагент Кошен первым перешел к делу.
— Конкретное? Шутишь, Лемми? После того, как там порезвилась толпа пожарных, корреспондентов и дебилов-полицейских? Залили все следы водой, затоптали, все что можно. Местная полиция появилась самой последней, и даже пыталась заявить, что пожар произошел из-за неосторожных действий обитателей дома. Теперь определить, что случилось на самом деле, способен только сам Господь.
— Не кощунствуй, Эд, — поморщился Кошен. — То, что пули выпущены из того же пистолета, что применялся в убийстве Грязного Гарри они все же смогли определить.
Ознакомительная версия.
